ХРИСТИАНСКИЙ ПЕРСОНАЛИЗМ. Крестонесение лич­но­сти

Лич­ность – есть твор­че­ское со­рас­пя­тие Бо­гу. На Кре­сте рас­пя­та Лич­ность Бо­же­ст­вен­ная и лич­ность че­ло­ве­че­ская. Ии­сус Хри­стос при­зы­ва­ет че­ло­ве­ка взять свой крест и пой­ти за Ним: «Прий­ди­те ко Мне, все тру­ж­даю­щие­ся и об­ре­ме­нен­ные, и Я ус­по­кою вас. Возь­ми­те иго Мое на се­бя и нау­чи­тесь от Ме­ня: ибо Я кро­ток и сми­ре­нен серд­цем; и най­дете по­кой ду­шам ва­шим. Ибо иго Мое бла­го, и бре­мя Мое лег­ко» (Мф. 11, 28-30); «Ес­ли кто хо­чет ид­ти за Мною, от­верг­нись се­бя, и возь­ми крест свой, и сле­дуй за Мною» (Мф. 16,  24).

На­зна­че­ние че­ло­ве­че­ско­го су­ще­ст­во­ва­ния в том, что­бы раз­де­лить Рас­пя­тие Бо­га, в сво­ей судь­бе под­нять со­вме­ст­ную с Бо­гом но­шу ми­ро­тво­ре­ния. Об­ра­ще­ние че­ло­ве­ка к Бо­гу и оз­на­ча­ет при­ня­тие Кре­ста Его. Лич­ность по су­ти сво­ей на­ча­ло кре­сто­но­си­тель­ное. Быть лич­но­стью – ве­ли­кое бре­мя Кре­ста (иго Моё): бре­мя во­пло­ще­ния, бре­мя не­се­ния ду­ховности, бре­мя сво­бо­ды и личной ответственности, бре­мя со­бор­но­сти, бре­мя люб­ви. Вме­сте с тем, спол­на быть лич­но­стью – это ве­ли­кое сча­стье, сча­стье люб­ви и сво­бо­ды, твор­че­ст­ва и все­лен­ской от­вет­ст­вен­но­сти. По­это­му Спаситель и го­во­рит: «…и най­дете по­кой ду­шам ва­шим. Ибо иго Мое бла­го, и бре­мя Мое лег­ко». Че­ло­век при­зван быть лич­но­стью в пол­ной ме­ре, что и зна­чит быть са­мим со­бой и не из­ме­нять се­бе ни при ка­ких об­стоя­тель­ст­вах. Быть са­мим со­бой оз­на­ча­ет ус­лы­шать слово Бо­жье о соб­ст­вен­ном на­зна­че­нии, вспом­нить о своём от­ве­те-за­ве­те с Бо­гом в веч­но­сти, во­пло­тить своё не­бес­ное при­зва­ние в зем­ной жиз­ни.

Входя в мир, человек вынужден принять и бремя небытия. Само бытийствование состоит в том, чтобы занять позицию борьбы с небытием. «Бытие содержит в себе и самоё себя и небытие. Бытие содержит небытие “внутри” себя как нечто такое, что вечно существует и вечно преодолевается в процессе божественной жизни» (Пауль Тиллих). Бремя небытия – это осознание неотвратимости смертного конца: конца своего и конца всеобщего. Принятие бремени небытия означает мужество быть – это са­мо­ут­вер­жде­ние лич­но­ст­но­го бы­тия не­смот­ря на: во­пре­ки всем си­лам не­бы­тия, стре­мя­щим­ся ни­ве­ли­ро­вать и раз­ло­жить лич­ность, несмотря на небытие, неотступно преследующее человека. Само борение против небытия возводит человека на Голгофу: «Смертию смерть поправ».

Лич­ный дух, как со­тво­рец Бо­гу в соз­да­нии все­лен­ной, на ка­ж­дом уров­не бы­тия дол­жен со­вер­шить но­вый акт пер­со­ни­фи­ка­ции и воз­вы­сить­ся: хао­ти­че­ский бес­по­ря­док сло­жить в на­чаль­ную упо­ря­до­чен­ность, еди­нич­ность пре­об­ра­зить в един­ст­вен­ность, за­щит­ную ре­ак­цию са­мо­сти прорастить в по­ло­жи­тель­ное ин­ди­ви­ду­аль­ное рас­кры­тие, эле­мен­тар­ное от­ли­чие пре­об­ра­зить в ори­ги­наль­ность, не­по­вто­ри­мость воз­вы­сить­ до са­мо­быт­но­сти, са­мо­про­из­воль­ность и са­мо­обу­слов­лен­ность ин­ди­ви­да взрастить к твор­че­ской сво­бо­де лич­но­сти. Всем этим ин­ди­ви­дуа­ция об­ра­ща­ет­ся в пер­со­ни­фи­ка­цию. Ка­ж­дый из уров­ней ре­аль­но­сти тре­бу­ет сво­их уси­лий для удер­жа­ния на нём и для под­ня­тия вы­ше. Ка­ж­дая сту­пень име­ет свои при­тя­же­ния, кос­ность и инер­цию, отя­же­ляю­щие и по­гло­щаю­щие им­пульс лич­но­го ду­ха к вос­хо­ж­де­нию. На ка­ж­дой сту­пе­ни пер­со­ни­фи­ка­ции на лич­но­ст­ное на­ча­ло об­ру­ши­ва­ют­ся но­вые опас­но­сти и си­лы со­про­тив­ле­ния. Ду­хов­но рас­ту­щий че­ло­век в ка­ж­дое мгно­ве­ние ощу­ща­ет на се­бе тя­жесть прой­ден­но­го пу­ти пер­со­ни­фи­ка­ции. Но че­ло­век при­зван к то­му, что­бы вы­дер­жать бре­мя ре­аль­но­сти и воз­вы­сить­ся до ду­хов­ной лич­но­сти. В этом кре­сто­не­се­ние лич­но­ст­но­го бы­тия.

Ро­ж­де­ние че­ло­ве­ка в мир – вы­ход из ро­до­во­го в ин­ди­ви­ду­аль­ное су­ще­ст­во­ва­ние – край­не бо­лез­нен­но, ибо со­пря­же­но с пре­одо­ле­ни­ем хао­са и кос­но­сти ма­те­рии. Рост че­ло­ве­че­ско­го су­ще­ст­ва за­клю­ча­ет­ся в том, что ду­ша по­сте­пен­но вхо­дит в мир, объ­ем­лет и впус­ка­ет в се­бя но­вые «пор­ции» пло­ти, со­зи­дая из неё че­ло­ве­че­ский об­лик, пре­об­ра­зуя ма­те­рию и за­пе­чат­ле­вая в ней свой ин­ди­ви­ду­аль­ный об­раз. Но кос­ность и инер­ция ма­те­рии стре­мят­ся рас­ще­пить ду­шев­ное един­ст­во, по­гло­тить ду­шу в хао­се. То­таль­ная бо­язнь хао­ти­че­ских сти­хий мо­жет при­вес­ти к от­ка­зу от во­пло­ще­ния и пре­кра­ще­нию ду­хов­но­го рос­та. Безу­держ­ное же при­ня­тие пло­ти мо­жет рас­ко­лоть ду­шу. На­ша жизнь и со­сто­ит в ба­лан­си­ро­ва­нии ме­ж­ду стрем­ле­ни­ем со­хра­нить соб­ст­вен­ную це­ло­ст­ность и опас­но­стя­ми во­пло­ще­ния. С од­ной сто­ро­ны, лич­ность под­сте­ре­га­ет рас­тво­ре­ние в при­род­ном, ро­до­вом, кол­лек­тив­ном, с дру­гой – ей гро­зит не­обуз­дан­ное свое­во­лие ин­ди­ви­дуа­лиз­ма.

Че­ло­век при­зван стать во­пло­щен­ной лич­но­стью: от­крыть­ся мно­го­об­ра­зию жиз­ни, со­хра­няя уни­каль­ность и ду­хов­ную це­ло­ст­ность. Кри­стал­ли­за­ция на­ча­ла лич­но­сти не­раз­рыв­на от пер­со­ни­фи­ка­ции бы­тия в це­лом. В лич­но­сти пе­ре­се­ка­ют­ся две ли­нии её на­зна­че­ния: путь ду­хов­но­го са­мо­уг­луб­ле­ния – ду­хов­ная вер­ти­каль бы­тия, и путь во­пло­ще­ния, при­ня­тие пло­ти, жизнь в её разнообразных фор­мах, – ду­хов­ная го­ри­зон­таль бы­тия. Из их пе­ре­се­че­ния и скла­ды­ва­ет­ся крест лич­но­ст­но­го бы­тия. Не вся­кий че­ло­век вы­дер­жи­ва­ет бре­мя кре­сто­не­се­ния лич­но­сти, ибо всё в ми­ре сем ис­ку­ша­ет нас сбро­сить но­шу кре­ста, об­лег­чить не­вы­но­си­мую му­ку жиз­ни, вый­ти в бес­про­блем­ное су­ще­ст­во­ва­ние. Но от­каз от кре­сто­не­се­ния не об­лег­ча­ет судь­бу, а ввер­га­ет че­ло­века в бес­смыс­лен­ный кру­го­во­рот жиз­ни, пре­ис­пол­нен­ный без­бла­го­дат­ным, не­про­свет­лен­ным му­че­ни­ем. Это не очи­сти­тель­ные кре­ст­ные стра­да­ния, а боль па­де­ния и по­гру­же­ния в ха­ос. По­пыт­ки об­лег­чить вы­бор чре­ва­ты ис­ка­же­ни­ем че­ло­ве­че­ско­го пред­на­зна­че­ния, по­те­рей свя­зи с Твор­цом и за­мут­не­ни­ем ви­де­ния Бо­же­ст­вен­но­го за­мыс­ла о тво­ре­нии, ибо «кто не бе­рет кре­ста сво­его и сле­ду­ет за Мной, тот не дос­то­ин Ме­ня» (Мф. 10, 38).

