ГИБЕЛЬ БОГОВ НАТУРАЛИЗМА Часть 22. Ха­ос

В на­ча­ле – в твор­че­ском ло­не Бо­же­ст­ва – из пер­вич­но­го ни-что вы­де­ля­ют­ся два по­лю­са тво­ре­ния: не­бо и зем­ля. «Зем­ля же была без­вид­на и пус­та, и тьма над безд­ною» (Быт. 1. 2), – то есть пред­став­ля­ет со­бой пред­веч­ный ха­ос. В мо­мент об­ра­ще­ния пер­во­об­раз­ных ду­хов к зем­ле – она пре­вра­ща­ет­ся в ма­те­рию ми­ро­зда­ния. Низ­ри­нув­шись в до­бы­тий­ный ха­ос, дух че­ло­ве­ка твор­че­ским уси­ли­ем об­ра­ща­ет его в ма­те­рию тво­ре­ния, ма­те­рию пре­тво­ря­ет в ми­ро­вую плоть, плоть же пре­об­ра­зу­ет в зем­ные ри­зы – соб­ст­вен­ное те­ло. Диа­лек­ти­ка пре­об­ра­же­ния на­чи­на­ет­ся в глу­би­нах ме­о­ни­че­ской безд­ны (не-су­щем, ни-что) и сла­га­ет­ся в путь во­пло­ще­ния-оду­хо­тво­ре­ния: хао­са – в ма­те­рию, ма­те­рии – в кос­ми­че­скую плоть, пло­ти – в те­ло ин­ди­ви­ду­аль­ных суб­стан­ций, те­ла – в пре­об­ра­жен­ное ду­хов­но-ма­те­ри­аль­ное те­ло лич­но­сти.

«Ха­ос» по-гре­че­ски оз­на­ча­ет зев, зия­ние, раз­вер­стое про­стран­ст­во, пус­тое про­тя­же­ние. Ха­ос пред­став­ля­ет со­бой ог­ра­ж­дён­ную Твор­цом сфе­ру то­го, что ещё не есть не­что и в этом смыс­ле во­об­ще ещё не есть, но что, тем не ме­нее, долж­но бу­дет стать чем-то определённым. Этим ха­ос от­ли­чен от пер­вич­но­го ни-что, ме­о­на (не-су­ще­го), из ко­то­ро­го он вы­де­лен и которое не предназначено к творению. За пре­де­ла­ми ло­на тво­ре­ния, ко­то­рое объ­ем­лет­ся не­бом и зем­лею, гос­под­ству­ет ни-что как та­ко­вое. В хао­се – то ни­что, ко­то­рое долж­но бу­дет пре­тво­рить­ся в не­что.

На не­бе – ду­хов­ные суб­стан­ции, со­вер­шаю­щие это твор­че­ское пре­об­ра­же­ние. В хао­се гос­под­ству­ет раз­ло­же­ние ни­что, но так как ха­ос сам по се­бе есть уже не­что вы­де­лен­ное из пер­вич­но­го ни-что, то сти­хии его бес­смыс­лен­но и хао­ти­че­ски спо­соб­ны на слу­чай­ное и вре­мен­ное вос­про­из­ве­де­ние не­ко­то­ро­го эле­мен­тар­но­го не­что. Ха­ос – это уже не ни-что са­мо по себе, в ни-что и нет ни­че­го. Ха­ос же – это со­б­ран­ные в не­кую сфе­ру не­упо­ря­до­чен­ные сти­хии, и са­мо вы­де­ле­ние их и ог­ра­ж­де­ние от из­на­чаль­но­го ни-что.

