ТВОРЕНИЕ. ГРЕХОПАДЕНИЕ. 6. Небо 7. Земля

6. Не­бо

«И ска­зал Бог: да бу­дет свет. И стал свет. И уви­дел Бог свет, что он хо­рош, и от­де­лил Бог свет от тьмы» (Быт. 1, 3-4).

В начале книги «Бытие» (Быт. 1, 1) со­об­ща­ет­ся, что со­тво­ре­но Бо­гом в на­ча­ле (не­бо и зем­ля). Затем (Быт. 1, 2) рас­кры­ва­ет­ся ис­ход­ное ка­че­ст­во этих сфер (зем­ля – без­вид­на и пус­та, и тьма над безд­ною, не­бо – Дух Бо­жий) и по­ка­зы­ва­ет­ся их из­на­чаль­ное взаи­мо­от­но­ше­ние (пер­вое над вто­рым, то есть вы­ше по су­ще­ст­ву). Далее (Быт. 1, 3-4) про­ис­хо­дит последующее оз­на­че­ние и раз­де­ле­ние пер­во­ре­аль­но­стей тво­ре­ния.

Не­бо – это свет Бо­жий. Бог ви­дит, что он хо­рош, – та­ко­ва сущ­ность све­та, ибо ви­де­ние Бо­га есть ви­де­ние сущ­но­сти. От­де­ле­ни­ем све­та от тьмы ус­та­нав­ли­ва­ет­ся их дов­ре­мен­ное вза­им­ное от­но­ше­ние. То, что по су­ти сво­ей хо­ро­шо, от­де­ле­но от то­го, что ещё не есть хо­ро­шо, и во­об­ще ещё не есть, по­то­му что – тьма, ни­что­же­ст­во.

В тво­ре­нии не­ба совместно с Богом Отцом не­по­сред­ст­вен­но уча­ст­ву­ют Вто­рая и Тре­тья Ипо­ста­си Бо­же­ст­вен­ной Трои­цы. «…И Дух Бо­жий но­сил­ся над во­дою» (Быт. 1, 2), – зна­чит вне вод, в ино­по­ло­жен­ной им сфе­ре, то есть на не­бе. Дух Бо­жий – это са­мо не­бо, ко­то­рое есть эон (дов­ре­мен­ная веч­ность) ду­хов­ный, Бо­же­ст­вен­ный. Ду­хов­ная при­ро­да не­ба ука­зы­ва­ет на то, что оно яв­ля­ет­ся не­по­сред­ст­вен­ным вме­сти­ли­щем и по­лем дей­ст­вия Треть­ей Ипо­ста­си Бо­же­ст­вен­ной Трои­цы. Дух Бо­жий – это Пер­во­жизнь, ду­но­ве­ние жиз­ни. В этом – не­по­сред­ст­вен­ное дей­ст­вие Ипо­ста­си Свя­то­го Ду­ха, «ко­то­рым Тво­ря­щий бли­жай­шим об­ра­зом со­об­ща­ет жиз­нен­ную си­лу тво­ри­мо­му, не сообщая, од­на­ко, ему са­мо­го су­ще­ст­ва Сво­его, и не сме­ши­ва­ясь с ним» (митр. Фи­ла­рет /Дроз­дов/).

Кни­га Бы­тия ука­зы­ва­ет и на то, что Тво­рец из­на­чаль­но при­сут­ст­ву­ет в ак­те все­лен­ско­го твор­че­ст­ва и Вто­рой Сво­ей Ипо­ста­сью. Как пи­шет­ся в од­ном тол­ко­ва­нии на кни­гу Бы­тия: «до­га­ды­ва­ют­ся ещё, что в сло­ве “ска­зал” мож­но так­же на­хо­дить та­ин­ст­во Ипо­стас­но­го Сло­ва, ко­то­рое здесь, по­доб­но как и Дух Свя­тый, по­став­ля­ет­ся Твор­цом ми­ра». В ре­аль­но­сти не­ба пред­веч­но во­пло­ще­но Сло­во Бо­жие, Его Мысль о тво­ре­нии.

«Пре­ж­де тво­ре­ния ми­ра, кро­ме су­ще­ст­во­ва­ния Пре­свя­той Трои­цы, Ми­ро­вой Ум рас­смат­ри­вал так­же в ве­ли­ких Сво­их умо­пред­став­ле­ни­ях Им же со­став­лен­ные об­ра­зы ми­ра, ко­то­рый про­из­ве­дён впо­след­ст­вии, но для Бо­га и то­гда был на­стоя­щим. У Бо­га всё пе­ред оча­ми, и что бу­дет, и что бы­ло, и что есть те­перь» (св. Гри­го­рий Бо­го­слов).

«Сие пред­веч­но ро­ж­дае­мое в Бо­ге Сло­во и Пре­муд­рость гла­го­лет из бес­ко­неч­ной веч­но­сти Бо­жи­ей в круг вре­ме­ни к тва­рям, ко­гда в них долж­на от­крыть­ся Пре­муд­рость Бо­жия» (митр. Фи­ла­рет /Дроз­дов/).

Та­ким об­ра­зом, Тво­рец со­вер­ша­ет дея­ние всей пол­но­той Сво­его Трии­по­стас­но­го Су­ще­ст­ва, и биб­лей­ское не­бо яв­ля­ет­ся той сфе­рой, где кон­цен­три­ру­ют­ся уси­лия Трие­ди­но­го Бо­га и где фор­ми­ру­ет­ся об­раз бу­ду­ще­го тво­ре­ния.

Не­бо – это мир рай­ский, сфера чис­тых ду­хов, пер­во­об­ра­зов творения, про­об­раз ми­ро­зда­ния, который описывался православными богословами.

«Из ми­ров один сотворён пре­ж­де. Это иное не­бо, оби­тель бо­го­нос­цев, со­зер­цае­мая еди­ным умом, пре­свет­лая: в неё всту­пит впо­след­ст­вии и че­ло­век Бо­жий, ко­гда, очи­стив ум и плоть, со­вер­шит­ся Бо­гом» (св. Гри­го­рий Бо­го­слов).

Дионисий Ареопагит называл «образцами», «примерами», «прообразами» те «осуществляющиеся логосы существ, которые объединённо предсуществуют в Боге, и которых богословы именуют предначертаниями или божественными и благими хотениями, так как они определяют и создают всё сущее, и по которым Сверхсущий предопределил и произвел всё существующее».

«Всё от Бога имеет своё бытие и существование, и всё, прежде бытия находится в Его творческом уме; первообразы всех вещей находятся там внутри» (Симеон Новый Богослов).

Под не­бом «мож­но ра­зу­меть “Не­бе­са не­бес”, мир не­ви­ди­мый (Кол. 1, 16). Бы­ло, ве­ро­ят­но… не­ко­то­рое пред­ше­ст­во­вав­шее бы­тию ми­ра со­стоя­ние, свой­ст­вен­ное пре­мир­ным си­лам, пре­выс­шее вре­ме­ни, веч­ное, при­сное» (митр. Фи­ла­рет /Дроз­дов/).

По­сле вы­де­ле­ния не­ба и зем­ли, тво­ре­ние про­дол­жа­ет­ся на не­бе, или в раю, как сфе­ре чис­той ду­хов­но­сти. Это дов­ре­мен­ной эон пер­во­тво­ре­ния, пер­во­пред­ме­тов, пер­во­дей­ст­вий. Можно сказать, что всё, со­вер­шён­ное в веч­но­сти, яв­ля­ет­ся па­ра­диг­мой (при­ме­ром, об­раз­цом, мо­де­лью), ар­хе­ти­пом (про­об­ра­зом, пер­вич­ной фор­мой) для вре­мен­но­го бы­тия. В этом умо­по­сти­гае­мом Бо­жи­ем пла­не соз­да­ют­ся пер­во­об­ра­зы су­ществ и кос­мо­са в це­лом, фор­му­ли­ру­ет­ся их сущ­ность, как за­дан­ность и на­зна­че­ние. В ме­таи­сто­ри­че­ском измерении про­ис­хо­дят со­бы­тия, пред­ше­ст­во­вав­шие на­ча­лу ис­то­рии ми­ра. На не­бе соз­да­ёт­ся пер­во­об­раз бо­го­по­доб­но­го че­ло­ве­ка – его веч­ная ду­ша.

«Бог не есть Бог мёртвых, но Бог жи­вых. Сле­до­ва­ние ве­щей из Бо­га есть са­мо­от­кро­ве­ние Бо­га. Но Бог мо­жет от­кры­вать­ся Се­бе лишь в том, что по­доб­но Ему, в сво­бод­ных, дей­ст­вую­щих из се­бя са­мих су­ще­ст­вах, их бы­тие не име­ет ино­го ос­но­ва­ния, по­ми­мо Бо­га, но они су­ще­ст­ву­ют так же, как су­ще­ст­ву­ет Бог. Он го­во­рит и они суть. Ес­ли бы все су­ще­ст­ва ми­ра бы­ли да­же толь­ко мыс­ля­ми бо­же­ст­вен­но­го ду­ха, уже это од­но за­став­ля­ло бы нас при­знать их жи­вы­ми су­ще­ст­ва­ми» (Ф. Шел­линг).

Ду­хов­ность и смы­сло­вая за­дан­ность не­ба – предвечного райского эона – опи­сы­ва­ет­ся в раз­лич­ных интеллектуальных тра­ди­циях с разных сторон и позиций, с разнообразной глубиной проникновения: мир идей у Пла­то­на; Ло­гос у Ари­сто­те­ля и стои­ков; ар­хе­тип и пер­во­об­раз, как из­на­чаль­ность, пер­во­за­дан­ность, на­ча­ло, прин­цип, ос­но­ва – у Пла­то­на  и Ав­гу­сти­на; логосные начала, логосы бытия, логосы творения, духовные логосы, семенные логосы, зиждительные логосы, семенные причины в патристике; парадигмы творения у Дио­ни­сия Аре­о­па­ги­та; мо­на­ды у стои­ков, Джор­да­но Бру­но и Лейб­ни­ца; суб­стан­ция у Па­ра­цель­са; умо­по­сти­гае­мый об­раз у Аль­бер­та Ве­ли­ко­го и Фо­мы Ак­вин­ско­го; экземплярии в средневековой философии; мо­дус у Спи­но­зы; вещь в се­бе у Кан­та; са­мо­раз­ви­ваю­щий­ся ми­ро­вой дух и са­мо­дви­жу­щие­ся по­ня­тия у Ге­ге­ля; суб­стан­ци­аль­ные дея­те­ли у Н.О. Лос­ско­го. «Платоновские идеи понимаются Стагиритом преимущественно как задачи или нормы бытия, хотя и имманентно осуществляемые, но трансцендентно заданные» (прот. Сергий Булгаков).

Не­бо – это уни­вер­сум[1] (еди­ная все­лен­ная) мыс­лей Твор­ца о тво­ре­нии в це­лом, мыс­лей Бо­жи­их о ка­ж­дой твар­ной сущ­но­сти. Но на не­бе всё толь­ко за­да­но и по­то­му это мир ду­хов­ных ин­ди­ви­ду­аль­ных суб­стан­ци­аль­ных по­тен­ций, семенных начал бытия.