Ис­точ­ник всех за­блу­ж­де­ний, гре­хов­ных по­ступ­ков в том, что че­ло­век пы­та­ет­ся от­ка­зать­ся от бре­ме­ни Кре­ста. Лож­ные и оши­боч­ные пу­ти за­пе­чат­ле­ва­ют­ся в куль­ту­ре и при­тя­ги­ва­ют по­сле­дую­щие по­ко­ле­ния. Ка­ж­дый из нас вновь и вновь под­вер­га­ет­ся ис­ку­ше­нию об­лег­чить судь­бу, свер­нув на про­то­рен­ную ту­пи­ко­вую сте­зю. Ус­тал че­ло­век от по­сто­ян­но­го во­ле­во­го уси­лия, от трез­ве­ния и скло­нен за­быть­ся в сла­до­ст­ной дре­ме. Стрем­ле­ние об­лег­чить жизнь от­ка­зом от твор­че­ских мук и от­вет­ст­вен­но­сти из­на­чаль­но не вы­гля­дит бо­го­бор­че­ским. Но, от­дав­шись без­воль­но­му вле­че­нию вне­лич­но­ст­ных сил, че­ло­век не­из­беж­но ста­но­вит­ся про­тив­ни­ком Бо­же­ст­вен­но­го тво­ре­ния.

Для сохранения един­ст­ва лич­но­сти тре­бу­ет­ся по­сто­ян­ное твор­че­ское уси­лие, пре­одо­ле­ваю­щее аг­рес­сию ми­ро­во­го хао­са. Пес­чин­ка че­ло­ве­че­ско­го «Я» на­хо­дит­ся под все­кос­ми­че­ским прес­сом, тер­зае­ма все­лен­ски­ми сти­хия­ми. Не­ред­ко судь­ба че­ло­ве­ка ис­ка­жа­ет­ся из-за по­пы­ток сбе­жать от этой му­ки. Мно­гие и фи­зи­че­ские, и ду­шев­ные за­бо­ле­ва­ния яв­ля­ют­ся ре­зуль­та­том или фор­мой от­ка­за от бре­ме­ни со­хра­не­ния ду­шев­но­го един­ст­ва. Так, на­при­мер, ши­зоф­ре­ния мо­жет быть след­ст­ви­ем рас­ще­п­ле­ния ду­ши на изо­ли­ро­ван­ные сфе­ры, вы­па­даю­щие из-под кон­тро­ля лич­но­ст­но­го на­ча­ла. Соз­на­ние че­ло­ве­ка, от­дав­ше­го­ся хао­ти­че­ским сти­хи­ям, рас­па­да­ет­ся, его «Я» без­воль­но «пла­ва­ет» по раз­лич­ным ду­шев­ным со­стоя­ни­ям. При раз­ру­ше­нии эк­зи­стен­ци­аль­ной мо­на­дич­но­сти в обо­лоч­ке че­ло­ве­ка мо­жет образоваться конг­ло­ме­рат раз­лич­ных су­ще­ст­во­ва­ний. По­пыт­ки об­лег­чить жизнь от­ка­зом от бре­ме­ни бы­тия ввер­гают ду­шу во власть без­лич­ных сти­хий и ве­дут к про­грес­си­рую­ще­му рас­па­ду лич­но­сти.

Об­ру­ши­ваю­щие­ся на нас сти­хии провоцируют от­ка­зать­ся от уни­каль­но­го лич­но­ст­но­го на­зна­че­ния. Все сфе­ры жиз­ни, все уров­ни и фор­мы су­ще­ст­во­ва­ния мо­гут по­ра­бо­тить че­ло­ве­ка, ли­шить его лич­но­ст­но­го дос­то­ин­ст­ва. И сам че­ло­век скло­нен най­ти внеш­нюю опо­ру, ав­то­ри­тет, что­бы из­ба­вить­ся от ига лич­ной от­вет­ст­вен­но­сти, об­рес­ти ин­стан­цию, ко­то­рой мож­но де­ле­ги­ро­вать пол­но­мо­чия и от­вет­ст­вен­ность лич­но­ст­но­го вы­бо­ра. В ка­ж­дое мгно­ве­ние че­ло­ве­че­ская ду­ша в не­по­вто­ри­мой си­туа­ции, ко­то­рая тре­бу­ет но­во­го твор­че­ско­го са­мо­по­ла­га­ни­я, но мы склон­ны вос­при­ни­мать ин­ди­ви­ду­аль­ную си­туа­цию че­рез обы­ден­ные ус­лов­но­сти. Ко­гда мы по­сту­па­ем по ана­ло­гии с тем, как по­сту­пил бы лю­бой дру­гой, мы те­ря­ем спе­ци­фи­ку лич­но­ст­но­го бы­тия и жизнь оп­ре­де­ля­ет­ся вне­лич­но­ст­ны­ми сти­хия­ми. От­вет­ст­вен­ное лич­ное ре­ше­ние при­ни­ма­ет­ся во­пре­ки внеш­не­му дав­ле­нию, на­еди­не c Бо­гом и со сво­ей со­ве­стью. Мы при­зва­ны про­ти­во­пос­та­вить сво­бо­ду и уни­каль­ность лич­но­ст­но­го на­зна­че­ния не толь­ко по­ра­бо­щаю­щим си­лам и сти­хи­ям, но и вы­со­ким ав­то­ри­те­там, ни­ве­ли­рую­щим лич­ность. При­нять всё, но не по­те­рять при этом се­бя, соб­ст­вен­ное по­до­бие Бо­жие – в этом кре­сто­не­се­ние лич­но­сти.

Че­ло­век по­став­лен ме­ж­ду Бо­гом и ми­ром. С од­ной сто­ро­ны, как об­раз и по­до­бие Бо­жие, он обя­зан быть со­еди­нен­ным с Твор­цом, в по­ис­ках ис­тин­ных пу­тей об­ра­щён­ным к То­му, Кто и есть Са­ма Ис­ти­на. Мы при­зва­ны не те­рять об­ще­ния с Бо­гом в ка­ж­дом по­мыс­ле и по­ступ­ке: «Про­клят че­ло­век, ко­то­рый на­де­ет­ся на че­ло­ве­ка и плоть де­ла­ет сво­ей опо­рою, и ко­то­ро­го серд­це уда­ля­ет­ся от Гос­по­да» (Иер. 17, 5). Од­но­вре­мен­но мы при­зва­ны от­крыть­ся все­му, что пред­ла­га­ет жизнь. Че­ло­век пред­на­зна­чен це­ло­ст­но при­нять жизнь, ни от че­го не от­ка­зать­ся, но на всём за­пе­чат­леть об­раз Бо­жий. Пе­ре­жить всё во имя Хри­ста. Это не­ве­ро­ят­но труд­но: быть еди­но­вре­мен­но пе­ред ли­цом Гос­под­ним и об­ра­щён­ным к ми­ро­вым ре­аль­но­стям. Жить во пло­ти, но «не по­сту­пать по пло­ти» (2 Кор. 10, 2). Это стоя­ние на пи­ке, по­сто­ян­ное ба­лан­си­ро­ва­ние, и в этом то­же кре­сто­не­се­ние че­ло­ве­че­ской судь­бы. Ни­ка­кой путь не га­ран­ти­ру­ет че­ло­ве­ку окон­ча­тель­но­го тор­же­ст­ва ис­ти­ны. Ото­всю­ду его под­сте­ре­га­ют со­блаз­ны и ис­ку­ше­ния де­пер­со­на­ли­за­ции. И во всём тре­бу­ет­ся на­пря­жён­ное твор­че­ское уси­лие, что­бы удер­жать и воз­вы­сить лич­но­ст­ное бы­тие. Но и за­щи­та сво­его «Я» мо­жет быть уг­ро­зой ин­ди­ви­ду­аль­но­му на­зна­че­нию. Борь­ба за лич­но­ст­ное воз­рас­та­ние лег­ко ска­ты­ва­ет­ся к гор­ды­не, эгои­сти­че­ско­му са­мо­ут­вер­жде­нию, са­мо­сти. Че­ло­век че­ло­ве­чен не толь­ко в «Я», но и в «Ты», и в «Мы». Лич­но­ст­ное в че­ло­ве­ке есть од­но­вре­мен­но и взра­щи­ва­ние в се­бе со­бор­но­го, от­кры­то­сти в люб­ви к дру­гим. И в этом то­же бре­мя лич­но­сти.

Да­же са­мые вы­со­кие стрем­ле­ния не да­ют га­ран­тий. Ес­ли че­ло­век от­даёт­ся эк­заль­ти­ро­ван­но­му ре­ли­ги­оз­но­му чув­ст­ву до пол­но­го обез­ли­чи­ва­ния – это из­ме­на Бо­гом дан­но­му пред­на­зна­че­нию, а зна­чит и Са­мо­му Твор­цу. Обез­ли­чен­ный ин­ди­ви­ду­ум не спо­со­бен на дос­той­ное и це­ло­ст­ное об­ще­ние с Бо­гом, его вос­при­ятие Бо­же­ст­вен­но­го час­тич­но, ис­ка­же­но. В по­доб­ном слу­чае че­ло­век пред­сто­ит не пе­ред Бо­гом Жи­вым, а пе­ред те­нью соб­ст­вен­но­го боль­но­го соз­на­ния («идея Бо­га», фе­ти­ши­за­ция куль­та). Об­ра­щён­ность к Бо­гу тре­бу­ет от че­ло­ве­ка встать в пол­ный рост лич­но­ст­но­го дос­то­ин­ст­ва.