Факт еди­не­ния сти­хий в об­щем ло­не на­бра­сы­ва­ет на них лёгкий и не­по­сто­ян­ный по­кров свя­зей и упо­ря­до­чен­но­сти. В мо­мент вы­де­ле­ния хао­са из ни-что в нём на­чи­на­ет­ся пер­вич­ная диф­фе­рен­циа­ция сти­хий, ко­то­рая, тем не ме­нее, не мо­жет по­лу­чить ни за­вер­ше­ния, ни про­дол­же­ния, так как всё под­вер­же­но не­пре­рыв­но­му рас­па­де­нию. Та­ким об­ра­зом, ха­ос не яв­ля­ет­ся од­но­род­ной мас­сой и со­стоя­ние его бо­лез­нен­но и без­бла­го­дат­но ан­ти­но­мич­но, про­ти­во­ре­чи­во. Если Бог есть всяческая во всем, то хаос – борьба всяческого со всем.

Ха­ос оли­це­тво­ря­ет со­бой, пре­ж­де все­го, прин­цип не­пре­рыв­но­го, не­раз­ли­чи­мо­го, бес­ка­че­ст­вен­но­го, то есть бес­смыс­лен­но­го дви­же­ния, но всё же дви­же­ния, а не пус­то­ты ни-что. Соб­ст­вен­ное бы­тие хао­са – это от­сут­ст­вие вся­ко­го ка­че­ст­вен­но­го бы­тия, вся­кой определённо­сти, это не­пре­рыв­ная диф­фе­рен­циа­ция или рас­па­де­ние. В хао­се гос­под­ству­ют сти­хии сле­пой слу­чай­но­сти, но не за­ко­но­со­об­раз­но­сти, по­сколь­ку вся­кий за­кон вы­ра­жа­ет определённую сте­пень упо­ря­до­чен­но­сти.

В пер­во­на­чаль­ном со­стоя­нии хао­са при­сут­ст­ву­ют про­ти­во­по­лож­ные тя­го­те­ния. Это, во-пер­вых, инер­ция раз­ло­же­ния, так как в нём от­сут­ст­ву­ет что-ли­бо сдер­жи­ваю­щее и оформ­ляю­щее. Ха­ос сам по се­бе – это борь­ба все­го про­тив все­го:

«…Воз­дух был све­та ли­шён, и форм ни­что не хра­ни­ло.

Всё ещё бы­ло в борь­бе, за­тем что в мас­се еди­ной

Хо­лод сра­жал­ся с те­п­лом, сра­жа­лась с влаж­но­стью су­хость,

Бит­ву с ве­со­мым ве­ло не­ве­со­мое, твёр­дое с мяг­ким…»

(Ови­дий «Ме­та­мор­фо­зы»)

Но, так как ха­ос есть как та­ко­вой, как од­но­род­ное со­стоя­ние, вы­де­лен­ное от все­го дру­го­го, он тем са­мым от­да­лён­ным и от­ра­жён­ным об­ра­зом приобщён к то­ж­де­ст­вен­но­му, к един­ст­ву. В хао­се са­мом по се­бе нет смыс­ла и све­та, и по­то­му всё в хао­се, что про­ис­те­ка­ет из хао­са, спо­соб­но толь­ко усу­губ­лять его ме­о­нич­ность, умень­шать сте­пень су­ще­ст­во­ва­ния.

Не­пре­рыв­ное раз­дра­ние от­зы­ва­ет­ся в его сла­бом един­ст­ве со­про­тив­ле­ни­ем. Внут­рен­ние сти­хии хао­са стре­мят­ся вновь из­лить­ся в пер­вич­ное ни-что, но вме­сте с тем ха­ос как та­ко­вой сдер­жи­ва­ет свои гра­ни­цы. Что-то в хао­се скла­ды­ва­ет­ся в стрем­ле­ние вы­рвать­ся из бес­про­свет­но­сти. По­это­му в хао­се под­спуд­но фор­ми­ру­ет­ся и от­кры­тость к све­ту пре­об­ра­же­ния. Так бес­ко­неч­ное са­мо­от­ри­ца­ние мо­жет по­ро­дить на­чат­ки стрем­ле­ния к све­то­нос­но­му ор­га­ни­зую­ще­му на­ча­лу, что яв­ляет низ­шую со­фий­но­сть в хао­ти­че­ской при­ро­де. Че­ло­век при­зван ус­лы­шать эти сте­на­ния, в твор­че­ском ак­те обуз­дать и пе­ре­ори­ен­ти­ро­вать мощь хао­ти­че­ских сти­хий.

