ТУПИКИ ЛИБЕРАЛЬНОГО КОММУНИЗМА. Осень 1991 года

  

После неудачи реакционного переворота к власти в Российской Федерации и в союзном центре пришли те силы, которые до недавнего времени составляли либеральное крыло КПСС.

 Подобное перемещение центра власти вполне закономерно для переходного периода и имеет свои преимущества. Прежде всего сохраняется определенная преемственность власти, очередное поколение политиков хоть в какой-то степени имеет опыт управления государственными рычагами. Но в сложившейся ситуации есть безусловно и свои опасности, которые мы обязаны заранее предвидеть и по возможности избежать.

Почти все сегодняшние влиятельные политики сформировались в лоне коммунистической системы и в той или иной степени подвержены рецидивам коммунистического образа мысли и действий. Многие современные певцы демократии были в недавнем прошлом столпами коммунистического режима. Либерал-коммунистическая политическая ориентация представляет собой сплетение социалистических, социал-демократических, либеральных и коммунистических тенденций. Подобный синкретизм ограничивает горизонт политического мышления, не позволяет сформулировать единую концепцию преобразований и тем самым является препятствием для радикального и последовательного реформизма. Либерал-коммунисты не приучены действовать в контексте демократических институтов, представляющих собой сложную систему противовесов, требующую умения согласовывать и находить компромиссные решения. Им в большинстве своем свойственны командно-бюрократические методы управления. Результаты этого "нового" стиля мы уже чувствуем в позиции лидеров "Движения демократических реформ", "Демократической России", деятельности администрации российского президента и политике московской мэрии.

Но наиболее болезненно для общества то, что либерал-коммунисты исходят из установки - демократия это они и только они. Всякая альтернативная точка зрения квалифицируется ими как экстремизм, шовинизм, империализм... Сепаратизм, скажем, оказывается синонимом демократии, в то время как демократический федерализм - самую влиятельную политическую концепцию в США - у нас отождествляют с империализмом. Быть патриотом своего Отечества означает прослыть среди демократов шовинистом, когда как во всех других странах освобождение от коммунизма осуществляется на волне патриотического возрождения. И что как не патриотический порыв общества защитил российскую демократию в дни путча?! Демократическое самомнение наших государственных мужей поддерживается тем, что большинство их действительно избрано на почти демократических выборах. Но необходимо сознавать, что в этих выборах общество высказывалось не столько "за", сколько "против" - против коммунистического режима, поддерживая тех, кто объективно способствовал демонтажу этого режима. Этот главный акцент нередко затемнял явные недостатки того или иного политического деятеля. Но как бы там ни было, монопольная претензия на демократическую позицию ничего общего не имеет с демократией. Соответственны и результаты деятельности: наши лидеры демократии, придя к власти, не спешат начать долгожданные реформы. Практически вся их деятельность сводится к замене коммунистической монополии на либерал-коммунистическую.

В экономике затягивается приватизация или под видом её продолжается клановое деление госсобственности. Раздаются голоса о том, что стоило бы повременить с началом экономических реформ ввиду трудной зимы, - чем не рыжковский подход. В области религиозной жизни демократическая номенклатура стеной встала против возвращения религиозным организациям отнятого семьдесят лет назад имущества, недвижимости, земли. Министр-демократ Губенко пытается нас уверить, что государственно-музейная монополия важнее восстановления исторической справедливости, ибо она якобы способна сохранить храмы для общества лучше, чем их истинные хозяева.

 

Если до недавнего времени средства массовой информации были поделены между коммунистической номенклатурой и либеральной оппозицией в КПСС, сейчас они благополучно монополизируются одним лагерем. Всё, что не соответствует образу мысли либерал-коммунизма, с огромным трудом пробивается к обществу либо заранее дискредитируется, чтобы в обществе сложились искажённые представления об оппонентах по демократии. Дезинформацию о партиях блока "Народное согласие", опубликованную в "Независимой газете" от 28.09.91, не могла бы позволить себе ни одна коммунистическая газета, ибо для всех ложь стала бы очевидной. А демократической, да еще "независимой" газете всё с рук сходит, да и дело сделано по старому испытанному способу: лги побольше, что-нибудь останется.

Когда возникла необходимость "приватизировать" здания и имущество КПСС, это было проделано блистательно оперативно, и... недвижимость поделена между "истинными" представителями демократии: мэрией, российским правительством, аппаратом Верховного Совета. Большое здание, помимо аппарата и машин, получило юридически не существующее, а только еще декларированное "Движение демократических реформ", которое полностью состоит из членов новой правящей номенклатуры. Ни одна из официально зарегистрированных и реально действующих новых партий и до сего дня не получила ни одного метра площади. Хотя в восточно-европейских странах реквизированное имущество коммунистических партий использовалось прежде всего для создания материальной базы многопартийности. Почувствовали ли какое-либо облегчение новые демократические организации оттого, что была ликвидирована монополия КПСС на издательские, типографские мощности, на бумагу? Всё это вновь монополизируется бюрократическим аппаратом и ведомствами, во главе которых представители всё той же либерал-коммунистической ориентации. Так что пока демократия и плюрализм - это только для своих.

Судя по всему, Ельцин взял курс на создание авторитарного президентского режима. Может быть, в этом есть историческая целесообразность, ибо из тоталитаризма трудно выпрыгнуть непосредственно в демократию. Просвещённый авторитаризм мог бы обеспечить проведение жизненно важных, но непопулярных реформ, способствовать формированию гражданского общества и созданию демократических институтов. Но уже есть тревожащие симптомы того, что формирующийся режим не слишком стремится к просвещенности, ориентируясь прежде всего на старые испытанные кадры коммунистической номенклатуры. Они, конечно, сегодня изъясняются на новом либеральном наречии, но жизненные интересы их прежние, - сохранение собственной монополии на власть. И движут ими не реформаторский порыв и не какая-либо доктрина, а инстинкты властвования.

Развитие этих тенденций ведёт страну к хаосу и к перерождению авторитарного президентского правления в режим популистской диктатуры. Не имея опоры в демократических структурах государства и гражданского общества, популярный политический лидер вынужден будет апеллировать к инстинктам толпы и манипулировать враждующими общественными силами. Закономерности подобного процесса в наиболее резких и скорых формах продемонстрированы в Грузии. И не дай Бог, чтобы подобное тиражировалось на просторах ядерной сверхдержавы.

 Гарантами от сползания к популистской диктатуре могут быть работоспособный независимый парламент и реальная многопартийность. И то и другое требуют жизненные, политические интересы российского президента не менее, чем интересы общества. И депутатский корпус Российской Федерации, который, несмотря на известную несовершенность, всё же вернул Ельцина на политическую арену, породил институт президентства, принял пакет реформаторских законов, и новые демократические партии уже показали свою жизнеспособность. От президента России требуется в очередной раз возвыситься над клановыми и бюрократическими интересами и открыться реальным нуждам преобразований, опираясь на гражданские и политические структуры, способные гарантировать существование свободного общества.