И, на­ко­нец, вы­со­чай­шее и тра­ги­че­ское бре­мя сво­бо­ды и от­вет­ст­вен­но­сти. Это фо­кус, в ко­то­ром схо­дит­ся че­ло­ве­че­ское на­зна­че­ние, из ко­то­ро­го ис­хо­дят все пу­ти. Че­ло­век сво­бо­ден как ни­кто в твар­ном ми­ре. Его сво­бо­да про­сти­ра­ет­ся до сво­бо­ды от­ка­за от сво­его на­зна­че­ния и при­ня­тия не­бы­тия. Бре­мя сво­бо­ды об­ре­ка­ет че­ло­ве­ка на тра­ги­че­ское оди­но­че­ст­во в ми­ро­зда­нии. Вся тварь спа­са­ет­ся стра­да­тель­но и за­ви­сит от че­ло­ве­че­ско­го вы­бо­ра. Но да­же на Бо­га че­ло­век не мо­жет пе­ре­ло­жить свой вы­бор: пред­ви­де­ние Бо­жие не оз­на­ча­ет пре­до­пре­де­ле­ния че­ло­ве­че­ской судь­бы. Всё, что твор­че­ски со­вер­ша­ет­ся че­ло­ве­ком – впер­вые прив­но­сит­ся в мир, и эта но­виз­на оп­ре­де­ля­ет судь­бу все­го ми­ро­зда­ния. Ка­кое тра­ги­че­ское и тяг­чай­шее бре­мя – быть сво­бод­ным как Бог! И ка­кая бес­пре­дель­ная от­вет­ст­вен­ность! Тя­же­лее все­го вы­не­сти крест сво­бо­ды: «Нет у че­ло­ве­ка за­бо­ты му­чи­тель­нее, как най­ти то­го, ко­му бы пе­ре­дать по­ско­рее тот дар сво­бо­ды, с ко­то­рым это не­сча­ст­ное су­ще­ст­во ро­ж­да­ет­ся» (Ф.М. Дос­то­ев­ский). Но толь­ко ду­хов­ная сво­бо­да от­кры­ва­ет путь к ис­ти­не, к ис­пол­не­нию все­лен­ско­го твор­че­ско­го при­зва­ния че­ло­ве­ка.

Всё лич­но­ст­ное тре­бу­ет по­сто­ян­ной защиты и ут­вер­жде­ния. Бо­ре­ние с лич­но­ст­ным на­ча­лом на­прав­ле­но про­тив бы­тия. Ан­ти­пер­со­на­ли­сти­че­ские тен­ден­ции в куль­ту­ре по­ро­ж­да­ют, рас­кре­по­ща­ют и об­ру­ши­ва­ют на че­ло­ве­ка хао­ти­че­ские сти­хии, раз­ру­ша­ют пер­со­на­ли­сти­че­скую ось бы­тия. То­та­ли­тар­ные ан­ти­лич­но­ст­ные мо­ти­вы мо­гут быть впле­те­ны и в наи­бо­лее вы­со­кие дос­ти­же­ния че­ло­ве­че­ской куль­ту­ры. Это мож­но ска­зать о Пла­то­не. На пер­вый взгляд за­га­доч­но, как в этом ге­нии со­еди­ня­лись пре­крас­ный мир идей в зо­ло­тых диа­ло­гах и то­та­ли­та­ризм «Го­су­дар­ст­ва», «За­ко­нов». Пер­вое во­шло в фун­да­мент ев­ро­пей­ской куль­ту­ры, и здесь пе­ред на­ми бо­же­ст­вен­ный Пла­тон. Вто­рое же по­ро­ди­ло тра­ди­цию то­та­ли­тар­ных уто­пий.

По су­ще­ст­ву же Пла­тон был по­сле­до­ва­тель­ным. В его сис­те­ме идеалистической онтологии бы­ли сфор­му­ли­ро­ва­ны мно­гие ка­те­го­рии, во­шед­шие в со­кро­вищ­ни­цу хри­сти­ан­ской куль­ту­ры. Но ос­нов­ной па­фос пла­то­низ­ма – то­таль­ное под­чи­не­ние все­го еди­но­му на­ча­лу. По от­но­ше­нию к веч­но­су­ще­му Еди­но­му все ин­ди­ви­ду­аль­но­сти пре­хо­дя­щи, яв­ля­ют­ся его ото­бра­же­ния­ми, они пред­на­зна­че­ны ра­но или позд­но слить­ся с Еди­ным. Об­ще­обя­за­тель­ное един­ст­во яв­ля­ет­ся за­ко­ном для всех еди­нич­но­стей. Диа­лек­ти­ка – это нау­ка о ра­зы­ска­нии еди­но­го прин­ци­па в ка­ж­дой ве­щи.

В этой кар­ти­не не ос­та­ет­ся мес­та ин­ди­ви­ду­аль­но­му, лич­но­ст­но­му бы­тию: аб­со­лю­тизм Еди­но­го ли­ша­ет еди­нич­ность как ос­но­ву пер­со­ни­фи­ка­ции вся­ких суб­стан­ци­аль­ных ос­но­ва­ний. Ин­ди­ви­ду­аль­ность при­над­ле­жит здеш­не­му, не­долж­но­му, при­зрач­но­му ми­ру и при­зва­на к са­мо­от­ри­ца­нию во имя ни­ве­ли­рую­ще­го слия­ния с Веч­ным Еди­ным, ин­ди­ви­ду­аль­ная ду­ша есть не что иное, как ис­те­че­ние уни­вер­саль­ной Ми­ро­вой ду­ши. В ка­ж­дой об­лас­ти жиз­ни нуж­но най­ти еди­ное на­ча­ло, что­бы всё под­чи­нить ему. В об­лас­ти эс­те­ти­че­ско­го – это Кра­со­та, и всё ин­ди­ви­ду­аль­но пре­крас­ное – толь­ко её ис­ка­жен­ные от­бле­ски. В об­лас­ти нрав­ст­вен­ной – Бла­го са­мо в се­бе, в об­лас­ти по­зна­ния – Еди­ная Ис­ти­на. Вся­кая вер­ная мысль и нрав­ст­вен­ный по­сту­пок яв­ля­ют­ся лишь те­нью, ото­бра­же­ни­ем и смут­ным при­по­ми­на­ни­ем еди­но­го их ис­точ­ни­ка. В со­ци­аль­ной жиз­ни – это бла­го Го­су­дар­ст­ва, ко­то­ро­му то­таль­но под­чи­ня­ют­ся вся жизнь и пе­ред ко­то­рым ли­ша­ет­ся суб­стан­ци­аль­ных ос­но­ва­ний че­ло­ве­че­ская ин­ди­ви­ду­аль­ность. Ис­тин­ны­ми людь­ми, людь­ми в пол­ном смыс­ле сло­ва, яв­ля­ют­ся толь­ко муд­ре­цы, ко­то­рым от­кры­то со­зер­ца­ние еди­ной ис­ти­ны и ко­то­рые долж­ны быть пра­ви­те­ля­ми го­су­дар­ст­ва.

С од­ной сто­ро­ны, Пла­тон по­ро­дил гибельную для человечества со­ци­аль­ную уто­пию.  С дру­гой же, наличие в христианской культуре прин­ци­пов безличного идеа­лиз­ма способствовало лож­ной ори­ен­тации. Ко­гда ду­хи со­ци­аль­но­го не­бы­тия вы­плес­ну­лись из уто­пии в ре­аль­ность (ком­му­низм, со­циа­лизм, фа­шизм, либерал-большевизм, глобализация…), хри­сти­ан­ская ци­ви­ли­за­ция бы­ла внут­рен­не ос­лаб­ле­на ан­ти­пер­со­на­ли­сти­че­ски­ми тен­ден­ция­ми и не смог­ла про­ти­во­пос­та­вить за­щит­ные цен­но­сти. Этот опыт по­ка­зы­ва­ет, ка­ким об­ра­зом ума­ле­ние лич­но­ст­но­го на­ча­ла раз­ла­га­ет бо­же­ст­вен­ную ос­но­ву в че­ло­ве­ке, куль­ту­ре и пе­ре­рас­та­ет в восс­та­ние на тво­ре­ние Бо­жие и на Са­мо­го Твор­ца.

Вместе с тем, тотальную монистичность платонизма преодолело христианское богословие в представлениях о Боге Троице – триипостасности Единого Бога, и о Богочеловеке. Этим заложило онтологические основания разнообразия индивидуального бытия, высшей формой которого является личность человеческая как образ Личности Божественной.