Пред­веч­ный ха­ос пре­вра­ща­ет­ся в ос­но­ву (зем­лю) пред­мет­но­го ми­ра и су­ществ, по­сколь­ку ук­ро­щен­ные сти­хии его ста­но­вят­ся кро­вью и пло­тью кос­мо­са, а ди­на­ми­ка хао­са ока­зы­ва­ет­ся ис­точ­ни­ком жиз­нен­ной мо­щи. Энер­гия хао­ти­че­ских сти­хий пре­об­ра­зо­ва­тель­но вклю­ча­ет­ся твор­че­ским ду­хом в жиз­нен­ный по­ток. Жизнь есть хао­ти­че­ская мощь, пре­об­ра­зо­ван­ная ду­хом. Но мощь хао­са яв­ля­ет­ся и по­тен­ци­ей зла, не­бы­тия. Вся­кая вещь и вся­кая сущ­ность, раз­ру­ша­ясь, вновь уходит в ме­о­ни­че­скую ночь, те­перь уже как в свою смерть, в не­бы­тие.

При­ро­да хао­са наи­бо­лее пол­но и дифференцировано от­кры­лась ан­тич­но­сти. «Это – то не­ви­ди­мое и не­ося­зае­мое, лишённое вся­ких фи­зи­че­ских ка­честв на­ча­ло, ко­то­рое по­лу­ча­ет­ся по­сле ис­клю­че­ния из фи­зи­че­ско­го те­ла всех его ре­аль­ных свойств, то, что нель­зя да­же на­звать ка­ким-ни­будь име­нем, ибо вся­кое имя пред­ме­та все­гда при­пи­сы­ва­ет ему то или иное свой­ст­во. Это – чис­тая ма­те­рия, са­мый факт су­ще­ст­во­ва­ния те­ла, не за­ви­си­мый ни от ка­ких его ре­аль­ных свойств. Ха­ос – не ка­кое-ни­будь те­ло, но прин­цип не­пре­рыв­но­го ста­нов­ле­ния те­ла… Ха­ос всё рас­кры­ва­ет и всё раз­вёр­ты­ва­ет, все­му даёт воз­мож­ность вый­ти на­ру­жу; но в то же са­мое вре­мя он и всё по­гло­ща­ет, всё ни­ве­ли­ру­ет, всё пря­чет во­внутрь… Ха­ос пред­став­ля­ет­ся как ве­ли­че­ст­вен­ный, тра­ги­че­ский об­раз кос­ми­че­ско­го пер­во­един­ст­ва, где рас­плав­ле­но всё бы­тие, из ко­то­ро­го оно по­яв­ля­ет­ся и в ко­то­ром оно по­ги­ба­ет; по­это­му ха­ос есть уни­вер­саль­ный прин­цип сплош­но­го и не­пре­рыв­но­го, бес­ко­неч­но­го и бес­пре­дель­но­го ста­нов­ле­ния. Ан­тич­ный ха­ос есть пре­дель­ное раз­ря­же­ние и рас­пы­ле­ние ма­те­рии, и по­то­му он – веч­ная смерть для все­го жи­во­го. Но он яв­ля­ет­ся так­же и пре­дель­ным сгу­ще­ни­ем вся­кой ма­те­рии. Он – кон­ти­ну­ум, ли­шён­ный вся­ких раз­ры­вов, вся­ких пус­тых про­ме­жут­ков и да­же во­об­ще вся­ких раз­ли­чий. И по­то­му он – прин­цип и ис­точ­ник вся­ко­го ста­нов­ле­ния, веч­но тво­ря­щее жи­вое ло­но для всех жиз­нен­ных оформ­ле­ний. Ан­тич­ный ха­ос все­мо­гущ и без­лик, он всё оформ­ля­ет, но сам бес­фор­мен. Он – ми­ро­вое чу­до­ви­ще, сущ­ность ко­то­ро­го есть пус­то­та и ни­что. Но это та­кое ни­что, ко­то­рое ста­ло ми­ро­вым чу­до­ви­щем, это – бес­ко­неч­ность и нуль од­но­вре­мен­но. Все эти эле­мен­ты сли­ты в од­но не­раз­дель­ное це­лое…» (А.Ф. Ло­сев).