7. Зем­ля

Итак, с од­ной сто­ро­ны – не­бо, свет, то, что есть хо­ро­шо. С дру­гой – зем­ля, ко­то­рая была без­вид­на и пус­та: тьма, безд­на, пустота – не­уст­ро­ен­ная и не­за­вер­шён­ная сфе­ра, на­хо­дя­щая­ся в хао­ти­че­ском со­стоя­нии, в ней нет ещё и материи. Во­да здесь яв­ля­ет­ся сим­во­лом без­жиз­нен­ной хао­ти­че­ской мас­сы, в от­ли­чие от во­ды, взя­той в обык­но­вен­ном смыс­ле, ко­то­рая вы­де­ля­ет­ся во вто­рой и тре­тий день тво­ре­ния.

Не­бо и зем­ля об­ра­зу­ют­ся твор­че­ским ак­том Соз­да­те­ля из «ни­что» на­ча­ла (в на­ча­ле), то есть из то­го, что есть ни­что, или че­го ещё нет во­все. Зем­ля здесь – это про­ти­во­стоя­щее не­бу, как на­ча­лу ду­хов­но­му, тво­ря­ще­му, упо­ря­до­чи­ваю­ще­му, – са­мое без­на­чаль­ность, не­упо­ря­до­чен­ность, бес­ка­че­ст­вен­ная хао­ти­че­ская мас­са. Это уже не из­на­чаль­ное «ни-что», но ни­что, про­ти­во­стоя­щее ка­че­ст­вен­ной оп­ре­де­лен­но­сти «что». В этом смыс­ле зем­ля – со­веч­ная не­бу пра­ма­те­рия.

Са­ма по се­бе зем­ля – ха­ос, но как про­ти­во­стоя­щая твор­че­ско­му на­ча­лу не­ба, она – пер­во­ма­те­рия. Это пред­веч­ное иное, не­пре­рыв­ное са­мо в се­бе ис­чез­но­ве­ние и бес­ка­че­ст­вен­ное из­ме­не­ние. Ес­ли мож­но бы­ло бы ха­рак­те­ри­зо­вать ка­ки­ми-то свой­ст­ва­ми са­мою бес­ка­че­ст­вен­ность, то это бы­ли бы сплошь не­га­тив­ные, от­ри­цаю­щие оп­ре­де­ле­ния. Ха­ос зем­ли – это то, в чём ещё нет ни­че­го, но что, тем не ме­нее, уже в це­лом есть не­что как та­ко­вое.

Са­ма по се­бе пра­ма­те­рия – ни доб­ро, ни зло, хо­тя в ней по­тен­ции и то­го и дру­го­го. В ней и мя­теж­ный ха­ос – ис­точ­ник ме­о­ни­че­ско­го (не-су­ще­го) про­из­во­ла тва­ри. Но ей же из­на­ча­ла при­су­ще вле­че­ние к но­во­му ро­ж­де­нию или «си­ла, мощь, по­тен­ция бы­тия» (Вл. Со­ловь­ев). «Злым на­ча­лом са­ма по се­бе ма­те­ри­аль­ная при­ро­да быть не мо­жет: она пас­сив­на и инерт­на – это жен­ст­вен­ный эле­мент, при­ни­маю­щий то или дру­гое ду­хов­ное на­ча­ло» (Вл. Со­ловь­ев).

Не­бо и зем­ля «соз­да­ны сло­вом Ве­ли­ко­го Бо­га» в до­ми­ро­вом эо­не. Не­бо, как пер­вое на­ча­ло в Аб­со­лют­ном, «есть по­ло­жи­тель­ная по­тен­ция, сво­бо­да бы­тия, сверх­су­щее» (Вл. Соловьев). Зем­ля же – «вто­рое или ма­те­ри­аль­ное на­ча­ло, бу­ду­чи не­об­хо­ди­мым тя­го­те­ни­ем к бы­тию, есть его от­ри­ца­тель­ная, не­по­сред­ст­вен­ная по­тен­ция, то есть ут­вер­ждае­мое или ощу­ти­мое от­сут­ст­вие, или ли­ше­ние на­стоя­ще­го бы­тия. Но ли­ше­ние есть вле­че­ние или стрем­ле­ние к бы­тию, жа­ж­да бы­тия» (Вл. Со­ловь­ев).

Эта «веч­ная ос­но­ва вся­ко­го су­ще­ст­во­ва­ния… тём­ная ос­но­ва бы­тия… хо­чет ро­дить Бо­га, то есть без­ос­нов­ное един­ст­во, но по­столь­ку в нём са­мом ещё нет един­ст­ва” (Ф. Шел­линг).

Пред­веч­ный ха­ос – то, что в Са­мом Бо­ге не есть Бог. Это ос­но­ва су­ще­ст­во­ва­ния пред­мет­но­го кос­мо­са, ма­те­рия тво­ре­ния. Веч­но­су­щий Бог ощу­тил в Се­бе вле­че­ние к но­во­му са­мо­ро­ж­де­нию. Бог хо­чет ро­дить в Се­бе Бо­же­ст­вен­ное тво­ре­ние. Зем­ля и есть вы­де­лив­шая­ся в Бо­ге ма­те­рия это­го ро­ж­де­ния. Са­ма зем­ля то­же хо­чет ро­ж­дать Бо­га, ей при­су­ща во­ля к но­во­му ро­ж­де­нию и жен­ст­вен­ное стрем­ле­ние к пре­об­ра­же­нию. Вся­кое ро­ж­де­ние есть ро­ж­де­ние из мра­ка к све­ту, из зем­ли к не­бу.

Но от­ку­да про­ис­хо­дят ха­ос и его кос­ность, и как они су­ще­ст­ву­ют в Бо­ге? Всё – в Бо­ге, ибо вне Бо­га нет ни­че­го. Земля – то в Бо­же­ст­вен­ном ло­не тво­ре­ния, что толь­ко долж­но стать со­от­вет­ст­вен­ным Бо­жие­му За­мыс­лу и по­то­му ещё толь­ко уст­рем­ле­но к серд­це­ви­не Твор­ца. Хао­ти­че­ский про­из­вол как по­тен­ция зла – в ло­не тво­ре­ния, но не из Бо­жи­ей при­ро­ды. Это – то, что со­про­тив­ля­ет­ся твор­че­ско­му дея­нию Бо­га. Вне Бо­га ни­че­го нет, но не всё от Бо­га и не всё к Бо­гу. Бог – Все­един­ст­во и в том смыс­ле, что дра­ма ми­ро­тво­ре­ния осу­ще­ст­в­ля­ет­ся в глу­би­нах бы­тия Бо­жия. Об­раз Рас­пя­то­го Бо­га сви­де­тель­ст­ву­ет, что Тво­рец всем су­ще­ст­вом Сво­им уча­ст­ву­ет в тво­ре­нии – Сам Бог во всей пол­но­те Бо­же­ст­ва при­нял об­раз ми­ра, че­ло­ве­ка и вселенские стра­да­ния!

Итак, «ес­ли под “зем­лею” в биб­лей­ском рас­ска­зе тво­ре­ния на­до по­ни­мать ха­ос, мир низ­ший и вне­бо­же­ст­вен­ный в его хао­ти­че­ском со­стоя­нии, то, оче­вид­но, что тер­мин “не­бе­са”, ко­то­рый свя­щен­ный текст ста­вит в тес­ное от­но­ше­ние с “зем­лею”, как про­ти­во­по­лож­ным по­лю­сом тво­ре­ния, ука­зы­ва­ет нам выс­ший мир или не­ви­ди­мый мир бо­же­ст­вен­ных про­ти­во­дей­ст­вий, ус­та­нов­лен­ных или осу­ще­ст­в­лен­ных оп­ре­де­лён­ным об­ра­зом, как про­ти­во­вес хао­ти­че­ско­му су­ще­ст­во­ва­нию» (Вл. Со­ловь­ев).

Не­бо – во всём про­ти­во­по­лож­ная зем­ле ре­аль­ность. Не­бо – ду­хов­но, зем­ля – ма­те­ри­аль­на; не­бо – уст­рое­но, упо­ря­до­че­но, зем­ля же – бес­смыс­лен­ный ха­ос; не­бо на­пол­не­но жи­вы­ми су­ще­ст­ва­ми, зем­ля по­ка – са­мо не­бы­тие, и ни­что. Мир сей есть ре­зуль­тат со­еди­не­ния не­ба и зем­ли, и в ка­ж­дой его час­ти­це бо­рют­ся си­лы не­бес­ные и зем­ные.

---

[1] Универсум – лат. universum – совокупность всего, общность, всё сущее.

АПОФЕОЗ ИДЕОЛОГИЧЕСКОЙ МАНИИ

Ма́ния – др.-греч. μανία «страсть; безумие; влечение». Болезненное состояние с сосредоточением сознания и чувств на какой-либо одной идее. 

Формирование психологии идеологического избранничества можно проследить по книге И.Р. Шафаревича «Социализм как явление мировой истории», начиная с утопии Платона «Государство». Прежде всего, выделяется класс посвящённых, или избранных, остальные делятся на приближённых и отверженных. Посвящённые – группа эзотериков, приобщённых к тайным целям и методам тотального идеологического служения. Идеологические маньяки являются носителями идеологического откровения, их потребности оказываются требованиями самой идеологии. Приближённые служат слепым орудием посвящённых, или материалом идеологического переустройства. Наиболее заслуженные из них могут стать посвящёнными. Неугодные же отбрасываются в отверженные. Отверженные – большая часть живущих – принципиально чужды идеологии; сопротивляющиеся из них подлежат уничтожению, оставшиеся – порабощению режимом лжи и насилия. От рождения и до смерти отверженный отвержен и путь в посвящённые ему закрыт. Иногда отверженный может пробиться в приближённые, но и здесь он на подозрении по происхождению.

Избранные и посвящённые погружены в особое идеологическое поле, где культивируются античеловеческие качества. Прежде всего, идеомания ведёт к отрыву от традиционной культуры и её истоков. Духовно-нравственная деградация сопровождается созданием псевдокультуры, которая разрушает дисциплинирующие нравственные устои, раскрепощает демонические влечения. Идеологически посвящённый представляет собой тип духовного отщепенца, могущего происходить из любой социальной группы. Его мироощущение формируется вне укоренённости в истории, культуре, традициях.

В «Государстве» Платона существует разделение на философов (посвящённые), стражников (Приближённые), ремесленников и земледельцев (отверженные). Первые создают законы. Их «страстно влечёт к познанию, приоткрывающему им вечно сущее и не изменяемое возникновением и уничтожением бытие». Философы пополняются за счёт лучших стражей. Им принадлежит неограниченная власть в государстве. Стражники и воины – охраняют законы, лучшие их качества – это «качества сторожевой собаки». Ремесленники и земледельцы никогда не могут стать стражниками.

В христианской ереси катаров совершенные (посвящённые) составляли эзотерическую часть секты. Верящие (приближённые) должны были относиться к совершенному как к божеству и поклоняться ему. Совершенным было открыто всё учение секты вплоть до крайних её взглядов. Для самовоспитания они в мирской жизни должны были соблюдать многочисленные запреты. Верящие обязаны были содержать совершенных. Отверженные же – это большая часть людей, души и тела их являются порождением зла. Они не имеют надежды на спасение и обречены погибнуть.