Мир со­зи­дает­ся в диа­ло­ге, в со­твор­че­ст­ве Бо­же­ст­вен­ной Лич­но­сти и лич­но­сти че­ло­ве­че­ской. Ха­рак­тер бо­го­че­ло­ве­че­ско­го лич­но­ст­но­го об­ще­ния за­да­ёт он­то­ло­гию бы­тия. Сущ­ность ми­ра в це­лом и в сво­их час­тях не вещ­на, не пред­мет­на, но и не иде­аль­на, она пер­со­на­ли­стич­на, род­ст­вен­на и бли­же все­го жи­во­му об­ли­ку лич­но­сти, не­же­ли мёрт­вым ока­ме­не­ло­стям – ма­те­ри­аль­ным или ра­цио­наль­ным. По­это­му ис­тин­ное по­зна­ние долж­но быть не ра­цио­на­ли­сти­че­ски-на­ту­ра­ли­сти­че­ским, а эк­зи­стен­ци­аль­но-пер­со­на­ли­сти­че­ским. Пер­со­ни­фи­ка­ция бы­тия, взра­щи­ва­ние лич­но­ст­но­го на­ча­ла в се­бе и во всём, на что на­прав­лен взор че­ло­ве­ка, – серд­це­ви­на че­ло­ве­че­ско­го на­зна­че­ния в ми­ре и выс­ший пик его Гол­го­фы. Ко­рень, ис­точ­ник и ве­нец ми­ро­во­го пре­об­ра­же­ния в диа­лек­ти­ке Бо­же­ст­вен­но­го и че­ло­ве­че­ско­го кре­сто­не­се­ния. В Рас­пя­тии – не­со­раз­мер­ность и со­из­ме­ри­мость Бо­же­ст­вен­но­го и че­ло­ве­че­ско­го. Бог в люб­ви при­ни­ма­ет бре­мя че­ло­ве­че­ских гре­хов и ис­ку­пля­ет их, по­то­му что они со­вер­ше­ны на пу­ти кре­сто­не­се­ния че­ло­ве­ка. Че­ло­век, со­рас­пи­на­ясь, при­об­ща­ет­ся Бо­же­ст­вен­но­му за­мыс­лу и ис­пол­не­нию. Но на Кре­сте об­на­жа­ет­ся и не­со­из­ме­ри­мость тва­ри и Твор­ца: Бог под­ни­ма­ет всё – и Своё, и че­ло­ве­че­ское, че­ло­век же толь­ко своё и толь­ко от­час­ти.

ХРИСТИАНСКИЙ ПЕРСОНАЛИЗМ. Эта­пы пер­со­ни­фи­ка­ции

Индивидуальный вечный дух, во­пло­тив­шись в ми­ру, воз­вы­ша­ет­ся до лич­но­сти, взра­щи­ва­ет в се­бе лич­но­ст­ное на­ча­ло, по­сле­до­ва­тель­но. Процесс во­пло­ще­ния и воз­рас­та­ния вечной душе – персонификация – про­хо­дит бы­тий­ные сту­пе­ни: еди­ни­ца, еди­нич­ность, са­мость или ин­ди­ви­ду­аль­ность, ин­ди­вид, ин­ди­ви­ду­ум, лич­ность, ду­хов­ная лич­ность. Пер­вые че­ты­ре из них обо­зна­ча­ют про­цесс ин­ди­ви­дуа­ции ма­те­рии, её обо­соб­ле­ния, от­ветв­ле­ния от об­ще­го и от дру­гих. По­след­ние три – соб­ст­вен­но пер­со­ни­фи­ка­ция – про­цесс ду­хов­но­го со­сре­до­то­че­ния, со­би­ра­ния ми­ро­вой пло­ти во­круг веч­но­го индивидуального цен­тра. Ин­ди­ви­дуа­ция – во мно­гом сти­хий­ное обо­соб­ле­ние ма­те­рии. Пер­со­ни­фи­ка­ция ис­хо­дит от ду­ха и ов­ла­де­ва­ет про­цес­сом ин­ди­ви­дуа­ции. Пер­со­ни­фи­ка­ция долж­на на­прав­лять и ори­ен­ти­ро­вать ин­ди­ви­дуа­цию. Вне пер­со­ни­фи­ка­ции ин­ди­ви­дуа­ция ведёт к раз­дроб­ле­нию ма­те­рии, её хао­ти­за­ции.

Веч­ный лич­ный дух, погружаясь в плоть, нис­хо­дит до хао­ти­че­ско­го «дна» ма­те­ри­аль­но­го ми­ра. За­тем вос­хо­дит в во­пло­щён­ном со­стоя­нии, не­ся и пре­об­ра­зуя плоть. Все пройденные пер­со­ни­фи­ка­ци­ей уров­ни бы­тия со­дер­жит в се­бе че­ло­век. По­то­му че­ло­век и есть мик­ро­косм, вби­раю­щий в се­бя ие­рар­хию кос­мо­са.

Сту­пе­ни пер­со­ни­фи­ка­ции.

1) Еди­ни­ца – пер­вое про­яв­ле­ние ин­ди­ви­дуа­ции на уров­не физико-химической при­ро­ды и энер­гии. Здесь вечная ду­ша со­еди­ня­ет­ся с ма­те­ри­аль­ным фун­да­мен­том кос­мо­са. Еди­ни­ца ка­че­ст­вен­но не вы­де­ле­на и не­оп­ре­де­лён­на, не­от­ли­чи­ма от дру­гих, су­ще­ст­ву­ет ско­ро­теч­но. Её про­ни­зы­ва­ет, че­рез неё дей­ст­ву­ет, ею дви­жет об­ще­при­род­ная энер­гия, са­ма она не спо­соб­на ни уча­ст­во­вать в дей­ст­вии, ни реа­ги­ро­вать. Еди­ни­ца вы­де­ля­ет «ме­сто» ду­ши в ма­те­рии и яв­ле­на в фор­мах ма­те­рии как та­ко­вой – фи­зи­ко-хи­ми­че­ский со­став че­ло­ве­че­ско­го те­ла со­став­ля­ет пред­мет, как и вся­кий фи­зи­че­ский пред­мет (ка­мень, на­при­мер). Ма­те­рия «пе­ре­ли­ва­ет­ся» че­рез че­ло­ве­че­ское те­ло, как еди­ни­цу, и за не­сколь­ко лет про­ис­хо­дит пол­ная сме­на фи­зи­че­ско­го со­ста­ва те­ла.

2) Еди­нич­ность про­яв­ля­ет­ся на уров­не жи­вой ма­те­рии и ви­таль­ной – жиз­нен­ной энер­гии. Это жи­вое един­ст­во, обо­соб­лен­ная жизнь и но­си­тель жиз­ни. Это пер­вое вы­де­ле­ние из об­ще­го кор­ня жиз­ни. Че­рез еди­нич­ность ду­ша че­ло­ве­ка со­еди­не­на с жи­вой ма­те­ри­ей. Она реа­ги­ру­ет на внеш­ние сти­му­лы, но не дей­ст­ву­ет са­ма. Еди­нич­но­стью яв­ля­ет­ся жи­вая клет­ка, рас­те­ние, жи­вая ма­те­ри­аль­ная ос­но­ва ор­га­низ­ма, те­ла че­ло­ве­ка. Еди­нич­ность – на­ча­ло ка­че­ст­вен­ной определённо­сти, но она по­вто­ри­ма, ну­ме­рич­на (эта бе­ре­за ни­чем по су­ще­ст­ву не от­ли­ча­ет­ся от той бе­ре­зы).

3) Са­мость или особь про­яв­ля­ет­ся на уров­не об­ще­пси­хи­че­ской или жи­вот­ной энер­гии. Со­еди­ня­ет­ся об­ще­жи­вот­ным бес­соз­на­тель­ным. Это са­мо­про­яв­ле­ние жи­вот­ной еди­нич­но­сти – жи­вот­ное. Кон­крет­ное су­ще­ст­во, от­ли­чаю­щее се­бя от дру­го­го и дру­гих. В че­ло­ве­ке са­мость – это его жи­вот­ное «эго». Это но­вая сту­пень ка­че­ст­вен­но­го обо­соб­ле­ния, вы­де­ляю­щая и за­щи­щаю­щая се­бя, но ещё пол­но­стью под­чи­няю­щая­ся об­ще­ро­до­во­му.

4) Ин­ди­вид, или бес­соз­на­тель­ная ду­ша, ин­ди­ви­ду­аль­ное бес­соз­на­тель­ное про­яв­ля­ет­ся на уров­не ин­ди­ви­ду­аль­ной пси­хи­че­ской энер­гии. Здесь вечная ду­ша по­гру­же­на в кол­лек­тив­ное бес­соз­на­тель­ное, в бес­соз­на­тель­ное ду­шев­ное един­ст­во че­ло­ве­че­ст­ва. Ин­ди­вид – это био­ло­ги­че­ский или со­ци­аль­ный атом, су­ще­ст­ву­ет как часть ро­да или об­ще­ст­ва, он есть результат атомизации природы родового. Вме­сте с тем он ин­ди­ви­дуа­лен, об­ла­да­ет при­род­ным свое­об­ра­зи­ем, со­во­куп­но­стью ка­честв и от­ли­чи­тель­ных свойств, вы­ра­жаю­щих сущ­ность от­дель­но­го ин­ди­ви­да, в нём есть не­что спе­ци­фи­че­ское и не­по­вто­ри­мое. Организм есть индивидуальная целостность, многочастность, подчинённая индивидуальному единству. Индивидуальность целиком в организме и есть организм. Индивиды «одновременно и противопоставлены, и повторны: каждый из них обладает своим “осколком” природы, и эта бесконечно радробленная природа остаётся всегда одной и той же без подлинного различия» (Вл. Н. Лосский). Ин­ди­ви­дом яв­ля­ет­ся и вы­со­ко­ор­га­ни­зо­ван­ное жи­во­т­ное, и ре­бё­нок, и не вполне развитой че­ло­век, не соз­наю­щий сво­ей ин­ди­ви­ду­аль­но­сти и вы­де­лен­но­сти из об­ще­ро­до­во­го.