Итак, пред­веч­ный ха­ос – из­на­ча­ла и в ос­но­ве все­го в бы­тии. Ха­ос яв­ля­ет­ся ос­но­ва­ни­ем жиз­ни, но и ис­точ­ни­ком смер­ти, – под по­кро­вом гар­мо­нии и жиз­ни бу­шу­ют ха­ос и смерть. Со­зи­даю­щее на­ча­ло – дух, без ду­ха ха­ос – ни­что, но дух тво­рит в глу­би­не хао­са и из хао­са. По­это­му ха­ос есть на­ча­ло все­по­ро­ж­даю­щее и од­но­вре­мен­но все­унич­то­жаю­щее. Из хао­са всё про­ис­хо­дит, си­лой его сти­хий всё рас­кры­ва­ет­ся и раз­вёр­ты­ва­ет­ся, но в не­го рас­па­да­ет­ся ма­те­рия раз­во­п­ло­щаю­щих­ся форм. Ха­ос по­гло­ща­ет всё ос­тав­ляе­мое ду­хом, и в нём вновь ни­ве­ли­ру­ет­ся все ка­че­ст­вен­но определённое. Ха­ос есть безд­на, в ко­то­рую об­ру­ши­ва­ет­ся и в ко­то­рой рас­па­да­ет­ся ма­те­ри­аль­ная фор­ма все­го, что по­ки­да­ет­ся ду­хов­ной суб­стан­ци­ей, и пре­вра­ща­ет­ся в нём в не­ко­то­ро­го ро­да сплош­ную не­раз­ли­чи­мость. Ха­ос в ма­те­рии – это разъ­я­тость всех эле­мен­тов и сме­ше­ние всех ка­честв. Тенденцией хаоса в физическом плане является энтропия.

Бы­тие есть ди­на­ми­ка подъ­ёма ду­ха из хао­са, пре­об­ра­же­ние хао­са, век­тор же не­бы­тия на­прав­лен к воз­вра­ще­нию все­го в хао­с, а хао­са – в ни-что, не-су­щее, не су­ще­ст­вую­щее. Ес­ли пред­веч­ный, из­на­чаль­ный ха­ос – это ни­что, из ко­то­ро­го ро­ж­да­ет­ся мир, то в са­мом кос­мо­се ха­ос яв­ля­ет со­бой не­бы­тие – си­лу со­про­тив­ле­ния пре­об­ра­жаю­ще­му им­пуль­су. Это безд­на не­бы­тия, над ко­то­рой по­ви­са­ет мир, и над ко­то­рой удер­жи­ва­ет его толь­ко на­пря­же­ние твор­че­ско­го на­ча­ла.

Ма­те­рия – это ско­ван­ный, ук­ро­щён­ный ха­ос. Ак­тив­ный же ха­ос в на­шей жиз­ни несёт раз­ру­ше­ние и смерть, он и есть воплощённая смерть. Всё без­образ­ное и без­образ­ное, вне­смыс­лен­ное, тём­ное вы­зы­ва­ет в нас со­дро­га­ние, как при­кос­но­ве­ние ле­де­ня­ще­го хао­са. «С ос­тат­ка­ми хао­са на зем­ле свя­зан ужас, страх, по­ро­ж­дае­мый тьмой, но­чью, бес­фор­мен­но­стью, от­сут­ст­ви­ем на­деж­ных гра­ниц ме­ж­ду че­ло­ве­ком и цар­ст­вом хао­са» (В.Н. То­по­ров).