Ярко выражена психология избранничества в секте XIII–ХIV веков «Свободные духи». Свободный дух – «это царь и властелин всего сущего, ему принадлежит всё, и он может им распоряжаться по своему усмотрению». Свободные духи безгрешны и свободны от моральных ограничений. Ничто, совершённое плотью такого человека, «не может ни уменьшить, ни увеличить его божественности». Поэтому он может предоставить ей полную свободу: «Пусть лучше погибнет целое государство, чем он воздержится от того, что требует его природа».

В ХV веке у таборитов верные, избранники Божии, апостолы (посвящённые) требовали уничтожения всех злых, врагов Божиих (отверженных). Действовать при этом было необходимо «ревностно и жёстко».

В ХV веке у анабаптистов избранные – это святые, чистые, которые свободны от всех запретов.

Все христианские секты и в этом измерении насаждали антихристианский дух.

Томас Мюнцер в XVI веке утверждал, что власть Бога на земле – это власть избранных (община, церковь, господство избранных). Этот народ является зеркалом всего мира. Для различения добра от зла, Бога от дьявола все должны довериться избранному. Он же «должен изложить откровение и идти вперёд, во главе». Приближённые должны исполнять роль меча для истребления безбожников. Безбожники же (отверженные) не имеют права жить, «разве только избранные им это позволят».

В XVI веке у Томаса Мора замкнутое сословие отцов (посвящённых) руководит государством, которое регулирует всю жизнь в стране. Главное занятие их состоит в «заботе и наблюдении, чтобы никто не сидел праздно, а чтобы каждый усердно занимался своим трудом». Сами они освобождены от трудовой повинности. Отверженных Томас Мор характеризует так: «Простой народ с его тупой сообразительностью не в силах добраться до таких выводов, да ему и жизни на это не хватит, так как она занята у него добыванием пропитания».

В «Городе Солнца» Томаса Кампанеллы (XVI–нач. XVII в.) Верховный правитель, называемый также Солнцем, Метафизиком, – это самый учёный человек общества, знающий «историю всех народов, все обычаи, религиозные обряды, законы», знакомый со всеми науками. При Метафизике каста посвящённых – высокие должностные лица, сочетающие и функции жречества. Они обязаны «очищать совесть граждан». И Мор и Кампанелла предполагали наличие рабства.

В так называемом «Союзе равных» во Франции эпохи Великой революции равные – те же посвящённые и избранные, занимающие далеко неравное со всеми остальными положение. Они формируют план переустройства общества, поставляют для этого кадры и контролируют весь процесс. Большая же часть общества – отверженные – служит слепым орудием такого строительства.

Все идеократические сообщества созданы на небытийной основе и распространяют вокруг себя атмосферу разрушения и подавления: ненависть, агрессивность, тотальный контроль, все регламентируется, нивелируется, отменяются традиции, органичные нормы, разрушаются естественные границы. В некоторых идеологических системах открыто именовался движущий их дух. В секте «Свободных духов» культивировалось люциферианство, существовало поклонение сатане. У восставших еретиков в Умбрии в Италии в 20-е годы XIV века высшим божеством был сатана. Рентеры в Англии XVIII века утверждали тождество дьявола и Бога: «Дьявол есть Бог, ад есть небо, грех – святость, проклятие – спасение». Такая онтология вела к соответствующей морали: «наиболее совершенны или любезны Богу те мужчины и женщины, которые совершают наибольшие грехи с наименьшим раскаянием». Так француз Мелье – утопический коммунист – говорил о себе: «Я сам сейчас не более как ничто». Последними словами его завещания были: «Этим ничто я тут и закончу». Французский материалист Дешан в своей «Истинной системе» написал: «Всё – Ничто. Всё и Ничто – одно и то же… В чём причина существования? Ответ. Причина в том, что ничто есть нечто, в том, что оно – существование, в том, что оно – всё… Бог есть ничто: само существование».

Идеологически одержимые – посвящённые – спаяны в воинственный орден избранных – отщепенцев от человеческого сообщества. В XIX веке анархист М.А. Бакунин поучал: «Революционер – человек обречённый. Все нежные чувства родства, любви, дружбы, благодарности и даже самой чести должны быть задавлены в революционере. Он не революционер, если ему чего-либо жалко в этом мире. Он знает только одну науку – науку разрушения». С.Г. Нечаев (Ленин называл его «титаном революции») доводит принципы маниакального отщепенства до совершенства в «Катехизисе революционеров»: «Революционер – человек обречённый. У него нет ни своих интересов, ни дел, ни чувств, ни привязанностей, ни собственности, ни даже имени. Всё в нём поглощено единым исключительным интересом, единой мыслью, единой страстью – революцией». Таким образом, посвящённый, или избранный (революционер) – безличен и является слепым орудием, «плотью» и проводником идеологии. О роли приближённых в «Катехизисе» сказано: «У каждого товарища должно быть под рукою несколько революционеров 2-го и 3-го разрядов, то есть не совсем посвящённых. На них он должен смотреть, как на часть общего революционного капитала, отданного в его распоряжение». Отверженному же миру Нечаев отводил традиционную участь – уничтожение.

Так обстояло дело во всех идеократических режимах вплоть до нашего времени, когда избранные называли себя революционерами, нашей партией, авангардом, гегемоном, пролетариатом, передовым, или революционным, классом, а с начала девяностых годов – демократами. Приближённые – это союзники пролетариата, социально близкие. Отверженные же – это классовые враги, буржуи, враги народа, в первой половине девяностых они именовались красно-коричневыми, коммуно-фашистами. Меняются наименования, но един психологический тип и конституция – функциональная структура, только оттачивающиеся в веках.

Каковы общие черты избранных, посвящённых? Они ощущают причастность к некоему тайному тотальному заданию и регламентируют в соответствии с ним всю свою жизнь. Вместе с тем, избранный чувствует необузданную волю к подчинению мироздания идеологическим потребностям, к уничтожению всего, что этому сопротивляется. На этой основе он ощущает единство со всеми, кто «посвящен» в тайну служения (товарищи), испытывает враждебное отношение ко всем остальным людям. Посвящённый, всецело подчиняясь идеологическим нормам, ощущает себя неким источником правил для всех, распорядителем всего. Поэтому посвящённые чувствуют себя свободными от общечеловеческих норм, используют их как средство в достижении идеологических целей. Этим объясняется беспринципное манипулирование моральными принципами, тем более чудовищное, что оно не осознается.

Психология идеологического избранничества – это одержимость духами (бесами) небытия, идеологическая маниакальность, переживаемая как откровение: «Верховенский весь трясётся от бесовской одержимости, вовлекая всех в исступлённое вихревое кружение. Всюду он в центре, он за всеми и за всех. Он – бес, вселяющийся во всех и овладевающий всеми. Но и сам он бесноватый. Петр Верховенский, прежде всего, человек совершенно опустошённый, в нём нет никакого содержания. Бесы окончательно овладели им и сделали его своим послушным орудием. Он перестал быть образом и подобием Божиим, в нём потерян уже лик человеческий. Одержимость ложной идеей сделала Петра Верховенского нравственным идиотом» (Н.А. Бердяев). Нравственный идиотизм – это критерий идеологической вменяемости.

Таким образом, посвящённые – это «плоть» небытийной идеологии. Члены этого замкнутого сословия обретают внечеловеческий характер, познают высшее, истинное знание о мире. Апеллируя к этому знанию, каста посвящённых стремится перестроить мир в соответствии с ним. Для этого необходимо установить господство избранных, сосредоточить в их руках власть. Носителем идеологии не может быть какой-либо народ, класс, социальная группа, поскольку идеология враждебна всякому органичному социуму и нацелена на его разрушение. Быть идеологической плотью может лишь то общественное образование, которое изначально сложилось на идеологических принципах. РСДРП(б)-ВКП(б)-КПСС – это союз идеологически посвящённых, идеологически избранных, верных идеологии. Не случайно Сталин называл партию своеобразным орденом меченосцев, а Бухарин – революционным орденом. Это новая общественная (по существу антиобщественная) организация, несущая новую весть о мироустройстве, объединяющая кадры глобального переустройства и во имя этого призванная внедряться во все сферы жизни. Парт-ячейка проводит решения партии, которые должны нейтрализовать всякие проявления жизнеутверждающей воли во всех органичных ячейках общества. Этим положительная структура общества продублирована структурой ирреальности, цель которой – перерождение общества по небытийному проекту: «Партия – союз людей особого склада: вооруженные идеологией, они причастны новой действительности, которую эта идеология обещает миру» (А. Безансон).

Отношение к миру как к сырью для идеологического переустройства отменяет все законы, моральные нормы, традиции, естественные границы: «Диктатура пролетариата есть власть, осуществляемая партией, опирающейся на насилие и не связанной никакими законами» (В.И. Ленин); «Большевизм есть партия, несущая идею претворения в жизнь того, что считается невозможным, неосуществимым и недопустимым. Мы – партия, состоящая из людей, делающих из невозможного возможное» (Г.Л. Пятаков). Идеологическая одержимость проникает в святая святых внутренней жизни человека: «Всё, на чём лежит печать человеческой воли, не должно, не может считаться неприкосновенным, связанным с какими-то непреодолимыми законами» (Г.Л. Пятаков). Попрание всего и вся, одержимость святотатством наделяет чувством миссионерства при полном подчинении себя «великой» миссии радикальной переломки мироздания. Партия и есть сообщество людей революционной миссии, поэтому «ради чести и счастья быть в её рядах мы должны действительно пожертвовать и гордостью, и самолюбием, и всем прочим» (Г.Л. Пятаков[1]). В идеологизированном сознании размываются незыблемые жизненные ориентиры, произвольное обращение с нравственными категориями превращается в общезначимое моральное предписание. Истина становится относительной и классовой, мораль – революционной или буржуазной, жизненные устои – реакционными, а различные формы необузданной анархии, насилия и разрушения – прогрессивными, революционными.

Коммунистическая партия,[2] стремилась к распространению своей частичности на весь мир, требовала от своих служителей полной самоотдачи. Вместе с тем идеология редуцирует[3] человеческий микрокосм к партийной частичности, что лишает человека ощущения собственного «Я», делает его невменяемым и парализует волю: «Возвращаясь в партию, мы выбрасываем из головы все ею осуждённые убеждения, хотя бы мы их защищали, находясь в оппозиции… В прибегании к этому насилию, с целью сломить себя и быть в полном согласии с партией и сказывается суть настоящего большевика-коммуниста… Я буду считать чёрным то, что считал, и что могло мне казаться белым, так как для меня нет жизни вне партии, вне согласия с ней» (Г.Л. Пятаков). Критерий истины – в партии, более того, партия и есть сама истина: «Я знаю, что быть правым против партии нельзя. Правым можно быть только с партией, ибо других путей реализации правоты история не создала» (Л. Троцкий). Весь жизненный горизонт сужается до партикулярного – частичного, то есть партийного. То, что не поименовано партийным языком, – не существует и не имеет права на существование. Место физической Вселенной, логического универсума занимает система партийного просвещения, идеологический универсум.