5) Ин­ди­ви­ду­ум – но­си­тель ин­ди­ви­ду­аль­но­го соз­на­ния или соз­на­тель­ной ду­ши, ­соз­наю­щая себя ин­ди­ви­ду­аль­ность. Ин­ди­ви­дуу­мы объ­е­ди­не­ны кол­лек­тив­ным соз­на­ни­ем, един­ст­вом че­ло­ве­че­ско­го соз­на­ния. Ин­ди­ви­ду­ум оз­на­ча­ет по-ла­ты­ни не­де­ли­мое, как атом по-гре­че­ски. Это не­раз­ло­жи­мое един­ст­во, имею­щее ду­хов­ную ос­но­ву. Взрос­лый са­мо­соз­наю­щий че­ло­век яв­ля­ет­ся ин­ди­ви­дуу­мом.

6) Лич­ность – са­мо­оп­ре­де­ляю­щий­ся веч­ный лич­ный дух, адекватно воплотившийся и раскрывшийся в ми­ру. Лич­но­сти объ­е­ди­не­ны ду­хов­ной свя­зью че­ло­ве­че­ст­ва. Лич­ность сво­бод­на по от­но­ше­нию к при­род­но­му, ро­до­во­му, об­ще­му. Лич­ность – это ду­хов­но раз­ви­тый и со­сре­до­то­чен­ный че­ло­век. Ес­ли как ин­ди­ви­ду­ум че­ло­век яв­ля­ет­ся един­ст­вен­ным, ори­ги­наль­ным, свое­об­раз­ным, не­за­ме­ни­мым эле­мен­том ми­ра, имею­щим осо­бое ме­сто и зна­че­ние в ми­ро­зда­нии, то в лич­но­сти че­ло­век не эле­мент, а тво­рец ми­ра, не толь­ко за­ни­ма­ет определённое ме­сто в ми­ре, но, как мик­ро­косм, несёт в се­бе весь мир, не толь­ко име­ет осо­бое зна­че­ние в ми­ре, но яв­ля­ет­ся ис­пол­ни­те­лем ми­ро­вых су­деб.

«Ин­ди­ви­ду­ум есть ка­те­го­рия на­ту­ра­ли­сти­че­ски-био­ло­ги­че­ская. Лич­ность же есть ка­те­го­рия ре­ли­ги­оз­но-ду­хов­ная. Ин­ди­ви­ду­ум – часть ви­да, но рождён био­ло­ги­че­ским ро­до­вым про­цес­сом. Лич­ность для при­род­но­го ин­ди­ви­да есть за­да­ние» (Н.А. Бер­дя­ев).

«У Отцов личность есть свобода по отношению к природе: она не может быть никак обусловлена психологически или нравственно. Всякое свойство (атрибут) повторно: оно принадлежит природе, и мы можем встретить его и у других индивидуумов, даже определённое сочетание качеств можно где-то найти. Личностная же неповторимость есть то, что пребывает даже тогда, когда изъят всякий контекст, космический, социальный или индивидуальный – всё, что может быть выражено. Личность несравненна, она “совершенно другое”. Плюсуются индивидуумы, но не личности. Личность всегда единственна» (Вл. Н. Лосский).

Но это не пре­дел пер­со­ни­фи­ка­ции. Лич­ность со­вер­шен­ст­ву­ет­ся путём ду­хов­но­го са­мо­уг­луб­ле­ния.

7) Ду­хов­ная лич­ность – апо­фа­ти­че­ское «Я» лич­но­сти, предельно явленный в мире сем ме­та­фи­зи­че­ский центр ду­ши, ду­хов­ная пу­по­ви­на, свя­зы­ваю­щая лич­ность с веч­но­стью и с Бо­гом, лич­ность в пред­стоя­нии пе­ред Бо­гом. Ду­хов­ные лич­но­сти со­став­ля­ют со­бор­ное един­ст­во в ду­хе и люб­ви всех веч­ных душ друг с дру­гом и с Бо­гом. Апо­фа­за лич­но­сти яв­ля­ет­ся цен­тром ду­хов­но­го един­ст­ва, скре­п­ляю­щим ду­хов­ные, ду­шев­ные и ма­те­ри­аль­ные ка­че­ст­ва че­ло­ве­ка. Всё, в чём дан­ный че­ло­век есть как та­ко­вой, ис­хо­дит из глу­бин его апо­фа­ти­че­ской ду­хов­но­сти. Но и человеческое апофатическое соприкасается не с Божественным апофатическим – сущностью Божией, а с Божественными энергиями. По учению св. Григория Паламы человек, очищая свою душу и углубляясь в себя, переживая своего рода онтологический катарсис, упрощение души и трезвение, внутренне восходит вслед за апостолами на Фавор для переживания Преображения Господня. «Фаворский свет для исихаста есть несозданная энергия Божия, отличная от Его сущности, энергия, благодаря которой богопознание и богопричастие становятся возможным опытно, экзистенциально» (арх. Киприан). Далее в глубину Божественной сущности проникает взор мистического богословствования: «Отрицательное богословие относится именно к сущности, тогда как проявления Бога в мире, Его “выступления”, энергии, ветхозаветные теофании доступны нашему именованию» (арх. Киприан). Для христианских праведников выход за пределы детерминированности мира сего в экстатически восторженных состояниях умоисступления является этапом мистического пути богопознания. Цель же – исихия как совершенное упокоение, апофатическое молчание духа: это «Божественный гнозис, познаваемый через неведение… Мрак, превышающий всякий свет… Теофания, достигаемая через непреодолимый экстаз, абсолютно чистый и свободный, благодаря которому человек устремляется к сверхсущественным лучам божественного мрака» (Ареопагитики). Наи­выс­шее во­пло­ще­ние лич­но­сти, наи­боль­шее от­кры­тие глу­би­не лич­но­ст­но­го бы­тия или пи­ки пер­со­ни­фи­ка­ции – явлены в свя­тости и твор­че­ской ге­ни­аль­ности.

Та­ким об­ра­зом, еди­нич­ность не су­ще­ст­ву­ет са­ма по се­бе. Субстанциальна толь­ко лич­ность, ибо соз­да­на не­по­сред­ст­вен­но Твор­цом как веч­ное на­ча­ло. Еди­ни­ца же, еди­нич­ность, са­мость, ин­ди­вид, ин­ди­ви­ду­ум – это сту­пе­ни пер­со­ни­фи­ка­ции, про­рас­та­ния лич­но­ст­но­го на­ча­ла в ма­те­рии. Лич­ность – в апо­фа­ти­че­ской глу­би­не еди­нич­но­сти, как дви­жу­щее на­ча­ло, при­чи­на и цель. В этом из­ме­ре­нии все яв­ле­ния, пред­ме­ты, су­ще­ст­ва в ми­ре – соз­да­ны лич­но­стью. Мно­го­об­ра­зие форм ми­ро­вой пло­ти яв­ля­ет­ся во­пло­ще­ни­ем пу­ти и эта­пов пер­со­ни­фи­ка­ции лич­но­сти. Все ми­ро­вые те­ла воз­ни­ка­ют в ре­зуль­та­те твор­че­ской ак­тив­но­сти ду­хов­ных мо­над. Кос­мо­ге­нез яв­ля­ет­ся сле­да­ми и от­ра­же­ни­ем ан­тро­по­ге­не­за. Эво­лю­ция все­лен­ной ока­зы­ва­ет­ся путём во­пло­ще­ния веч­ных че­ло­ве­че­ских душ. Кос­мос в це­лом пред­став­ля­ет со­бой плоть че­ло­ве­ка, как веч­но­го лич­но­го ду­ха: «Мир и есть че­ло­век, все­лен­ная и есть его те­ло» (С.Н. Бул­га­ков).

ХРИСТИАНСКИЙ ПЕРСОНАЛИЗМ. Апофатическая глубина духа

Лич­ность, как веч­ный об­раз и по­до­бие Бо­жие в че­ло­ве­ке – не­унич­то­жи­ма. Но без твор­че­ско­го са­мо­по­ла­га­ния лич­но­ст­ное на­ча­ло свёр­ты­ва­ет­ся до се­мен­ной по­тен­ции и вы­па­да­ет из су­ще­го. При этом за­лог её бы­тия, как веч­но­су­щая ис­кра Бо­жия, со­хра­ня­ет­ся в веч­но­сти, но не при­ни­ма­ет уча­стия в пре­об­ра­же­нии бы­тия. В свою очередь в мире сем че­ло­век, не бо­рю­щий­ся с не­бы­ти­ем, не вос­хо­дя­щий ду­хов­но и не пре­об­ра­жаю­щий се­бя – пе­ре­ста­ет быть лич­но­стью. Но спо­соб­на ли ду­ша по соб­ст­вен­ной злой во­ле унич­то­жить се­бя и без­воз­врат­но уй­ти в не­бы­тие? Че­ло­век мо­жет от­ка­зать­ся от твор­че­ской сво­бо­ды, яв­ляю­щей­ся он­то­ло­ги­че­ским ос­но­ва­ни­ем лич­но­сти, пре­дать Бо­гом дан­ное на­зна­че­ние. Но че­ло­век не спо­со­бен раз­ру­шить то, что соз­да­но Са­мим Твор­цом, – веч­ную ду­шу. Уход в не­бы­тие яв­ля­ет­ся смер­тью для во­пло­щён­но­го бы­тия, в веч­но­сти же со­хра­ня­ет­ся ос­но­ва лич­но­сти – веч­ная ду­ша. По­это­му в па­де­нии, в гре­хе, во зле и в смер­ти, как тор­же­ст­ве зла, че­ло­век со­хра­ня­ет воз­мож­ность вос­ста­нов­ле­ния раз­ру­шен­но­го, воз­вра­ще­ния лич­но­ст­но­го дос­то­ин­ст­ва и даль­ней­ше­го пре­об­ра­же­ния. Залог воскресения – нерастворимый, неуничтожимый фундамент личности – вечное, духовное, апофатическое в ней.