«И безд­на нам об­на­же­на

С свои­ми стра­ха­ми и мгла­ми,

И нет пре­град меж ней и на­ми –

Вот от­че­го нам ночь страш­на»                  

(Ф.И. Тют­чев)

ГИБЕЛЬ БОГОВ НАТУРАЛИЗМА Часть 21. Ду­ша в прав­ре­ме­ни

Многие ми­фы фик­си­ру­ют вос­по­ми­на­ния о со­бы­ти­ях, пред­ше­ст­во­вав­ших на­ча­лу ми­ро­зда­ния. В фор­мах про­фан­но­го (ис­то­ри­че­ско­го, эм­пи­ри­че­ско­го) соз­на­ние че­ло­ве­ка пы­та­ет­ся вы­ра­зить са­краль­ное (свя­щен­ное, внут­ри­бо­же­ст­вен­ное ли­бо вне­эм­пи­ри­че­ское). Ан­тро­по­го­ни­че­ские ми­фы мо­гут по­ве­дать о пу­тях и стран­ст­ви­ях че­ло­ве­че­ских душ в глу­би­нах пред­веч­но­го хао­са и ми­ро­вой ма­те­рии. Они по­ве­ст­ву­ют о раз­лич­ных эта­пах, по­во­ро­тах судь­бы душ на пу­ти к об­ре­те­нию пол­но­ты че­ло­ве­че­ско­го об­ли­ка.

В ми­фах раз­ных на­ро­дов су­ще­ст­ву­ет по­ня­тие о ми­фи­че­ском вре­ме­ни как на­чаль­ном, ран­нем, пер­вом, пред­ше­ст­вую­щем эм­пи­ри­че­ско­му ис­то­ри­че­ско­му (про­фан­но­му) вре­ме­ни. Процессы в прав­ре­ме­ни пред­ва­ряли ис­то­рию ми­ро­зда­ния и по­яв­ле­ние в нём че­ло­ве­ка. Это вре­мя пер­во­дей­ст­вий, пер­во­пред­ме­тов, пер­во­тво­ре­ний, пер­во­при­чин всех по­сле­дую­щих эм­пи­ри­че­ских со­бы­тий. Представления различных мифологий о мифическом времени смутно отображают то, что наиболее полно описано в библейском сказании о творении: про­об­ра­зы всех пред­ме­тов и су­ществ, па­ра­диг­мы – при­ме­ры, об­раз­цы всех зем­ных про­цес­сов.

Во мно­гих древ­них ми­фах су­ще­ст­ву­ют пред­став­ле­ния о двух по­ляр­ных со­став­ных час­тях че­ло­ве­ка: зем­ной обо­лоч­ке и не­бес­ной ду­ше, соединением которых образуется соб­ст­вен­но че­ло­век. Это – древ­ней­шие фор­мы па­мя­ти о не­бес­ном тво­ре­нии че­ло­ве­ка и его зем­ном на­зна­че­нии, о прин­ци­пи­аль­ной дву­при­род­но­сти че­ло­ве­че­ско­го су­ще­ст­ва.

Пред­став­ле­ния о Пер­во­че­ло­ве­ке во мно­гих ми­фо­ло­ги­че­ских тра­ди­ци­ях свя­за­ны с иде­ей кон­ца ми­фи­че­ско­го вре­ме­ни, в котором лю­ди бы­ли бес­смерт­ны, чем не от­ли­ча­лись от бо­гов. Пер­вый че­ло­век в этих ми­фах – это пер­вый смерт­ный, со смер­тью ко­то­ро­го кон­ча­ет­ся ми­фи­че­ское (дов­ре­мен­ное) со­стоя­ние че­ло­ве­че­ст­ва. Вслед за смер­тью Первочеловека лю­ди ста­но­вят­ся смерт­ны­ми. Так на раз­ных язы­ках ми­фо­ло­гии рас­ска­зы­ва­ют о до­мир­ном и дов­ре­мен­ном со­стоя­нии че­ло­ве­ка, о его пер­во­об­ра­зе в веч­но­сти. Пер­вый шаг к соб­ст­вен­но че­ло­ве­че­ско­му бы­тию осоз­на­ёт­ся в ми­фах как вы­ход из веч­но­сти (не­ба кни­ги Бы­тия) в смер­то­нос­ную вре­мен­ность (зем­ли кни­ги Бы­тия). Веч­ный че­ло­ве­че­ский дух по­лу­ча­ет смерт­ную жизнь на зем­ле.