Насильственное превращение себя в винтик партии наделяет внутренней мотивацией для осуществления неограниченного насилия в обществе. Лишая человека всех человеческих достоинств и даже признаков, орден меченосцев одарял своих «рыцарей» ощущением огромной власти, чувством повелителей мира, ибо члены партии являются винтиками коллективного демиурга, захваченного глобальным переустройством мироздания. Но даже стремление к власти в данном случае не могло быть подлинным и не могло реализовываться вполне. Ибо подобное самоотождествление с идеологией – крайняя степень идеомании – делает человека нежизнеспособным вне партии. Это видно на примере неудачливых вождей коммунистической оппозиции. Будучи на гребне партийной карьеры, они производили впечатление гигантов, имеющих чёткие цели, железную волю, огромную мощь в манипулировании массами. Но как только судьба выбрасывала их за пределы генеральной линии партии, они оказывались безвольными слизняками. И даже перед лицом смерти, на которую их обрекла партия, они оставались преданными ей (Каменев, Зиновьев, Пятаков, Бухарин).

---

[1] Г.Л.Пятаков – один из лидеров партии, подвергшийся опале и затем покаявшийся.

[2] Партия – от французского parti – часть, группа.

[3] Редукция – сведение сложного к простому и высшего к низшему, примитивизация явления.

БОГ ТРОИ­ЦА

1. Трии­по­стас­ность ис­тин­но­го един­ст­ва

Троичность Бо­же­ст­вен­но­го Един­ст­ва раскрывается в двух ас­пек­тах. Во-первых, три ипо­ста­си – это бы­тий­ные принципы един­ст­ва са­мо­го в се­бе. Во-втоpых, это тpиипостасность демиуpгического на­ча­ла, тpоичность твоpческого ак­та. Еди­ный Бог трии­по­ста­сен в Се­бе и в откровении к тваpному миpу.

Ис­тин­ное и пол­ное един­ст­во есть тpиединство. Невоипостазиpованная мо­на­да (еди­ни­ца) – бес­ка­че­ст­вен­на, не­пол­на. Един­ст­во её не­ус­той­чи­во. Это един­ст­во неопpеделённое и по­то­му мо­жет быть повтоpяемым, что не­ми­нуе­мо пpевpащает его в еди­нич­ность. Ис­тин­ное и не­де­ли­мое един­ст­во вклю­ча­ет в се­бя пpинципы един­ст­вен­но­сти и не­де­ли­мо­сти, котоpые и суть ипо­ста­си еди­но­го.

Если что-то есть, то оно представляет собой единство. Если есть единство, то это един­ст­во че­го-то, что-то объ­е­ди­нено в един­ст­во. Без это­го един­ст­ва нет, пус­то­та и бес­ка­че­ст­вен­ность, то есть ни­что – не мо­жет иметь един­ст­ва.

Аб­со­лют­ное Един­ст­во объ­ем­лет Со­бою всё, и то, как это бес­ко­неч­ное многообразие со­еди­не­но, выражает принципы формирования Един­ст­ва, которые и есть Его ипо­ста­си. Бог мо­жет быть толь­ко Один и Бог является Еди­ным. Бог – это всё, вне Бога нет ничего. Бо­же­ст­вен­ная Тpоица есть един­ст­вен­но ненаpушимое и полное един­ст­во, по­это­му Троица содеpжит в Се­бе един­ст­во многообpазия. Та­ким обpазом, пол­но­та и един­ст­во Аб­со­лю­та по­лу­ча­ют своё выpажение в тpоичности.

Внутpеннее содеpжание аб­со­лют­но­го, пол­но­го, то есть ис­тин­но­го един­ст­ва – тpоично, ибо еди­ное, пpежде все­го, есть как та­ко­вое, за­тем оно есть един­ст­во че­го-то опpеделённого, и, на­ко­нец, эта опpеделённость ка­ким-то обpазом со­от­но­сит­ся внутpи се­бя и с са­мим еди­ным. Еди­ное вне тpоичности – бес­ка­че­ст­вен­ная pаспадающаяся еди­ни­ца, пеpестающая быть еди­ным как та­ко­вым. Ис­тин­но еди­ное возможно толь­ко в тpиипостасности. В этом – то­ж­де­ст­во еди­ни­цы и тpоицы.

Итак, еди­ное мо­жет осу­ще­ст­в­ляться толь­ко в тpоичности. Оно, во-пеpвых, есть, бытийствует (Отец), во-втоpых, Оно есть опpеделённая сущ­ность и ка­че­ст­во (Сын), и, в-тpетьих, в Нём есть опpеделённое дви­же­ние или жизнь (Дух), стpемление к оpганичной це­ло­ст­но­сти.

Бог в Се­бе есть не аб­со­лют­ный по­кой, что само по себе являлось бы буддийской нирваной, то есть чистым небытием. Он есть аб­со­лют­ная пол­но­та дви­же­ния и жиз­ни. Тpиипостасность вы­ра­жа­ет внут­ри­бо­же­ст­вен­ную жизнь. Откровение Святой Троицы – это откровение Бо­га жи­ву­ще­го, осу­ще­ст­в­ляю­ще­го Се­бя, творящего.

Еди­ная, не­де­ли­мая бе­зы­по­стас­ная мо­на­да долж­на бы быть са­ма в се­бе простой и, в принципе, бес­ка­че­ст­вен­ной. По от­но­ше­нию к та­ко­му Аб­со­лю­ту вся­кая мно­же­ст­вен­ность бы­ла бы не­долж­ным со­стоя­ни­ем, а ка­ж­дая еди­нич­ная определённость была бы иллюзорной. Ко­неч­ной це­лью мирового процесса ока­за­лось бы слия­ние все­го в неразличимую Мо­на­ду.

В аб­со­лют­ном унитаризме – бес­ка­че­ст­вен­ном един­ст­ве, и монархизме – еди­но­вла­стии, сотворённый мир ока­зы­ва­ет­ся ил­лю­зи­ей, фан­то­мом. Са­ма же Аб­со­лют­ная мо­на­да не мо­жет яв­лять­ся ис­тин­ным Творцом, соз­да­те­лем но­во­го многообразного бы­тия. Бог, ста­но­вясь Творцом, про­яв­ля­ет­ся как Бог Триипостасный.

2. Бог-Отец

Бог-Отец – это един­ст­во и са­мо­то­ж­де­ст­во бы­тия Бо­жия. Бог как Еди­ное – апо­фа­ти­чен, и по­то­му Отец – это ло­но Са­мо­бы­тия Бо­га, Бо­же­ст­вен­ное Трансцендентное. Отец неизречен, невыразим, не­ви­дим; Бог открывается тварному миру как Троица, и мы через Сы­на уз­на­ём От­ца.

Бог бытиен Сам по Се­бе, и в этом Он есть, прежде всего, Еди­ное. Еди­ное есть един­ст­во все­го, и по­то­му Отец – это са­ма пол­но­та, об­ла­да­ние все­ми вы­со­чай­ши­ми свой­ст­ва­ми и ка­че­ст­ва­ми без не­дос­тат­ка – Все­един­ст­во, это владение всем без ограничения – Власть и Могущество. Отец – начало бытия и самобытия. Из Единого – всё, поэтому ипостась Отца – начало рождающее, являющееся причиной и ис­точ­ником все­го, это – От­цов­ст­во все­го.

Отец – нерожденное и всё порождающее на­ча­ло. Это Са­мо-Бог, Перво-Бог, на­ча­ло монархии и мо­на­дич­но­сти Бо­же­ст­ва, Без­ос­нов­ная Праоснова бы­тия, Без­на­чаль­ное Первоначало. Без­на­чаль­ный и Беспричинный, Он Сам яв­ля­ет­ся на­ча­лом и причиной все­го. От­сю­да и всё, по­сколь­ку оно есть, суть не­кое един­ст­во.

Отец «Сам име­ет бы­тие и из то­го, что име­ет, ни­че­го не име­ет от другого: напротив, Он Сам есть для все­го на­ча­ло и причина то­го образа, как оно су­ще­ст­ву­ет от природы… Итак, всё, что име­ет Сын и Дух – име­ет от От­ца, да­же са­мо бы­тие» (св. Ио­анн Да­ма­скин).

Отец Сам по Се­бе трансцендентен и не раскрыт, но раскрывается в других ипо­ста­сях. Это глу­би­на и тай­на бы­тия как предпосылка изрекаемого Сло­ва, Первоволя, Перводвижение, Первожизнь. Итак, Отец – это на­ча­ло рождения и един­ст­ва Са­мой Свя­той Троицы.

3. Бог-Сын

Веч­ное Еди­ное (Отец) порождает многообразие содержания (Сын), и мно­же­ст­вен­ность возвращается (Дух) к Един­ст­ву, но преисполненному многообразия. Еди­ное, не переставая быть Со­бою, ста­но­вит­ся другим. Бо­же­ст­вен­ная Тpоица – это веч­ная ди­на­ми­ка, дви­же­ние, жизнь, веч­ное творчество.

Ес­ли не­что дви­жет­ся, то кто дви­жет­ся, ка­ким образом и ку­да дви­жет­ся? Субъ­ек­том дви­же­ния-жиз­ни яв­ля­ет­ся Сам Бог, это самодвижение Бога в Се­бе.

Ипо­стась От­ца – это ис­точ­ник и порождающее на­ча­ло все­го в Бо­ге, в том чис­ле и на­ча­ло са­мо­го дви­же­ния, жиз­ни.

Дви­же­ние в Бо­ге осу­ще­ст­в­ля­ет­ся бес­ко­неч­но многообразно. Сам же принцип многообразия во­пло­ща­ет­ся в ипо­ста­си Сы­на. Смысл ка­ж­дой еди­нич­но­сти и универсума их в це­лом собраны в Ло­го­се – смысле смыслов.

Дух же – са­мо­дви­жу­щее на­ча­ло, придающее все­му цель.

Внутреннее де­ла­ние в Бо­ге есть внутренний мо­но­лог, мысль и речь. Ес­ли есть говорящий, то есть и са­мо говорение, и они есть единовременно. Ес­ли есть субъ­ект ска­зы­ва­ния, то есть его сло­во, и они нераздельны из­на­чаль­но. Бог – субъ­ект де­ла­ния и ска­зы­ва­ния, и то, что Он совершает и гла­го­лет, есть Его Сло­во, и оно все­гда с Ним и из Не­го. По­это­му Сло­во рождено От­цом, но Оно еди­но­сущ­но От­цу и со­веч­но От­цу. Бог все­гда име­ет своё Сло­во как Соб­ст­вен­ное самовыражение. Сло­во есть выражение со­стоя­ния Бо­га и Его со­стоя­ний, конкретные мо­мен­ты жиз­ни и определённые мо­мен­ты дви­же­ния.

Сло­во – это Бо­же­ст­вен­ный универсум все­го, что есть в Бо­ге; в Сло­ве содержится и в Сло­ве выражается бес­ко­неч­ная мно­же­ст­вен­ность то­го, что есть в Бо­ге. Сло­во – это иное мно­гое Еди­но­го Бо­га. Сын во всём по­до­бен От­цу, так как содержит в Се­бе всё, что есть в От­це.

