Мой родной пастырь

Во время учёбы на философском факультете МГУ в 1971-1978 годах нам преподавали, как и во всей стране, только «самую передовую» материалистическую, атеистическую марксистско-ленинскую философию. Но моя марксистская пропедевтика скоро закончилась – не без помощи добрых людей. Мой двоюродный дядя (двоюродный брат моей мамы) – протоирей Аркадий Станько, впоследствии строитель и настоятель Казанского собора на Красной площади, – не только создавал храмы, но и строил наши души. Вечная ему память! В 1944 году юношей дядя, как и моя мама, был угнан на принудительные работы в Германию, где дал обет, если останется жив, посвятить свою жизнь священнослужению.

При первой встрече на Светлой Седмице в 1973 году, после праздничного угощения в его маленьком кабинете он завёл разговор: ну, философ, рассказывай. Я с энтузиазмом объяснил, как мы будем правильно строить коммунизм. Мудрый пастырь не стал спорить с упрямцем, положил руку на Библию и спросил: с этим что будете делать в вашем коммунизме? На что я самоуверенно ответил, что этот памятник мировой культуры, конечно же, будем учитывать при строительстве коммунизма. Дядя подарил мне Библию, с одним советом: начать чтение с Нового Завета, а только затем приступать к Старому. Современные поколения уже не знают, что Книга Книг тогда не продавалась даже в храмах, светскому человеку с нею можно было познакомиться только по допуску в спецхране Ленинской библиотеке.

Господи, я был сокрушён сразу. Прежде всего, меня поразило, что, оказывается, множество выражений из Библии пронизывают всю нашу атеистическую жизнь. Только затем открывались глубинные смыслы. Но образ Спасителя пленил. Так началось для меня возвращение на духовную Родину. Отец Аркадий заботился обо мне – одаривал подарками, при встречах наделял значительной для моей семьи с тремя детьми суммой. Иногда принимал у себя в квартире на Юго-Западе с неизменной рюмкой коньяка и многочасовыми беседами. Дядя потрясающе рассказывал о своей колоритной учёбе в Жировицкой семинарии в Западной Белоруссии, которая была присоединена к СССР в 1939 году, и потому там храмы не закрывались, – религиозная традиция и жизненный уклад сохранилась.  Этим объяснялось множество священников из Западной Украины и Западной Белоруссии в московских храмах. У дяди на этот счёт была своя теория: «Мы – западники – кожа, предохраняем российский организм от внешней агрессивной среды и заразы».

Однажды я был приглашён на пятидесятилетие отца Аркадия. За столом собрались именитые московские протоиереи, секретарь патриарха отец Матфей вручил орден Святого Владимира. Когда дядя предоставил слово мне – студенту-философу, некоторые мои слова вызвали оторопь в почтенном обществе: «Я уверен, что скоро в храме напротив Вашего дома, дядя, зазвонят колокола». Говорил о полуразрушенном здании, в котором был склад. В год тысячелетия Крещения Руси я инициировал открытие храма Михаила Архангела на Юго-Западе.

При окончании МГУ дядя предложил: «Поступай в Московскую семинарию, я дам рекомендацию, а через некоторое время рукоположим в священники». После моего отказа дядя был в шоке и спросил, кем же я собираюсь быть. Я сказал: философом. Дядя-священник озадачен: «Что это такое и чем ты будешь заниматься, я вот тоже богослов – кандидат богословия, – но это же не профессия?» Мои огорчённые родители (после бегства от коллективизации в западно-белорусской деревне папа – грузчик в морском торговом порту, мама – дворник, оба с четырёхклассным образованием), уже видевшие меня устроенным в жизни батюшкой, тоже много лет спрашивали: «Сын мой, что это за работа – философия, и чем ты там занимаешься?»