Пер­вые ак­ты са­мо­по­ла­га­ния веч­ные ду­ши со­вер­ши­ли на не­бе, по­сле то­го как «от од­ной кро­ви Он про­из­вёл весь род че­ло­ве­че­ский для оби­та­ния по все­му ли­цу зем­ли, на­зна­чив пре­до­пре­де­лён­ные вре­ме­на и пре­де­лы их оби­та­нию…» (Де­ян. 17,2 6). В пред­стоя­нии пе­ред Бо­гом и нис­хо­дя к хао­су зем­ли че­ло­ве­че­ст­во душ со­бор­но при­ня­ло долг пре­об­ра­же­ния бы­тия и в этом об­щем де­ле ка­ж­дая из них из­бра­ла свой путь. Од­ни ду­ши оп­ре­де­ли­лись к не­мед­лен­но­му и пол­но­му вне­дре­нию в ха­ос, дру­гие – к по­сте­пен­но­му и час­тич­но­му вхо­ж­де­нию в зем­ную плоть, тре­тьи – отсрочив соб­ст­вен­ное во­пло­ще­ние, из­бра­ли роль по­сред­ни­ков и за­ступ­ни­ков, со­би­ра­те­лей ду­хов­но­го опы­та зем­ных пу­тей, от­ра­жаю­ще­го­ся в веч­но­сти, и, вме­сте с тем, но­си­те­лей это­го кон­цен­три­ро­ван­но­го опы­та в мир­скую вре­мен­ность. На­ро­ж­даю­щая­ся в мир ду­ша не толь­ко от­кры­та не­ве­до­мо­му ей опы­ту зем­ной жиз­ни, но и несёт зна­ние из высших ми­ров. Но­вый по­слан­ник веч­но­сти мо­жет на­по­ми­нать о тех ис­ти­нах, ко­то­рые уте­ря­ны в зем­ной жиз­ни. Но су­ще­ст­ву­ют ду­ши, ко­то­рые пол­но­стью от­ка­за­лись от зем­но­го во­пло­ще­ния и из­бра­ли мис­сию бес­плот­ных ду­хов, ан­ге­лов.

Ан­ге­лы – это ду­ши, отказавшиеся от воплощения. Одни из них са­мо­оп­ре­де­лились к чис­то ду­хов­но­му бы­тию. Ду­ша, при­няв­шая плоть ми­ра, со­рас­пи­на­ет­ся Бо­гу, и этим ста­но­вит­ся в пол­ной ме­ре че­ло­ве­ком. Бес­плот­ный же ан­гел остаётся у под­но­жия Гол­го­фы и по­то­му его роль в бы­тии ме­нее кре­сто­но­си­тель­на, не­же­ли у че­ло­ве­ка. По­гру­же­ние в ха­ос оз­на­ча­ет про­хо­ж­де­ние зем­ной жиз­ни, за­кан­чи­ваю­щей­ся смер­тью и взы­скую­щей воз­ро­ж­де­ния и вос­кре­се­ния. В со­рас­пя­то­сти Бо­гу от­ли­чие че­ло­ве­че­ской судь­бы от ан­гель­ской, вхо­ж­де­ние под сень Кре­ста де­ла­ет мис­сию че­ло­ве­ка бо­лее зна­чи­мой, не­же­ли мис­сия ан­ге­лов. По­это­му о че­ло­ве­ке и го­во­рит­ся, что он соз­дан по об­ра­зу и по­до­бию Бо­жию. Ан­гел – это не воплотившаяся вечная ду­ша, не принявшая пол­но­ту бы­тия и бре­мя со­твор­че­ст­ва Бо­гу. По­это­му, со­хра­няя чис­то­ту пер­во­об­ра­за и бли­зость к Бо­гу, ан­ге­лы сво­бод­ным ак­том са­мо­по­ла­га­ния от­ка­зы­ва­ют­ся от бре­ме­ни сво­бо­ды. Ан­гел не со­тво­рит Бо­гу как сво­бод­ный че­ло­век, а яв­ля­ет­ся без­воль­ным ис­пол­ни­те­лем Выс­шей во­ли, пред­стоя­те­лем пе­ред Бо­гом и слу­жи­те­лем Гос­под­ним.