Ду­хов­ное са­мо­уг­луб­ле­ние со­сре­до­то­чи­ва­ет на апо­фа­ти­че­ском цен­тре ду­ши, свя­зы­вает лич­ность с веч­но­стью и Бо­гом. Это по­гру­же­ние в транс­субъ­ек­тив­ное. Внут­рен­нее «хо­ж­де­ние за-пре­де­лы» – транс­цен­ди­ро­ва­ние – тре­бу­ет ду­хов­но­го на­пря­же­ния и сосре­до­то­че­ния, оно дос­ти­га­ет­ся в со­стоя­ни­ях уг­луб­лен­ной мо­лит­вы, ду­хов­ной ас­ке­зы, мис­ти­че­ско­го оза­ре­ния, твор­че­ско­го экс­та­за, все­по­гло­щаю­щей люб­ви. При этом взор «Я» лич­но­сти уг­луб­ля­ет­ся в соб­ст­вен­ные ду­хов­ные не­дра. Дух лич­но­сти воз­вы­ша­ет­ся над мир­ским, ос­тав­ляя и то, что име­ет выс­шую цен­ность для ми­ра се­го, от­вле­ка­ясь, от­клю­ча­ясь от все­го не­зыб­ле­мо­го и ав­то­ри­тет­но­го в нём. На вы­со­чай­ших сту­пе­нях ду­хов­но­го вос­хо­ж­де­ния-са­мо­уг­луб­ле­ния от­кры­ва­ет­ся, что все на­ши пред­став­ле­ния о веч­но­сти и о Бо­ге – че­ло­ве­че­ские име­на Бо­же­ст­ва. Ос­тав­ляя и их, что­бы не со­тво­рить се­бе ку­ми­ров, ду­ша вхо­дит в со­стоя­ние бо­же­ст­вен­ной пус­то­ты, бо­же­ст­вен­но­го мра­ка и мол­ча­ния. Ду­хов­ный экс­таз (по-гре­че­ски – вос­хи­ще­ние, воз­вы­ше­ние, вы­ход за соб­ст­вен­ные пре­де­лы) вы­во­дит ду­шу из мир­ско­го су­ще­ст­во­ва­ния. Ду­ша – са­ма в се­бе, и в то же вре­мя ока­зы­ва­ет­ся в ло­не веч­но­сти, по­зна­ет Бо­га и со­еди­ня­ет­ся с Ним. В не­драх Бо­жи­их от­кры­ва­ет­ся пол­но­та бы­тия, в срав­не­нии с ко­то­рой всё из­вест­ное до сих пор ока­зы­ва­ет­ся час­тич­ным. Это за­пре­дель­ный диа­лог ду­ши с Бо­гом, в ко­то­ром ду­ша мол­чит для жиз­ни в ми­ру – апо­фа­ти­че­ское мол­ча­ние ду­ха. Учение о восхождении духа и синергии – взаимодействия божественной благодати и свободы человека – разработано Григорием Паламой.

«Несомненно, что во всех человеческих существах глубже всякого определённого чувства, представления и воли лежит непосредственное ощущение абсолютной действительности, в котором действие абсолютного непосредственно нами воспринимается, в котором мы, так сказать, соприкасаемся с Самосущим» (Вл.С. Соловьев).

В ру­ках Бо­жи­их и пе­ред пре­сто­лом Бо­жи­им веч­ный лич­ный дух со­вер­ша­ет ре­шаю­щие ак­ты са­мо­по­ла­га­ния. Ду­ша ощу­ща­ет зов к зем­но­му по­при­щу. Ме­та­фи­зи­че­ский центр лич­но­сти возвращается из ду­хов­ной за­пре­дель­но­сти в мир сей. Ду­ша, на­пол­нен­ная но­вым, не вмещающимся в мир­ские фор­мы опы­том, со­вер­ша­ет об­рат­ный путь – путь по­ло­жи­тель­но­го – ка­та­фа­ти­че­ско­го са­мо­оп­ре­де­ле­ния. Это уже но­вая, пре­об­ра­жён­ная ду­ша, и по­это­му человек ви­дит мир дру­ги­ми гла­за­ми. Тай­ны ве­щей пред­став­ля­ют­ся рас­кры­ты­ми, и про­ис­хо­дит их но­вое твор­че­ское име­но­ва­ние.

Апо­фа­ти­че­ский ду­хов­ный путь ведёт к мис­ти­че­ско­му вос­со­еди­не­нию с Твор­цом, ка­та­фа­ти­че­ский же – к при­ня­тию бре­ме­ни лич­но­го со­твор­че­ст­ва Бо­гу. Эти ли­нии ду­хов­но­го на­зна­че­ния и судь­бы лич­но­сти скла­ды­ва­ют­ся в крест лич­но­ст­но­го бы­тия, в раз­ные со­стоя­ния и раз­лич­ные эта­пы фор­ми­ро­ва­ния-преображения еди­ной ду­ши. Про­цес­сы эти в боль­шин­ст­ве своём не дол­го­вре­мен­ны, со­кры­ты не толь­ко для внеш­не­го взо­ра, но и для обы­ден­но­го соз­на­ния то­го, кто их пе­ре­жи­ва­ет.

Таким образом, в апофатической искорке Божией человек связан с идеей себя в Боге. Это – апофаза в человеке, глубинное его бытие, неисчерпаемый источник всех его состояний, область творческой свободы, его первообраз. Это трансцендентное в имманентном, ибо трансцендентное открывается человеку через имманентный духовный опыт: «Трансцендентное приходит к человеку не извне, а изнутри, из глубины, Бог более глубже внутри меня, чем я сам» (Н.А. Бердяев). Вечное в душе человека трансцендирует все его возможности и состояния. В вечном личность выбирает, но в этом мире она воплощает свой выбор. Каждое мгновение человеческой судьбы предстоит перед судом вечности. Духовное бытие человека и мирское его существование укоренены в глубине его личности, в апофазе, в вечном в нём. Так взаимопроникаются три уровня бытия человека: апофатический, духовный, мирской.

ХРИСТИАНСКИЙ ПЕРСОНАЛИЗМ. Соборность

Лич­ность уни­вер­саль­на, это мик­ро­косм, и че­рез уко­ре­нён­ность в Бо­ге она вы­хо­дит к дру­гим «Я». Лич­ность за­ду­ма­на Соз­да­те­лем со­бор­ной. Сво­бод­ная связь лич­но­сти с Бо­гом и со­бор­ная с дру­ги­ми лич­но­стя­ми – это Бо­го­че­ло­ве­че­ст­во. Бо­го­че­ло­веч­ность – ос­но­ва для об­ре­те­ния и уг­луб­ле­ния лич­но­ст­но­го дос­то­ин­ст­ва че­ло­ве­ка.

Христианство открывает, что пер­со­на­ли­сти­че­ское бы­тие есть од­но­вре­мен­но бы­тие со­бор­ное. Со­бор­ность – это един­ст­во мно­го­об­ра­зия, гар­мо­ния мно­же­ст­вен­но­сти в един­ст­ве. Но объ­е­ди­не­ние бес­ка­че­ст­вен­но­го мно­го­об­ра­зия не яв­ля­ет­ся со­бор­но­стью. Подлинная со­бор­ность есть сво­бод­ное, брат­ское, лю­бов­ное со­еди­не­ние аб­со­лют­ных лич­но­стей. Про­об­ра­зом со­бор­но­сти яв­ля­ет­ся со­бор Ипо­ста­сей Святой Трои­цы. Иде­ал пра­во­сла­вия – со­бор­ная лю­бовь на зем­ле по об­ра­зу не­бес­ной люб­ви Ипо­ста­сей Бо­жи­их: «Да­бы воз­зре­ни­ем на Свя­тую Трои­цу уни­чи­жал­ся страх роз­ни ми­ра се­го». Со­бор­ность есть вер­ши­на лич­но­сти, ко­гда лич­ность от­кры­ва­ет­ся всем и все­му не ума­ляя, а на­пол­няя се­бя. «Со­бор­ность – внут­рен­ний, кон­крет­ный уни­вер­са­лизм лич­но­сти, а не от­чу­ж­де­ние со­вес­ти в ка­кой-ли­бо внеш­ний кол­лек­тив… Со­бор­ность есть мое ка­че­ст­во­ва­ние, рас­ши­ре­ние мое­го опы­та до сверх­лич­но­ст­но­го, все­об­ще­го опы­та… Со­бор­ность мне бо­лее все­го близ­ка в чув­ст­ве об­щей ви­ны, от­вет­ст­вен­но­сти за всех» (Н.А. Бер­дя­ев).