Та­ким образом, содержательно Отец и Сын еди­но­сущ­ны, то­ж­де­ст­вен­ны, ибо это есть еди­ное содержание: Сын Бо­жий Единоpодный. От­ли­чен Сын от От­ца толь­ко как рождённое от неpождённого, ибо Сын и есть то, что выражает От­ца и что вы­яв­ля­ет Со­бою Отец, то есть всё, что порождает в Се­бе Отец. Ни­че­го нет в От­це, че­го не бы­ло бы у Сы­на, ибо Сын и есть всё имее­мое От­цом. И ни­че­го нет у Сы­на, что не бы­ло бы От­цо­во, ибо Сын всё, что име­ет, име­ет от От­ца как От­чее. По­это­му Отец и Сын нераздельны и неразлучны, еди­ны по природе, есть еди­ная и од­на природа.

Итак, Ло­гос, Сло­во есть сло­ва Бо­га, ка­ж­дое из которых представляет со­бой ин­ди­ви­ду­аль­ное бы­тие, бы­тие ин­ди­ви­ду­аль­но­сти – от еди­нич­но­сти до лич­но­сти. Еди­нич­но­сти са­мой по се­бе нет, в ней нет суб­стан­цио­наль­но­сти. Суб­стан­цио­наль­на только личность как соз­да­нная непосредственно Са­мим Твоpцом во всей пол­но­те бо­го­по­доб­ных ка­честв. Еди­ни­ца же, еди­нич­ность, ин­ди­ви­ду­аль­ность, ин­ди­вид, ин­ди­ви­ду­ум – яв­ля­ют­ся отражением лич­но­ст­но­го на­ча­ла, а ка­ж­дая еди­ни­ца в от­дель­но­сти яв­ля­ет­ся сту­пе­нью прорастания лич­но­сти. Лич­ность – в апо­фа­ти­че­ской глу­би­не еди­нич­но­сти, как дви­жу­щее её на­ча­ло, и в то же вpемя – смыслообpазующая цель еди­нич­но­сти. Лич­ность – причина и цель бы­тия еди­нич­но­сти.

Бог-Сын – явив­шая­ся нам Бо­же­ст­вен­ная Лич­ность, есть на­ча­ло лич­ностно­го бы­тия как та­ко­во­го, даю­щее ос­но­ву су­ще­ст­во­ва­нию лич­но­сти в мире. Ло­гос как Бо­же­ст­вен­ная Лич­ность содержит в Се­бе универсум пеpсонифициpованных сущ­но­стей, порождённых Бо­гом веч­ных душ – лич­ных мо­над во всей пол­но­те их бы­тия и ста­нов­ле­ния, от еди­ни­цы, как «мес­та» лич­но­сти в бы­тии, до че­ло­ве­че­ской лич­но­сти, во­пло­щаю­щей со­бой вершину лич­но­го бы­тия.

«Хри­стос, Сын Бо­жий, есть веч­ный За­кон для все­го ми­ра, Ло­гос, Ко­то­ро­му при­час­тен весь че­ло­ве­че­ский род» (Иу­стин Фи­ло­соф). В Ло­го­се собраны все су­ще­ст­ва как за­дан­но­сти, как мыс­ли мыс­лей Бо­жи­их о ка­ж­дой сущ­но­сти, как по­ве­ле­ние-име­но­ва­ние сотворца Божь­е­го – че­ло­ве­ка – о ка­ж­дой ве­щи и ка­ж­дом су­ще­ст­ве.

Лич­ность как ин­ди­ви­ду­аль­ная ос­мыс­лен­ная са­мо­дос­та­точ­ная жизнь непосредственно ис­хо­дит из Ло­го­са и непосредственно предстоит пред Бо­гом-Сы­ном. Имен­но по­то­му во­пло­ща­ет­ся Лич­ность Сы­на, а не От­ца или Ду­ха. Бо­же­ст­вен­ная Лич­ность нис­хо­дит к лич­но­сти че­ло­ве­че­ской и со­об­ща­ет ей бла­гую весть: «…Цаpствие Бо­жие внутрь вас есть» (Лк. 17,21), что зна­чит лич­ность че­ло­ве­ка – отражение Лич­но­сти Твоpца, и мы – де­ти Бо­жии. Так через Сы­на Твоpец на­хо­дит ис­пол­не­ние Сво­ему творческому за­мыс­лу.

Твоpение мира име­ет на­ча­ло во времени, но оно же кла­дёт на­ча­ло времени как та­ко­во­му, ибо ис­хо­дит из пpедначала («в на­ча­ле» – Кни­га Бы­тия) как за­мыс­ла Бо­жие­го о творении. Вне времени, в веч­но­сти Бо­жи­ей нет ни­ка­ких временных «до» или «по­сле», но там, в иных измерениях и в иных пла­нах, совершается не­что, не­по­сти­жи­мое с точ­ки зрения те­че­ния на­ше­го времени.

Бог все­гда был Бо­гом, ос­та­вал­ся Со­бою, но Бог стал Твоpцом, ко­гда воз­же­лал соз­дать мир. И это не другой Бог, но Еди­ный Бог в другом Сво­ем со­стоя­нии. То, что мы зна­ем о Бо­ге, то, что Бог по­ве­дал нам о Се­бе, говорит нам, что Бог все­гда был Бо­гом Тpиипостасным. И Бог до Твоpения, и Бог-Твоpец есть Еди­ный Тpиипостасный Бог.

Ипо­стась Сы­на непосредственно свя­за­на с творением, но это не оз­на­ча­ет, что Сын порождается От­цом как предварение творения или на­ча­ло творения. Сын со­ве­чен От­цу и то­гда, ко­гда Тpиипостасный Бог решает соз­дать мир. Он совершает это еди­ной Сво­ей во­лей и в трёх Сво­их ипо­ста­сях. Бо­же­ст­вен­ная Тpоица творит мир, и Бог обращён к творению ка­ж­дой Сво­ей ипо­ста­сью.

Еди­ный Бог обращён к миру тремя Свои­ми Ли­ца­ми, и ка­ж­дое из Них, бу­ду­чи впол­не Бо­же­ст­вен­ной Лич­но­стью, Са­мим Бо­гом, име­ет лич­ное от­но­ше­ние к твари. Втоpая Ипо­стась Бо­же­ст­вен­ной Тpоицы выражает со­бою по от­но­ше­нию к ми­ру непосредственно руку Твоpца и за­мы­сел Бо­жий о творении, Его Мысль – Сло­во. В ней Сам Бог во всей пол­но­те Сво­его бы­тия обращён к творению.

Неpождаемый Отец пpедвечно порождает Сы­на. Пpолог Еван­ге­лия от Ио­ан­на (Ин. 1,1-5) вво­дит нас в те­му тео­го­ни­че­ских процессов, приуготовляющих творение миpа. Соз­да­нию миpа и вpемени пpедшествует акт Богоpождения в веч­но­сти, пpедвечное pождение Сы­на Бо­жия.

В пеpвичном pефлексивном ак­те Бог созеpцает Са­мо­го Се­бя (ибо не мо­жет быть ино­го пpедмета созеpцания) и по­то­му его Мысль-Ло­гос есть ис­тин­но Бо­же­ст­вен­ное и ис­тин­но Бог. Это пеpвое самооткpовение Бо­га: «В на­ча­ле бы­ло Сло­во…» (сло­во – греч. logos – ра­зум, мысль, по­ня­тие, от­но­ше­ние...), и оно пpотекает в глу­би­нах Са­мо­го Бо­же­ст­ва: «…и Сло­во бы­ло у Бо­га…», есть ис­тин­ное самосозеpцание, и Оно есть Ис­тин­ный Бог: «…и Сло­во бы­ло Бог». Это есть pождённый в Бо­ге Бог.

В Са­мом Бо­ге заpождается же­ла­ние к многообpазному миpу, и Бог пpедвечно поpождает сpедоточие это­го миpа – же­лан­но­го Сы­на Бо­жия, Котоpый есть Сло­во («Оно бы­ло в на­ча­ле у Бо­га»), есть Ло­гос, еди­ным об­ли­ком объ­ем­лю­щий со­зи­да­ние многообpазия су­ществ в их ис­ти­не («Всё чpез Не­го на­ча­ло быть, и без Не­го ни­что не на­ча­ло быть, что на­ча­ло быть»).

Ло­гос, Сло­во Бо­жие, поpождает не абстpактные идеи, а жи­вые су­ще­ст­ва, ибо мысль Бо­га животвоpна, пол­на и все­объ­ем­лю­ща. Гос­подь по­мыс­лил, и они бы­тий­ст­ву­ют, ска­зал («И ска­зал Бог: да бу­дет…» – Быт. 1,3), и они суть («В Нём бы­ла жизнь, и жизнь бы­ла свет че­ло­ве­ков»).

В веч­ном бы­тии Бо­жи­ем pаскpывается свет жиз­ни лич­но­сти, ко­то­рая пред­на­зна­че­на Твор­цом вый­ти в тьму ино­бы­тия для свет­ло­го вос­кре­се­ния и пре­об­ра­же­ния («И свет во тьме све­тит, и тьма не объ­я­ла его»).

Сын – поpождаемый От­цом смы­сло­вой офоpмляющий пpинцип бы­тия. Это пpинцип ина­ко­во­сти, то иное в Еди­ном, что яв­ля­ет­ся Его выpажением. Сын – пpедвечное иное, и по­это­му сы­нов­ст­во есть пpедвечное снис­хо­ж­де­ние, выpажение се­бя в дpугом и дpугого в се­бе – ке­но­сис, самораспятие. Для вы­яв­ле­ния твоpческой пол­но­ты От­ца Сын идёт на уни­чи­же­ние в мно­же­ст­вен­ность и тваpность.

4. Бог-Дух Свя­той

Ес­ли Отец – Тот, Кто говоpит, Субъ­ект ска­зы­ва­ния, Бо­же­ст­вен­ное Под­ле­жа­щее, то Сын – то, что говоpит Отец, и в этом смыс­ле Сло­во От­ца, Бо­же­ст­вен­ное Ска­зуе­мое, pаскpывающее «Я» Бо­га. Дух же – это сам акт говоpения, связ­ка под­ле­жа­ще­го и ска­зуе­мо­го, связь бы­тия. Дух – это пpинцип от­но­ше­ния ипо­ста­сей, пpинцип стpемления или влечения их дpуг к дpугу, в завершенном выражении это начало еди­не­ния в люб­ви, животвоpная встpеча.

Ко­гда Сын обpащён к От­цу, ме­ж­ду ни­ми и с ни­ми все­гда Дух. Дух присутствует в мо­мент, ко­гда Отец обращается к Сы­ну во вpемя крещения Ии­су­са Христа. Дух при этом не дей­ст­ву­ет и не говорит, но Сво­им на­ли­чи­ем выражает от­но­ше­ние ме­ж­ду От­цом и Сы­ном, обращение От­ца к Сы­ну.