Но в слу­же­нии ан­ге­лов со­дер­жит­ся и то, что де­ла­ет их при­ро­ду бо­лее ве­ли­че­ст­вен­ной, чем че­ло­ве­че­ская. В от­ка­зе от сво­бо­ды и во­пло­ще­ния есть и ве­ли­чай­шее са­мо­по­жерт­во­ва­ние. Мис­сия ан­ге­лов не­об­хо­ди­ма для ис­пол­не­ния че­ло­ве­че­ст­вом сво­его на­зна­че­ния. По­гру­жён­ный в мир­скую юдоль че­ло­век ну­ж­да­ет­ся в за­мир­ном пред­ста­тель­ст­ве, за­ступ­ни­че­ст­ве и ох­ра­ни­тель­ст­ве ду­хо­нос­ных су­ществ. Ду­ша, став­шая ан­ге­лом, ис­чер­па­ла свою сво­бо­ду ак­том са­мо­оп­ре­де­ле­ния не к твор­че­ст­ву, но к бе­зы­ни­циа­тив­но­му по­слу­ша­нию Бо­гу и жерт­вен­но­му слу­же­нию че­ло­ве­ку. Во имя это­го слу­же­ния ан­ге­лы от­ка­за­лись от пол­но­ты бы­тия. Вы­со­кая жерт­вен­ность и ду­хов­ное слу­же­ние яв­ля­ют­ся при­чи­ной и оп­рав­да­ни­ем на­ше­го бла­го­го­ве­ния пе­ред ан­ге­ла­ми.

Ме­ж­ду тем, ли­ния раз­де­ле­ния на не­бес­ную и зем­ную мис­сии про­хо­дит не толь­ко ме­ж­ду ду­ша­ми. Че­ло­ве­че­ский дух не пол­но­стью вхо­дит в мир, ка­кой-то ча­стью сво­ей ду­ши мы при­сут­ст­ву­ем в веч­но­сти. По­это­му че­ло­век и здесь, и од­но­вре­мен­но на не­бе­сах, в ми­ре сем и не от ми­ра се­го. Наш ан­гел-хра­ни­тель – это об­раз не во­шед­шей в плоть «час­ти» на­шей ду­ши. Ею мы пред­став­ле­ны в веч­но­сти, она пред­сто­ит не­по­сред­ст­вен­но пе­ред Бо­гом. Это эс­сен­си­аль­ный – сущ­но­ст­ный лик че­ло­ве­ка. Серд­це­ви­на веч­ной ду­ши ка­ж­до­го че­ло­ве­ка во вре­мя его зем­но­го пу­ти остаётся в веч­но­сти и пред­сто­ит пе­ред Твор­цом: «Смот­ри­те, не пре­зи­рай­те ни од­но­го из ма­лых сих; ибо го­во­рю вам, что Ан­ге­лы их на не­бе­сах все­гда ви­дят ли­це От­ца Мое­го Не­бес­но­го» (Мф. 18, 10). Наш пра­вед­ный двой­ник яв­ля­ет­ся сре­до­то­чи­ем и хра­ни­те­лем по­ло­жи­тель­ных дея­ний в ми­ру, дер­жа­те­лем на­шей духовной «ко­пил­ки» в веч­но­сти.