Ка­ж­дая Ипо­стась Святой Трои­цы есть Бо­же­ст­вен­ная Лич­ность, Ко­то­рая, не ума­ля­ясь в своём лич­ном бы­тии, со­бор­но вос­со­еди­не­на с дру­ги­ми в един­ст­ве Трии­по­стас­но­го Лич­но­го Бо­га. Толь­ко лич­ность мо­жет со­еди­нять­ся, не ума­ляя, а воз­вы­шая се­бя. Соборность дос­ти­га­ет­ся про­рас­та­ни­ем лич­но­ст­но­го на­ча­ла – ин­ди­ви­ду­аль­ной сво­бо­ды и не­за­ви­си­мо­сти в со­че­та­нии с об­ра­щен­но­стью и тя­го­те­ни­ем к дру­гим. По об­ра­зу Бо­же­ст­вен­ных Ипо­ста­сей Свя­той Трои­цы лич­ность есть аб­со­лют­ная индивидуальность, стре­мя­щая­ся к вос­со­еди­не­нию с дру­ги­ми ин­ди­ви­ду­аль­но­стя­ми. Чем боль­ше че­ло­век ста­но­вит­ся лич­но­стью, тем бли­же он в любовном обращении к Бо­гу и к дру­гим лич­но­стям: «По­ло­жи­те, что круг есть мир, са­мая се­ре­ди­на кру­га Бог, а пря­мые ли­нии (ра­диу­сы)... суть пу­ти жиз­ни лю­дей… Ко­гда уда­ля­ют­ся от Бо­га… в той же ме­ре уда­ля­ют­ся друг от дру­га, и сколь­ко уда­ля­ют­ся друг от дру­га, столь­ко уда­ля­ют­ся и от Бо­га. Та­ко­во и свой­ст­во люб­ви: на­сколько мы на­хо­дим­ся вне и не лю­бим Бо­га, на­столь­ко ка­ж­дый уда­лён и от ближ­не­го. Ес­ли же воз­лю­бим Бо­га, то сколь­ко при­бли­жа­ем­ся к Бо­гу лю­бо­вью к Не­му, столь­ко со­еди­ня­ем­ся лю­бо­вью и с ближ­ни­ми, и сколь­ко со­еди­ня­ем­ся с ближ­ни­ми, столь­ко со­еди­ня­ем­ся и с Бо­гом» (св. Ав­ва До­ро­фей).

Со­бор­ность есть иде­ал цар­ст­ва сво­бод­ных лич­но­стей, со­еди­нён­ных уза­ми сво­бод­ной люб­ви. Цар­ст­во не от ми­ра се­го, в ко­то­ром лю­бовь со­еди­ня­ет лич­но­сти по об­ра­зу Святой Трои­цы: на­веч­но, не­раз­дель­но и не­сли­ян­но, ко­гда все бу­дут для всех и Бог вся­че­ская во всём. Ду­ша, взы­скую­щая цар­ст­во бу­ду­ще­го ве­ка, стре­мит­ся и к лич­но­ст­но­му сре­до­то­че­нию, и к лич­но­ст­ным свя­зям. Чем бо­лее че­ло­век яв­ля­ет­ся лич­но­стью, тем бо­лее он ин­ди­ви­дуа­лен, не­по­вто­рим, но одновременно и рас­крыт к дру­гим. Не­бес­ный иде­ал со­бор­но­сти от­ра­жа­ет­ся на зем­ле: ка­ж­дый им­пульс со­бор­но­го еди­не­ния пре­об­ра­зо­ва­те­лен: «Ис­тин­но так­же го­во­рю вам, что ес­ли двое из вас со­гла­сят­ся на зем­ле про­сить о вся­ком де­ле, то, че­го бы ни по­про­си­ли, бу­дет им от От­ца Мое­го Не­бес­но­го, ибо, где двое или трое со­б­ра­ны во имя Мое, там Я по­сре­ди них» (Мф. 18, 19-20).

«Принцип христианской соборности может быть лишь персоналистическим. Соборность как духовная общность находится в субъекте, не в объекте, означает качество субъекта. Раскрытие в нём универсальности» (Н.А. Бердяев). Пол­но­цен­ная лич­ность дос­ти­га­ет пол­ной ин­ди­ви­ду­аль­ной сво­бо­ды и не­по­вто­ри­мо­сти в сво­бод­ной об­ра­щён­но­сти и люб­ви ко всем лич­но­стям. Лич­но­ст­ное яв­ля­ет­ся как са­мо­дос­та­точ­ность еди­нич­но­сти при сво­бод­ном слия­нии со все­ми и не­по­вто­ри­мо с ка­ж­дым. Со­бор­ность – это сво­бод­ное еди­не­ние сво­бод­ных лич­но­стей, сво­бод­ное мно­же­ст­во в лю­бов­ном един­ст­ве. Иде­ал со­бор­но­сти – в со­еди­не­нии че­ло­ве­че­ства веч­ных душ в люб­ви. Со­бор­ность без люб­ви не­мыс­ли­ма и не­воз­мож­на.

Лю­бовь – си­ла сце­п­ле­ния со­бор­но-пер­со­на­ли­сти­че­ских на­чал – про­яв­ля­ет ак­тив­но-дея­тель­ную роль в ис­то­рии .Лю­бовь как под­ви­гаю­щий прин­цип ис­то­рии – в этом цель зем­но­го на­зна­че­ния. От­то­го для че­ло­ве­ка так про­ти­во­ес­те­ст­вен­ны вся­кие на­силь­ст­вен­ные объ­е­ди­не­ния. По­ло­же­ние о том, что че­ло­век – су­ще­ст­во об­ще­ст­вен­ное, яв­ля­ет­ся со­ци­аль­ной про­ек­ци­ей ис­ти­ны о со­бор­но­сти лич­но­сти. Проч­ность и че­ло­веч­ность раз­лич­ных кол­лек­ти­вов за­ви­сит от то­го, из ка­ко­го на­ча­ла они про­из­ве­де­ны: на­ча­ла пер­со­на­ли­сти­че­ско­го и со­бор­но­го ли­бо на­ча­ла без­лич­но­го. Без­лич­ный кол­лек­тив – это ме­ха­низм или конг­ло­ме­рат, пе­ре­ма­лы­ваю­щий лич­ность и не имею­щий пер­спек­тив веч­но­сти. Лич­ность со­бор­но­стью сво­ей про­ти­во­по­лож­на ни­ве­ли­рую­ще­му кол­лек­ти­виз­му, а пер­со­на­ли­стич­но­стью про­ти­во­по­лож­на эгои­сти­че­ско­му ин­ди­ви­дуа­лиз­му. «Внутренний экзистенциальный универсализм личности нужно противополагать внешнему объективированному универсализму, создававшему все новые и новые формы рабства. Всё не личное, всё отчуждённое в сферу общего есть прельщение и рабство человека» (Н.А. Бердяев). Цель бы­тия не без­лич­ный кол­лек­ти­визм, не са­мость и свое­во­лие ин­ди­ви­дуа­лиз­ма, а пре­об­ра­жен­ный мир сво­бод­но об­ра­щён­ных друг к дру­гу лич­но­стей, цар­ст­во люб­ви и сво­бо­ды ка­ж­дой лич­но­сти в еди­не­нии с Бо­гом и друг с дру­гом.

Со­бор­ность – это со­б­ра­ние сво­бод­ных лич­но­стей, ка­ж­дая из ко­то­рых дос­тиг­ла та­ко­го уров­ня пер­со­ни­фи­ка­ции, ко­гда в ней рас­кры­ва­ет­ся уни­вер­сум, ко­гда ин­ди­ви­ду­аль­но рас­кры­ва­ет­ся ис­ти­на о со­рас­пя­тии все­го су­ще­го и со­вме­ст­ном кре­сто­не­се­нии бы­тия.  Соборность – это общая сораспятость Богу. В мирской жизни идеал соборности является одной из мощнейших преобразующих исторических сил. Подлинное созидание возможно при осознании зависимости и ответственности всех друг перед другом. Мы не имели бы бытия, если бы наши предки своим противостоянием небытию не сохранили возможность жизни для нас. Если мы не выполним своё предназначение, оборвётся то, ради чего жили отцы. Если потомки не завершат, обессмыслится и наша жизнь. Все сознательно или нет участвуют в свершении общего соборного дела.

ХРИСТИАНСКИЙ ПЕРСОНАЛИЗМ. Субстанция и мо­ду­сы лич­но­ст­но­го бы­тия. Ч. 2

Воплощённость 

В русском языке слово «плоть» имеет два смысла. В словаре Даля плотью называется тело животного и человека, всё вещество, из коего состоит животное тело. Плоть сама по себе не является злым началом. Плоть сотворена Богом, была воспринята Сыном Божиим - Бог воплотился в человеке, преображается Духом Божиим. И потому апостол Павел призывал, чтобы «никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет её, как и Господь Церковь» (Еф. 5,29). «Природа умная и бессмертная сокрыта в тленном теле нашем для того, чтобы в нём и через него обнаруживать свои действия» (преп. Антоний Великий). Вечный личный дух созданием своим призван к воплощению – принятию и несению плоти. Богоуподобление – принятие плоти, поэтому вне плоти нет личности. И отсюда человек более бытиен, нежели бесплотный и безгрешный ангел.

Но плоть – и источник греха. «Плотью» также называются все животные страсти и влечения человека, вожделения и похоти пяти чувств, телесные услады: «дела плоти известны; они суть: прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство, идолослужение, волшебство, вражда, ссоры, зависть, гнев, распри, разногласия, (соблазны),ереси, ненависть, убийства, пьянство, бесчинство и тому подобное… Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание» (Гал. 5,19-22). Только дух – безгрешен и не может породить зло. Но разрыв с плотью ради ухода в чистую духовность признан Церковью как манихейская ересь. Это измена собственно человеческому назначению, а значит и великий грех против плоти и духа.

Каждая душа призвана к погружению в мировую плоть, открытость к материи и принятие плоти являются необходимым условием исполнения человеческого назначения. Притяжение плоти само по себе не является ни добром, ни злом. Оно служит добру, когда вливается в преобразовательный импульс. Души призваны не погрязнуть в материальности, а войти в неё для создания риз плоти, одухотворения и преображения материи. Человек обязан нести плоть и преображать плоть, выделить из хаоса свою плоть и запечатлеть в ней свой образ. Тленное тело – храм вечной души. Поэтому человек должен любить, охранять и беречь свою плоть, как земной дом души. Когда же душа в плену плоти забывает о творческом призвании – плоть превращается в орудие зла.