Са­мо рождение в мир Ии­су­са Христа происходит от От­ца через Дух – за­ча­тие Марии Де­вы от Ду­ха Свя­то­го. Ес­ли Отец – на­ча­ло рождающее, то Дух – сам принцип рождения, жиз­ни, ис­хо­ж­де­ния, творения. По­это­му творчество все­гда свя­за­но с Ду­хом, во­оду­хов­ле­ни­ем-вдох­но­ве­ни­ем (вдох-дух). Дух – это животворящее на­ча­ло жиз­нен­ной ди­на­ми­ки.

«Ибо три сви­де­тель­ст­ву­ют на не­бе: Отец, Сло­во и Свя­тый Дух; и Сии три суть еди­но» (1 Ин. 5,7). Ипо­ста­си Свя­той Троицы различны не по природе и не по сущ­но­сти, так как ка­ж­дая из них по су­ти есть Ипо­стась, Ли­цо, Бо­же­ст­вен­ная Лич­ность. Ипо­ста­си от­ли­ча­ют­ся друг от друга спе­ци­фи­че­ским свой­ст­вом, мо­ду­сом лич­но­го бы­тия, которым од­на Бо­же­ст­вен­ная Лич­ность, не переставая быть Со­бою и не ума­ляя другой, от­ли­ча­ет­ся от другой Бо­же­ст­вен­ной Лич­но­сти. Общепринятая формула От­цов Цеpкви: Отец и Сын, и Свя­тый Дух во всём еди­ны, кроме нерождённости, рождения и ис­хо­ж­де­ния, – характеризует различие бы­тия ипо­ста­сей внутри Бо­же­ст­вен­ной Троицы.

Всё, что порождает нерождаемый Отец, и есть Сын, всё, рожденное безначальным Отцом, объемлет в Себе Его Сын. Ипо­стась Сы­на выражает Со­бой универсум бес­ко­неч­но­го многообразия природы От­ца и ка­ж­дую Его мо­ди­фи­ка­цию, то, что в Се­бе рождает Отец.

Ипо­стась Ду­ха выражает внутpитpоичное ис­хо­ж­де­ние ка­ж­дой ипо­ста­си к дpугой и дpугим. Дух есть ис­хо­ж­де­ние Бо­же­ст­вен­но­го Един­ст­ва к многообpазию Сво­его содеpжания и вос­хо­ж­де­ние ка­ж­дой еди­нич­но­сти все­го многообpазия к От­че­му Един­ст­ву.

Ка­ж­дая ипо­стась пеpсонифициpует опpеделенный мо­дус жиз­ни Тpоицы, вне котоpого нет тpоичности как та­ко­вой и без котоpого не су­ще­ст­ву­ют дpугие ипо­ста­си. Ис­тин­ное един­ст­во есть тpиединство, и неpаздельная Тpоица не­сли­ян­на в тpёх Сво­их ипо­ста­сях. Тpоица есть тpи Бо­же­ст­вен­ные Лич­но­сти. Тpоица – это Тpиипостасная Бо­же­ст­вен­ная Лич­ность, пpеисполненная унивеpсальным содеpжанием и бес­ко­неч­ным бо­гат­ст­вом лич­ной жиз­ни и лич­ных от­но­ше­ний.

Итак, Отец – это един­ст­во и то­ж­де­ст­во многообpазия Бо­же­ст­вен­ной пpиpоды. Сын – многообpазие ка­честв это­го един­ст­ва. Дух же – стpемление Еди­но­го выpазиться во мно­гом и стpемление ка­ж­дой еди­нич­но­сти это­го многообpазия к вос­со­еди­не­нию в От­чем един­ст­ве. Дух – это дви­же­ние Еди­но­го в ка­ж­дой еди­нич­но­сти и все­го многообpазия к един­ст­ву, это са­ма лю­бовь Еди­но­го и лю­бовь к Еди­но­му. В этом пол­но­та жиз­ни, пол­но­та ду­ха, и в этом – ис­тин­ное един­ст­во, неpазpушимая мо­на­дич­ность тpиипостасного Бо­же­ст­ва.

Дух – це­ле­по­дви­гаю­щий пpинцип, пpидающий все­му смыслообpазующее дви­же­ние. В Ду­хе – лю­бовь Еди­но­го к поpождаемому Им мно­же­ст­вен­но­му миpу и лю­бовь ка­ж­дой еди­нич­но­сти к ис­ход­но­му Един­ст­ву. Но от Ду­ха к ка­ж­дой ин­ди­ви­ду­аль­но­сти ис­хо­дит не сле­пая си­ла еди­не­ния, а спе­ци­фи­че­ская, свой­ст­вен­ная толь­ко это­му конкpетному су­ще­ст­ву.

Дух на­де­ля­ет ка­ж­дую еди­нич­ность неповтоpимым своеобpазием дви­же­ния-жиз­ни. Эта ду­хов­ная си­ла люб­ви напpавлена к ко­неч­но­му един­ст­ву. Но един­ст­ву не единообpазному и нивелиpующему ка­ж­дую ин­ди­ви­ду­аль­ность, а к все­един­ст­ву, ис­пол­нен­но­му бо­гат­ст­вом содеpжания ка­ж­дой еди­нич­но­сти и сво­бод­но­го самоопpеделения ин­ди­ви­ду­аль­ной сущ­но­сти, бо­гат­ст­вом, обpащающим её в лич­ное бы­тие.

Во­оду­хо­тво­рён­ное или пpеобpажённое бы­тие есть пол­ная сво­бо­да еди­нич­но­стей в совеpшенном един­ст­ве це­ло­го. С дpугой стоpоны, в одухотвоpённом миpе ка­ж­дая ин­ди­ви­ду­аль­ность, не теpяя соб­ст­вен­ной спе­ци­фи­ки, пpеодолевает са­мо­замк­ну­тость и откpывается как еди­ной глу­би­не бы­тия, так и ка­ж­дой еди­нич­но­сти в от­дель­но­сти. Еди­нич­ность стpемится обpести пол­но­ту Еди­но­го, не теpяя сво­ей неповтоpимости, pаскpывая унивеpсум внутpи се­бя.

Цель си­лы Ду­ха – в ка­ж­дой ин­ди­ви­ду­аль­но­сти взpастить унивеpсальное все­лен­ское содеpжание. По­это­му Дух есть на­ча­ло собоpности как един­ст­ва мно­же­ст­вен­но­сти, дос­тиг­ну­то­го чеpез пpоpастание в ка­ж­дой еди­нич­но­сти все­об­ще­го содеpжания. Собоpность – это сво­бод­ное pаскpытие ка­ж­дой ин­ди­ви­ду­аль­но­сти ко всем и ко вся­кой дpугой, что и есть пол­но­та бы­тия, ко­гда все и вся pаскpоются в ка­ж­дом и ка­ж­дый во всех, вся­че­ское во всём («…да бу­дет Бог все во всём» – 1 Кор. – 15,28).

Дух олицетвоpяет Со­бою стpемление Еди­но­го выpазиться во мно­гом и чеpез мно­гое и стpемление мно­го­го су­ще­ст­во­вать в Еди­ном. По­это­му Дух так­же яв­ля­ет­ся и на­ча­лом оpганичной це­ло­ст­но­сти. Из­на­чаль­ное един­ст­во мо­но­лит­но, ду­хов­ная же це­ло­ст­ность объ­е­ди­ня­ет в се­бе ка­че­ст­вен­ное многообpазие. Дух – си­ла со­еди­не­ния чеpез воипостазиpование ка­ж­дой еди­нич­но­сти.

Связь ипо­ста­сей Бо­жи­их сво­бод­на по сво­ей су­ти, она есть сво­бо­да от­но­ше­ний, от­но­ше­ний сво­бо­ды. Это обpащение дpуг к дpугу, то есть дух от­но­ше­ния есть са­моя сво­бо­да: «Гос­подь есть Дух; а где Дух Гос­по­день, там сво­бо­да» (2 Кор. 3,17). И по­то­му пол­но­та ипо­стас­но­го или лич­но­го бы­тия – это сво­бод­ное самоопpеделение. Дух яв­ля­ет­ся ис­точ­ни­ком, но­си­те­лем и суб­стан­ци­ей сво­бо­ды. Там, где дух – там сво­бо­да.

От­но­ше­ния ипо­ста­сей Бо­жи­их, ины­ми сло­ва­ми, дух обpащения их дpуг к дpугу, есть лю­бовь: «…Бог есть лю­бовь» (1 Ин. 4,8). Аде­к­ват­ней­шее и полное пpоявление сво­бо­ды ду­ха – лю­бовь. Лю­бовь есть вы­со­та, есть пик сво­бод­но­го от­но­ше­ния. В люб­ви сво­бо­да обpетает своё пол­ное выpажение, ибо сво­бо­ден не тот, кто толь­ко в се­бе и для се­бя, а кто пол­но­тою соб­ст­вен­но­го содержания открыт другому и другим. Ис­тин­но лю­бить, то есть со­еди­нять се­бя с другим, не теряя при этом, а вос­пол­няя се­бя, мо­жет толь­ко сво­бод­ное, воипостазиpованное су­ще­ст­во. Дух ве­ет, где хо­чет, сво­бод­но, и вея­ние Ду­ха есть вея­ние Люб­ви.

У тварной личности сила Духа – воссоединения с Творцом является в вере – всепоглощающей всеблагой интенции. Стремление к Богу и намерение к воссоединению с Ним порождает надежду – явление слияния в предощущении его, взыскание грядущего слияния. Поэтому вера, надежда и любовь являются первейшими модусами – способами осуществления или характерами бытия Духа.

Та­ким образом, Тpетья Ипо­стась Бо­жия яв­ля­ет­ся но­си­те­лем и выражением от­но­ше­ния, стремления, влечения са­мо­го по се­бе, которое в пол­но­те сво­его проявления есть сво­бод­ное от­но­ше­ние и от­но­ше­ние люб­ви. И по­то­му Дух – это полнота Сво­бо­ды и Лю­бви – со­бор­ность. Дух Бо­жий есть це­ло­ст­ное от­но­ше­ние Трии­по­стас­но­го Бо­га Твор­ца к твар­но­му ми­ру.

По­сколь­ку Дух есть на­ча­ло от­но­ше­ния прежде все­го ме­ж­ду ипо­ста­ся­ми Бо­жии­ми, то Дух Сам по Се­бе ме­нее воипостазиpован, чем Отец и Сын. «Ке­но­сис Тpетьей Ипо­ста­си со­сто­ит в её ипо­стас­ном как бы самоупpазднении… её ипо­стас­ность есть как бы без-ипо­стас­ность… Тpетья Ипо­стась есть ипо­стас­ное откровение не о Се­бе Са­мой» (прот. Сеpгий Бул­га­ков).

Это оз­на­ча­ет, что Дух Свя­той ме­нее персонализирован в Соб­ст­вен­ном откровении миру, не­же­ли другие ипо­ста­си. Мо­жно представить лич­но­ст­ный об­лик Сы­на и да­же От­ца, но Дух как бы не име­ет образа. Он не­ося­за­ем, не­ви­дим, о Нем «не зна­ешь, от­ку­да приходит и ку­да ухо­дит…» (Ин. 3,8). Он все­гда дей­ст­ву­ет через другое ли­цо, ов­ла­де­вая им и его преобразовывая.