Че­ло­век ду­хов­но свя­зан с апо­фа­ти­че­ским – от­ри­ца­тель­но познаваемым, за­пре­дель­ным, ино­мир­ным в соб­ст­вен­ной при­ро­де. Связь эта ощу­ща­ет­ся в ред­кие мгно­ве­ния про­зре­ния, ум­ст­вен­но­го сре­до­то­че­ния, мо­лит­вен­но­го упо­ва­ния. Мо­лясь ан­ге­лу-хра­ни­те­лю, мы об­ра­ща­ем­ся к соб­ст­вен­но­му об­ра­зу и по­до­бию Бо­жию, а че­рез не­го – к Са­мо­му Бо­гу.

Вме­сте с тем, пред­став­ле­ние об ан­ге­ле-хра­ни­те­ле ука­зы­ва­ет на со­кро­вен­ную связь ка­ж­до­го че­ло­ве­ка с оп­ре­де­лён­ным ан­гель­ским су­ще­ст­вом, ко­то­рое мо­жет быть вер­хов­ным за­щит­ни­ком кон­крет­ной че­ло­ве­че­ской ду­ши, вест­ни­ком Бо­жи­им для неё и не­бес­ным её пред­стоя­те­лем.

Та­ким об­ра­зом, пред­став­ле­ния об ан­ге­ле-хра­ни­те­ле от­ра­жа­ют две ре­аль­но­сти: с од­ной сто­ро­ны, ду­шу че­ло­ве­ка в веч­но­сти, с дру­гой – определённое ан­гель­ское су­ще­ст­во, наи­бо­лее близ­кое и не­бес­но род­ст­вен­ное кон­крет­но­му че­ло­ве­ку.

Не­ко­то­рые древ­ние ми­фы го­во­рят о том, что че­ло­век не был соз­дан не­по­сред­ст­вен­но, но воз­ник, вы­де­лив­шись из чис­ла дру­гих че­ло­ве­ко­по­доб­ных су­ществ. Оче­вид­но, в дан­ном слу­чае ми­фо­ло­ги­че­ское соз­на­ние фик­си­ру­ет мо­мент раз­де­ле­ния соб­ст­вен­но че­ло­ве­че­ской мис­сии и мис­сии ан­гель­ской. Ми­фы пе­ре­да­ют нам вос­по­ми­на­ния о ре­шаю­щем со­бы­тии, ко­гда не­бес­ные су­ще­ст­ва – веч­ные ду­ши раз­де­ля­ют­ся: од­ни ос­та­ют­ся на не­бе, дру­гие нис­хо­дят на зем­лю и ста­но­вят­ся соб­ст­вен­но людь­ми. Чем да­лее ухо­ди­ла че­ло­ве­че­ская ду­ша в ми­ро­вое стран­ст­вие, чем глуб­же по­гру­жа­лась в ха­ос, тем бо­лее те­ря­ла чис­то­ту сво­его пер­во­здан­но­го об­раза, и тем ши­ре ста­но­ви­лась про­пасть ме­ж­ду из­на­чаль­но еди­но­при­род­ны­ми ду­ша­ми лю­дей и ан­ге­лов. То, что они ос­та­лись на небе, да­ёт нам за­лог на­ше­го воз­вра­ще­ния, и то, что мы дерз­ну­ли сой­ти на зем­лю, ос­тав­ля­ет на­де­ж­ду всем вновь со­еди­нить­ся в пре­об­ра­жен­ном веч­ном ми­ре – в Новом небе и Новой земле.

Но, очевидно, были на небе и такие души, которые отказались не только от воплощения, но и от духовной миссии. Эти души не приняли бремя миротворения, тем самым оказали сопротивление Божественному акту творения и восстали на Творца. Миф о падших ангелах, о Люцифере (утренняя звезда) и повествует о восстании и низвержении падших душ в преисподнюю – измерение зла, небытия.