Свобода 

«Гос­подь есть Дух, а где Дух Гос­по­день, там сво­бо­да» (2 Кор. 3,17), и пер­вое име­но­ва­ние лич­но­сти – это сво­бо­да. Лич­ность не­от­де­ли­ма от сво­бо­ды, но не то­ж­де­ст­вен­на ей, лич­ность есть субъ­ект сво­бо­ды, ис­точ­ник сво­бо­ды, сво­бо­да яв­ля­ет­ся в мир че­рез лич­ность. Лич­ность со­еди­ня­ет в се­бе свое­об­ра­зие за­мыс­ла Бо­га о кон­крет­ном че­ло­ве­ке и его на­зна­че­нии и вме­сте с тем от­вет веч­ной ду­ши, по­мы­сел че­ло­ве­ка о са­мом се­бе. Тво­рец вос­хо­тел, что­бы че­ло­век сво­бод­но соз­дал сам се­бя и сво­бод­но при­шёл к еди­не­нию с Бо­гом. Че­ло­век и бу­дет та­ко­вым, ка­ким он се­бя соз­да­ёт. Лич­ность – на­ча­ло са­мо­оп­ре­де­ляю­щее­ся, са­мо­со­зи­даю­щее. Она са­ма в се­бе несёт ис­точ­ник всех сво­их дей­ст­вий. В этом её об­раз и по­до­бие Твор­ца. Лич­ность – за­дан­ность, не ста­ти­че­ское бы­тие, а ди­на­ми­че­ское не­пре­рыв­ное са­мо­по­ла­га­ние. Что­бы быть лич­но­стью, не­об­хо­ди­мо ею ста­но­вить­ся. Сво­бо­да – он­то­ло­ги­че­ское ос­но­ва­ние, ме­та­фи­зи­че­ский центр лич­но­сти. У от­цов и учи­те­лей Церк­ви лич­ность есть сво­бо­да по от­но­ше­нию к при­ро­де. Свой­ст­во, при­над­ле­жа­щее при­ро­де, мо­жет быть при­су­ще лич­но­сти, но не оп­ре­де­ля­ет её.

Лич­ностное «Я» вы­зы­ва­ет са­мо се­бя к бы­тию и не оп­ре­де­ля­ет­ся ни­чем иным, кро­ме са­мо­го се­бя. Суб­стан­ци­аль­на в этом ми­ре толь­ко лич­ность, ибо только личность самополагаема. Фих­те на­столь­ко был за­ча­ро­ван от­крыв­шей­ся ис­ти­ной о том, что ми­ро­зда­ние яв­ля­ет­ся про­дук­том дея­тель­но­сти «Я», что про­гля­дел суб­стан­ци­аль­ность это­го «Я», ко­то­рая толь­ко в лич­но­сти. Ми­ро­вое «Я» и есть «Я» лич­но­сти – Лич­но­сти Бо­же­ст­вен­ной и лич­но­сти че­ло­ве­че­ской. Вне лич­но­сти во­об­ще нет и не мо­жет быть «Я», ибо «Я» и есть са­мо­на­зы­ва­ние лич­но­сти – «Я» о се­бе мо­жет ска­зать толь­ко лич­ность. Ос­но­вы ми­ро­зда­ния не мо­ни­стич­ны и не плю­ра­ли­стич­ны, мир соз­да­ет­ся пер­со­на­ли­сти­че­ским на­ча­лом.

Та­ким об­ра­зом, толь­ко лич­ность сво­бод­на как Бог и от­ве­ча­ет за всё в бы­тии, как со­тво­рец Бо­гу и со­рат­ник в ми­ро­вом тво­ре­нии. В ми­ре толь­ко лич­ность спо­соб­на к твор­че­ст­ву – соз­да­нию из не­бы­тия в бы­тие. Она соз­да­на для твор­че­ст­ва и при­зва­на к твор­че­ст­ву. Твор­че­ст­во есть аде­к­ват­ное со­стоя­ние лич­но­сти.

Сознание и совесть 

Че­ло­ве­ка от­ли­ча­ет от всех дру­гих су­ществ соз­на­ние как осоз­на­ние са­мо­го се­бя – ин­ди­ви­ду­аль­но и об­ще­че­ло­веч­но, как ос­мыс­ле­ние сво­ей все­лен­ской твор­че­ской мис­сии, сво­бо­ды и от­вет­ст­вен­но­сти, сво­ей ис­то­рич­но­сти, смерт­но­сти в ми­ре сем и пер­спек­тив веч­но­сти. Фрагментарное и смут­ное зем­ное соз­на­ние уко­ре­не­но в транс­соз­на­тель­ном – в осоз­на­нии веч­ной ду­шой пе­ред пре­сто­лом Гос­под­ним сво­его на­зна­че­ния. Высшая форма сознания, в наибольшей степени связанная с транссознательным и вместе с тем ориентированная на преображение, просветление плоти, – это ум как созерцание первообразов, семенных логосов бытия.

Отсюда традиция умной молитвы, умного делания в исихазме: «Исихия есть обращение и собирание ума в себе… обращение к уму всех душевных сил и действие их по уму и по Богу… И когда ум, истребив всякую живущую в нём страсть, доставит душе бесчувственность, и не только сам себя, но и другие душевные силы целиком обратит к себе, и всё чужое, что до того отпечатлелось в нём дурного, он отстранит прочь. Сам же он, возвысившись до духовных и умопостигаемых видений, благочестиво и благоговейно отстраняется от всего, и предстоит перед Богом немым и безгласным. Тогда в нём откроется логос, смысл вещественного начала, и в нём образовывается небесный образ, выше всякого бесстрашия, не нарушаемый никакой со вне приходящей страстью, и по благодати целиком обращённый к лучшему. Наделённый этими дарами, ум передаёт знаки божественной красоты и соединённому с ним телу» (св. Григорий Палама).

Сознание, оторвавшееся от духовных корней – секулярный, самозацикленный рассудок, рацио – это разложенное сознание, умственная развращённость, шизофреническая расколотость сознания, маниакальность отдельных его сфер, истерическая прилипчивость к частностям, сон разума.

От­ли­ча­ет лич­ность и нрав­ст­вен­ная вме­няе­мость – спо­соб­ность раз­ли­чать цен­но­ст­ное от це­ле­со­об­раз­но­го, по­лез­но­го, при­ят­но­го. Но эти­че­ская цен­ность лич­но­сти состоит пре­ж­де всего в со­хра­не­нии вер­но­сти сво­ему не­бес­но­му на­зна­че­нию, са­мой се­бе в бо­го­упо­доб­ле­нии. Доб­ро­де­тель и есть осу­ще­ст­в­ле­ние это­го це­ле­по­ла­га­ния – твор­че­ско­го са­мо­осу­ще­ст­в­ле­ния в Бо­ге. Совесть – это голос Божий в душе человека, со-весть – весть Творца человеку – малому творцу о праведности творения Божия.

Любовь 

По­доб­но то­му, как «Бог есть лю­бовь» (1 Ин. 4,8), и лич­ность есть лю­бовь. Про­об­ра­зом ми­ро­вой люб­ви яв­ля­ет­ся от­но­ше­ние ипо­ста­сей Бо­жи­их в Святой Трои­це. Не­по­сред­ст­вен­ным ис­точ­ни­ком люб­ви, как выс­ше­го Бо­же­ст­вен­но­го от­но­ше­ния и со­еди­не­ния, яв­ля­ет­ся Ипо­стась Ду­ха Свя­то­го. Си­ла ду­ха есть си­ла люб­ви, про­ис­те­каю­щая от ли­чно­сти. «Лю­бовь от Бо­га» (1 Ин. 4,7), и в мир лю­бовь при­хо­дит че­рез бо­же­ст­вен­ное в лич­но­сти. Толь­ко лич­ность спо­соб­на лю­бить – це­нить ко­го-то бо­лее се­бя. Вер­ши­на люб­ви в ми­ре, лю­бовь са­ма по се­бе есть выс­шее ду­хов­ное тя­го­те­ние лич­но­сти к лич­но­сти, есть выс­шая связь лич­но­стей: Лич­но­сти Бо­га и лич­но­сти че­ло­ве­ка, лич­но­стей че­ло­ве­че­ских ме­ж­ду со­бой. Ес­ли свободный дух – суб­стан­ция лич­но­сти, то лю­бовь яв­ля­ет­ся пер­вей­шим и важ­ней­шим мо­ду­сом этой суб­стан­ции.

Лю­бовь есть сво­бод­ное со­еди­не­ние сво­бод­ных личностей, соз­даю­щих по об­ра­зу Святой Трои­цы но­вое един­ст­во, но не те­ряю­щих при этом соб­ст­вен­ной сущ­но­сти, сво­ей ипо­стас­но­сти, пер­со­наль­но­сти. Со­еди­няя, лю­бовь воз­вы­ша­ет ка­ж­дую лич­ность в соб­ст­вен­ном дос­то­ин­ст­ве. Лич­ность, как субъ­ект люб­ви, ода­ря­ет лю­бо­вью всё су­щее. Лич­ность при­зва­на пре­об­ра­зить бы­тие в при­ми­ре­нии все­го в люб­ви. Он­то­ло­ги­че­ский ста­тус люб­ви лич­но­сти рас­кры­ва­ет апо­стол Па­вел в из­вест­ном «Гим­не люб­ви»: «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто. И если я раздам все имение моё и отдам тело моё на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы. Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится. Ибо мы отчасти знаем и отчасти пророчествуем; когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится. Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а как стал мужем, то оставил младенческое. Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан. А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше» (1 Кор. 13). Апо­стол го­во­рит не о без­лич­ной и сле­пой си­ле люб­ви, а о люб­ви лич­ной, пер­со­на­ли­сти­че­ской, по­это­му он по­ве­ст­ву­ет о люб­ви от пер­во­го ли­ца.