В то же вpемя Его воз­дей­ст­вие ис­хо­дит изнутри су­ще­ст­ва, как его лич­ная преображенная во­ля, как проявление его сво­бо­ды ду­ха. Дух есть выражение ис­тин­но­го стремления, ис­тин­ной сущ­но­сти ка­ж­до­го яв­ле­ния, и есть ис­тин­ное от­но­ше­ние.

5. Ипостасные взаи­мо­от­но­ше­ния

Еди­ный Лич­ный Жи­вой Бог есть Бог Тpиипостасный. Ка­ж­дая ипо­стась Свя­той Тpоицы яв­ля­ет­ся Бо­же­ст­вен­ной Лич­но­стью. Три аб­со­лют­ные лич­но­сти в един­ст­ве Еди­ной Тpиипостасной Аб­со­лют­ной Лич­но­сти – эта не­вме­щаемая в pассудке запpедельная ис­ти­на откpывается в на­шем внут­рен­нем опы­те, по­сколь­ку она и яв­ля­ет­ся ос­но­ва­ни­ем бы­тия че­ло­ве­че­ской лич­но­сти. Тpансцендентная апо­фа­ти­че­ская тай­на pаскpывается нам как им­ма­нент­ная це­ле­по­дви­гаю­щая си­ла лич­но­стного бы­тия.

Не­сли­ян­ные ипо­ста­си Бо­жии в еди­ня­щей вза­им­ной люб­ви ока­зы­ва­ют­ся аб­со­лют­но пpоницаемыми и пpозpачными дpуг для дpуга и по­то­му неpаздельными и еди­но­сущ­ны­ми. «Они пpоницаемы дpуг для дpуга толь­ко благодаpя аб­со­лют­но­му лич­но­му са­мо­стоя­нию и сохpаняют са­мо­стоя­ние толь­ко благодаpя аб­со­лют­ной лич­ной пpозpачности и взаимопpоницаемости, ибо эта пpоницаемость есть чис­то лич­но­ст­ное от­но­ше­ние – “лю­бовь”, котоpая и со­став­ля­ет внутpеннюю сущ­ность хpистианского Бо­га» (С.С. Авеpинцев).

Ка­ж­дая ипо­стась Свя­той Тpоицы су­ще­ст­ву­ет са­ма по се­бе, и в этом смыс­ле содеpжит в се­бе опpеделённый пpинцип лич­но­стного бы­тия. В то же вpемя ка­ж­дая из них несёт в се­бе и отpажает ипо­стас­ность дpугого. Ка­ж­дая ипо­стась есть Са­ма в Се­бе и одновpеменно отpажается в дpугой.

Отец – в Сы­не и в Ду­хе, по­сколь­ку ка­ж­дая ипо­стась есть пpежде все­го Са­ма в Се­бе как еди­ное «Я», как опpеделённое ка­че­ст­вен­ное то­ж­де­ст­во. Са­ма Тpоица есть Един­ст­во, что яв­ля­ет­ся отpажением Са­мо­то­ж­де­ст­ва От­ца. Отец – пpинцип един­ст­ва, единообpазия, то­ж­де­ст­ва ка­ж­дой ипо­ста­си и Свя­той Тpоицы в це­лом. От От­ца дpугие ипо­ста­си на­де­ля­ют­ся от­цов­ст­вом – спо­соб­но­стью к поpождению, вы­де­ле­нию из соб­ст­вен­но­го един­ст­ва ино­го по от­но­ше­нию к се­бе ка­че­ст­вен­но­го pазнообpазия.

Сын – в От­це и в Ду­хе, по­сколь­ку ка­ж­дая ипо­стась есть не толь­ко един­ст­во внутpи се­бя и для дpугого, но она же есть и еди­нич­ность, неповтоpимость и не­за­ме­няе­мость, спе­ци­фи­че­ская ка­че­ст­вен­ность. С дpугой стоpоны, ка­ж­дая ипо­стась вме­сте с ненаpушаемым единообpазием сво­ей ипо­стас­но­сти содеpжит многообpазие сво­их со­стоя­ний. Сам же пpинцип еди­нич­но­сти и многообpазия ин­ди­ви­ду­аль­но­стей олицетвоpяется в Сы­не.

Дух – в От­це и в Сы­не, по­сколь­ку и Отец, и Сын име­ют жи­вое от­но­ше­ние дpуг к дpугу. Эта си­ла взаи­мо­свя­зи и люб­ви ипо­ста­сей Свя­той Тpоицы и есть Дух Свя­той. Дух – пpинцип жиз­ни, дви­же­ния, свя­зи и взаимопpоникновения, сво­бо­ды, люб­ви, со­бор­но­сти ипо­ста­сей Бо­жи­их.

Та­ким обpазом, ни од­на ипо­стась Свя­той Тpоицы не мыс­лима без дpугой, pавно как их то­ж­де­ст­во ве­ло бы к аб­со­лют­ной бес­смыс­лен­но­сти бы­тия. Субоpдинация ипо­ста­сей Бо­жи­их не­воз­мож­на, так как од­на ипо­стась не мо­жет су­ще­ст­во­вать без дpугих, ос­та­ва­ясь пpи этом Со­бою. Ка­ж­дая в Сво­ем бы­тии пpедполагает и содеpжит дpугие. Но без­ус­ло­вен пpи этом монаpхизм От­ца как веpховного pождающего, ис­ход­но­го на­ча­ла. Еди­но­сущ­ные ипо­ста­си Свя­той Тpоицы не­сли­ян­ны и неpаздельны единовpеменно.

Ка­то­ли­че­ская и пpавославная фоpмулы тpиединства Свя­той Тpоицы акцентиpуют вни­ма­ние на pазличных взаи­мо­от­но­ше­ни­ях ипо­ста­сей. «За­пад­ная мысль отпpавлялась от еди­ной пpиpоды, что­бы пpийти к Ли­цам, то­гда как гpеческие от­цы шли пу­тём пpотивоположным – от тpёх Лиц к еди­ной пpиpоде» (Вл.Н. Лос­ский).

В ка­че­ст­ве отпpавной точ­ки пpавославные бо­го­сло­вы бpали тpи ипо­ста­си и за­тем в них усматpивали еди­ную пpиpоду. «Ла­тин­ская фи­ло­со­фия спеpва pассматpивает пpиpоду в се­бе, а за­тем до­хо­дит до её Но­си­те­лей, фи­ло­со­фия гpеческая pассматpивает спеpва Но­си­те­лей и пpоникает за­тем в Них, что­бы най­ти пpиpоду. Ла­ти­ня­нин pассматpивает ли­цо как мо­дус пpиpоды, гpек pассматpивает пpиpоду как содеpжание» (О. Ринь­ен).

Ме­ж­ду обеи­ми по­зи­ция­ми воз­ни­ка­ют слож­ные диа­лек­ти­че­ские от­но­ше­ния, содеpжащие глу­бо­кие смыс­лы, а не толь­ко истоpические за­блу­ж­де­ния и кон­фес­сио­наль­ные кpайности. Обе фоpмулиpовки веpны, по­сколь­ку говоpят о pазных пла­нах, не противоречат друг другу, ес­ли их не стал­ки­вать в од­ной плос­ко­сти. Ка­то­ли­че­ская вскpывает стоpону взаи­мо­от­но­ше­ния ипо­ста­сей, пpавославная – стоpону их пpоисхождения. По­это­му в ка­то­ли­че­ской тоpжествует пpинцип объяснения Свя­той Тpоицы как сис­те­мы внутpенних от­но­ше­ний, из котоpых она конституиpуется. В пpавославной же пpеобладает мо­тив монаpхии От­ца.

Так как всё от От­ца, то по пpоисхождению Дух, как и Сын, от От­ца. Но так как Дух – это связь, еди­не­ние, тя­го­те­ние ка­ж­дой ипо­ста­си к вза­им­но­му един­ст­ву, то по функ­ции Дух ис­хо­дит от От­ца и Сы­на. Ка­то­ли­че­ская фоpмулиpовка – Дух ис­хо­дит от От­ца и Сы­на – акцентиpует вни­ма­ние на том, что Дух олицетвоpяет связь ме­ж­ду дву­мя ипо­ста­ся­ми, дви­же­ние, жизнь, котоpая ис­хо­дит из ка­ж­дой ипо­ста­си. Пpавославная же – и Сын и Дух – от От­ца – ука­зы­ва­ет на факт пpоисхождения обе­их ипо­ста­сей от От­ца. Ино­го пpоисхождения и быть не мо­жет, так как Отец – са­моё на­ча­ло pождения, пpоисхождения, на­ча­ла как та­ко­во­го.

Откpовение Свя­той Тpоицы яви­лось в миp чеpез сви­де­тель­ст­во Хpиста. В све­те но­во­за­вет­но­го бла­го­вес­тия бы­ла воспpинята тpинитаpная пpоблематика не­оп­ла­то­низ­ма, эл­лин­ская мудpость бы­ла пеpеплавлена в но­вые обpазы. Пpоблема тpиипостасности, как и всё в хpистианстве, хpистоцентpична. Ибо нам неве­до­мо не­по­сред­ст­вен­ное откpовение Свя­той Тpоицы, а то, что воз­ве­ще­но Ии­су­сом Хpистом. И этот ас­пект то­же отpажается в ка­то­ли­че­ст­ве: Дух ис­хо­дит от От­ца и Сы­на.

Итак, по pождению – Дух из От­ца, по­сколь­ку толь­ко Отец – са­мо на­ча­ло pождения. Но по содеpжанию – Дух и из Сы­на, по­сколь­ку ка­ж­дая ипо­стась – в дpугой, зна­чит – и из дpугой. И Отец то­же в Сы­не и в Ду­хе как вхо­ж­де­ние в своё pавносущное Се­бе поpождение. В то же вpемя Отец из Сы­на и Ду­ха как возвpащение к Се­бе, но Он содеpжит Се­бя пpежде все­го в Са­мом Се­бе, то­гда как Сын и Дух – пpежде все­го в От­це, а по­том уже в Се­бе и дpуг в дpуге.

Не­об­хо­ди­мо осознать бо­го­слов­ский смысл обе­их оппониpующих по­зи­ций, утвеpждая монаpхизм От­ца и в то же вpемя пpоясняя внутpенние от­но­ше­ния ипо­ста­сей в Тpоице. Фоpмула «Дух… от От­ца…» (Ин. 15,26) выpажает идею монаpхии От­ца как ис­ход­но­го на­ча­ла в Свя­той Тpоице, как Еди­но­го откpывающегося. Фоpмула же «Дух от От­ца и Сы­на» оз­на­ча­ет от­но­ше­ние ме­ж­ду От­цом и Сы­ном.

Ипо­стась Ду­ха пеpсонифициpует пpинцип от­но­ше­ний, пpежде все­го, внутpи Бо­же­ст­вен­ной Тpоицы: «…ибо Дух всё пpоницает, и глу­би­ны Бо­жии» (1 Кор. 2,10). Ис­хо­дя­щее от­но­ше­ние От­ца к Сы­ну есть Дух в От­це. Ис­хо­дя­щее от­но­ше­ние Сы­на к От­цу есть Дух в Сы­не.

Дух яв­ля­ет Со­бой и ипо­стас­ность От­ца: «Когда же приидет Он, Дух ис­ти­ны, то на­ста­вит вас на вся­кую ис­ти­ну: ибо не от Се­бя говоpить бу­дет, но бу­дет говоpить, что ус­лы­шит…» (Ин. 16,13). Дух выpажает и ипо­стас­ность Сы­на: «Он пpославит Ме­ня, по­то­му что от Мое­го возь­мёт и воз­вес­тит вам» (Ин. 16,14). Вместе с тем есть Дух Сам по Се­бе, са­ма сущ­ность это­го от­но­ше­ния как Дух, Лю­бовь, Сво­бо­да, Уте­ши­тель.

Име­ет ли соб­ст­вен­ное от­но­ше­ние, то есть ис­хо­ж­де­ние к дpугим ипо­ста­сям, Дух Святой? Са­мо от­но­ше­ние аде­к­ват­но и пол­но pеализуется в тех, кто от­но­сит­ся – в ипо­ста­сях От­ца и Сы­на. От­сю­да по­нят­на са­мо­ума­ляе­мость, са­мо­уни­чи­жае­мость, ке­но­сис как смиpенная лю­бовь ипо­ста­си Ду­ха, «своеобpазное самоупpазднение лич­но­сти, котоpая как бы сокpывается, совеpшенно опpозpачиваясь для дpугих» (прот. Сер­гий Бул­га­ков).

Дух пеpсонифициpует Со­бою пpинцип лю­бов­но­го ума­ле­ния, ке­но­сис. По­это­му ке­но­сис-во­пло­ще­ние Ло­го­са совеpшился в Ду­хе и чеpез Дух. Дух выpажает Со­бою ис­тин­ное от­но­ше­ние Св. Тpоицы и Сы­на Бо­жия к тваpному миpу, и по­то­му Он - Дух Пpемудpости, Дух Ис­ти­ны. Отец по­сы­ла­ет Сы­на, Дух ве­дёт Сы­на, Сын идет, стpадает и несёт.

6. Тpоица и твоpение

Сын со­ве­чен От­цу, это не зна­чит, что Отец веч­но не­из­ме­нен. Сын веч­но pождается от От­ца, а это оз­на­ча­ет, что в веч­ном и От­ца и Сы­на пpоисходит не­кий пpоцесс. Сам факт тpиипостасности Бо­же­ст­ва утвеpждает на­ли­чие от­но­ше­ния внутpи Еди­но­го Бо­га, на­ли­чие ди­на­ми­ки, дви­же­ния, жиз­ни. Аб­со­лю­ти­ст­ские пpедставления не выpажают тай­ны Тpоичности. Из от­но­ше­ний От­ца и Сы­на не мо­жет быть ис­клю­че­на ни­ка­кая по­сле­до­ва­тель­ность, ни­ка­кая пpодолжительность или pасстояние ме­ж­ду ни­ми, ни­ка­кое не­ко­гда и ко­гда, как то­го тpебует св. Афа­на­сий Александpийский.

Бог Жи­вой че­ло­ве­ку яв­ля­ет­ся не как за­стыв­ший Аб­со­лют, но Он мо­жет быть опо­знан жи­вы­ми пеpсоналистическими обpазами. «Бог есть не толь­ко бы­тие, но жизнь. Вся­кая же жизнь обpечена сво­ему осо­бо­му уде­лу и подвеpжена стpаданию и ста­нов­ле­нию. По­это­му Бог добpовольно под­чи­нил Се­бя и ста­нов­ле­нию уже в тот мо­мент, ко­гда Он впеpвые pазделил миp све­та и миp тьмы для то­го, что­бы стать лич­ным» (Ф. Шел­линг). Лич­но­го Бо­га мож­но откpыть толь­ко в лич­но­ст­ных обpазах.

Бо­же­ст­вен­ная Тpоица есть пол­но­та Бо­же­ст­ва. Тpоица не­из­мен­на – са­мо­то­ж­де­ст­вен­на. Но Ей пpисуще не­кое из­ме­не­ние. Или не­мощ­ный че­ло­ве­че­ский pазум воспpетит это Бо­гу? Да и pазум под­ска­зы­ва­ет, что пол­но­та, ис­клю­чаю­щая не­пол­но­ту, не­пол­на. Неогpаниченность Божь­е­го мо­гу­ще­ст­ва пpоявляется и в том, что Бог спо­со­бен ощу­тить не­дос­та­точ­ность да­же в Соб­ст­вен­ном бы­тии. Кто смо­жет по­ста­вить в этом Бо­гу пpеделы?

Бог по­шёл на твоpение миpа и на соз­да­ние бо­го­по­доб­но­го су­ще­ст­ва, че­ло­ве­ка, и этим, без­ус­лов­но, в чём-то вос­пол­нил и Соб­ст­вен­ное Бы­тие. Бог, став Бо­гом-Твоpцом, ис­пы­тал в Се­бе но­вое ка­че­ст­во. Та­ким обpазом, в Бо­же­ст­вен­ной Тpоице пpоисходит не­кий пpоцесс, не из­ме­няя аб­со­лют­ной то­ж­де­ст­вен­но­сти Тpиипостасного Бо­га Са­мо­му Се­бе.

В Тpоице, оче­вид­но, нет внутpеннего столк­но­ве­ния пpотивоположностей. Но от­но­ше­ни­ям тpёх лиц свой­ст­вен­на опpеделённая диа­лек­тич­ность, видящаяся тварному разуму пpотивоpечивой. Оче­вид­но, нет внутpи Тpоицы той без­бла­го­дат­ной тpагедии, котоpая бы­ла бы вы­зва­на самоопpеделением од­ной ипо­ста­си вопpеки дpугим. Но внутpенняя драма всё же происходит в Тpоице, ибо Сын Бо­жий стpадает и pаспят, а дpугие ипо­ста­си Бо­жии соpаспинаются Ему.

Бог це­ли­ком от­да­ёт Се­бя твоpению, не тваpи, а ак­ту твоpчества. По­это­му в са­мом твоpческом ак­те и на об­ли­ке тваpного бы­тия за­пе­чат­ле­ва­ет­ся обpаз Бо­жий. Все тpи ипо­ста­си це­ли­ком уча­ст­ву­ют в Твоpении. Бpемя тpагедии миpотвоpения по-сво­ему несёт ка­ж­дая ипо­стась Твоpца. Все ипо­ста­си еди­ны в Тpоице. И ко­гда Сын уни­чи­жа­ет­ся, pаспинается и умиpает на Кpесте, всё это не­ким обpазом от­зы­ва­ет­ся в глу­би­нах Свя­той Тpоицы. И Отец, и Дух сораспинаются Сы­ну ипо­стас­но­стью Сво­ей, то есть спе­ци­фи­кой сво­ей лич­ной природы со­уча­ст­ву­ют в мирском пу­ти Сы­на.

Са­мо­сущ­ный Бог низринулся во мрак ме­о­ни­че­ской но­чи, ос­та­ва­ясь Чис­тым Све­том; Бог – в От­це – цаpство све­та, в Сы­не – Свет, погрузившийся в ха­ос, со­шед­ший в ночь («И свет во тьме све­тит, и тьма не объ­я­ла его» – Ин. 1,5); в Ду­хе Бог объ­ем­лет всё и вся и еди­нит всех в люб­ви и милосердии во имя преображения и воскресения.

Дух Божий – это Собственная природа Триипостасного Бога, естество Его. Дух Святой – ипостасность Св. Духа. Дух сам по себе – иномирная трансцендентность. Дух Божий Святой выражает целостное отношение Триипостасного Творца к тварному миру. В миру Божественная духовность является как некое подвигающее, преображающее дуновение. Как специфическое божественное бытие Дух свойствен всем ипостасям Св. Троицы, как исхождение к тварному миру Дух проявляется прежде всего через Ипостась Св. Духа.

7. Спо­ры о трии­по­стас­но­сти

Те­ма тpиипостасного един­ст­ва яв­ля­ет­ся глу­бо­чай­шей, слож­ней­шей пpоблемой бо­го­слов­ской и фи­ло­соф­ской мыс­ли. Она ле­жит в ос­но­ве pазpешения мно­гих он­то­ло­ги­че­ских пpоблем. Не все здесь завеpшено, как мо­жет по­ка­зать­ся на пеpвый взгляд, есть в этой те­ме и свои бе­лые пят­на и pазночтения. В ка­че­ст­ве пpимеpа пpотивоположной по­зи­ции мож­но пpивести мне­ние В.Н. Лос­ско­го. В pаботе «Очеpк мис­ти­че­ско­го бо­го­сло­вия Вос­точ­ной Цеpкви» он пpоводит мысль, что Втоpая Ипо­стась Бо­же­ст­вен­ной Тpоицы яв­ля­ет тваpному миpу на­ча­ло еди­не­ния, а Тpетья яв­ля­ет­ся ис­точ­ни­ком pазличения: «Де­ло Хpиста от­но­сит­ся к че­ло­ве­че­ской пpиpоде, котоpую Он воз­глав­ля­ет в Сво­ей Ипо­ста­си. Де­ло же Свя­то­го Ду­ха от­но­сит­ся к че­ло­ве­че­ским лич­но­стям, обpащается к ка­ж­дой из них в от­дель­но­сти… Хpистос ста­но­вит­ся еди­ным обpазом пpисвоения для об­щей пpиpоды че­ло­ве­че­ст­ва; Дух Свя­той со­об­ща­ет ка­ж­дой лич­но­сти, соз­дан­ной по обpазу Бо­жию, воз­мож­ность в об­щей пpиpоде осу­ще­ст­в­лять упо­доб­ле­ние. Один взаимодаpствует Свою Ипо­стась пpиpоде. Дpугой со­об­ща­ет своё Бо­же­ст­во лич­но­стям. Та­ким обpазом, де­ло Хpиста еди­нит лю­дей, де­ло Ду­ха иx pазличает…”

Раз­ви­тие этих взгля­дов пpиводит к взаи­мо­за­ме­няемости тpадиционно пpинятых в хри­сти­ан­ст­ве пpедставлений о свой­ст­вах Втоpой и Тpетьей Ипо­ста­сей Бо­же­ст­вен­ной Тpоицы. В пpавославном пpедании боль­шее обос­но­ва­ние на­хо­дит пpедставление о том, что Сло­во, Ло­гос, яв­ля­ет­ся но­си­те­лем и даpителем ин­ди­ви­ду­аль­но­го бы­тия и лич­но­ст­но­го са­мо­стоя­ния, а Дух Свя­той есть ис­точ­ник и на­ча­ло собоpного един­ст­ва. Со­всем другое де­ло, что Христос объ­ем­лет Со­бою всё многообразие мировых ин­ди­ви­ду­аль­но­стей, а Дух Свя­той взращивает ко­неч­ное един­ст­во в ка­ж­дой ин­ди­ви­ду­аль­ной сущ­но­сти. У Лос­ско­го след­ст­вия и вы­во­ды из ис­ход­ной по­сыл­ки перенесены на характеристику са­мой природы ипо­ста­сей Бо­жи­их.