С патриархом Алексием II

Отец Аркадий в 1955 году стал самым молодым в Москве протоиереем и настоятелем храма. Уходил он из жизни с наибольшим в Москве стажем настоятеля храма. Настоятельствовал поочерёдно в нескольких московских храмах. За восемнадцать лет настоятельства в Храме Всех святых на Соколе – преобразил там всю жизнь. Многое он мне рассказывал. Храм большой, близко к центру города, доходы приличные. Старостами в приходы назначались, как правило, заслуженные партийные пенсионеры, – на «кормление» их самих и партийно-государственного начальства. В конце шестидесятых годов сверху «спустили» бывшую партийную начальницу высокого ранга. Она ретиво взялась за дело, получила от властей орден Ленина за очень большие отчисления храмовых доходов в фонд Мира. Но через несколько лет общения с дядей – уверовала и крестилась. Стала заботиться о запущенном храме: позолотили купола, приобрели новое облачение священников, ремонтировали храм, повесили колокола. Их звон напряг жителей соседнего генеральско-адмиральского дома. Они – жалобы в райсовет. Староста в ответ обратилась к своим высокопоставленных партийным соратникам. Те сделали внушение генералам, – колокола продолжали звонить на радость верующим. Дядя говорил, что эта история довольна типичная для того времени. Рассказывал он и об исповедях перед смертью очень высокопоставленных партийно-государственных номенклатурщиков. Подобные истории происходили и в годы после крушения коммунистического режима. В девяностые прот. Аркадий Станько стал настоятелем храма Казанской Божией Матери на Красной площади. Получил котлован на месте большевистского сортира (те любили испоганить святые места), отстроил храм. Однажды после исповеди комендант Кремля поведал о том, что во Дворце Съездов под огромной сценой хранится множество колоколов от разрушенных храмов, – иногда они звонили на помпезных концертах. Со временем о колоколах все забыли. Комендант предложил тайно забрать один из колоколов для храма. Ночью разобрали часть возведённой колокольни, установили колокол, возобновили колокольню. Утром урегулировали скандал…

  

На строительстве Собора Казанской иконы Божией Матери на Красной Площади

У каждого священника есть своё дарование: кто-то – мудрый пастырь, кто-то – яркий проповедник, кто-то – замечательный миссионер.  Дядя был знаток и высокий профессионал церковной службы и пения. Сам он по молодости брал уроки у знаменитой в прошлом певицы большого театра, в доме играл на гармонии и пел… Во всяком храме у него неизменно был лучший церковный хор. Такого торжественного и проникновенного церковнослужения мне больше слышать не пришлось.  «Обладая прекрасным сильным голосом и абсолютным слухом, являясь знатоком и тонким ценителем церковного пения, отец Аркадий особо заботился о красоте и благолепии богослужения, требуя от церковного хора высокого профессионализма. Каждую свою службу он умел превратить в подлинное духовное торжество, в настоящий праздник. Прихожане храмов, где он служил, спустя многие годы с благодарностью вспоминают о торжественности богослужений, совершавшихся отцом Аркадием, особенно в великие праздники, о прекрасном церковном пении. Многие люди приезжали в храмы, где служил отец Аркадий, с другого конца Москвы, чтобы напитаться светлой радостью его молитвы» (Журнал Московской патриархии, 2000. 5).

Отец Аркадий воспитал многих молодых священников, вырастил плеяду храмовых певцов. В семидесятые годы я попросил дядю взять в хор моего друга Владимира, который замечательно пел, и который не мог найти работы, находясь, как и многие из нас, под запретом работы по профессии. Послушав его, отец Аркадий сказал, что прекрасных теноров много, и предложил поставить ему бас. Со временем Владимир застрял в дьяконах именно из-за своего удивительного баса, который много лет звучал на патриарших богослужениях. Ныне отец Владимир Соколов известный московский священнbr

Весной 1997 года я привёз первого вице-премьера правительства Бориса Немцова в храм Казанской Божией Матери на утреннее пасхальное богослужение. Настоятелю храма протоириерею Аркадию Станько было не привыкать к знатным гостям: английская королева, президенты и премьер-министры многих стран не преминули посетить великолепный храм на Красной площади, о чём свидетельствовала галерея фотографий настоятеля храма с именитыми прохожанами (дядя шутил, что храм посещают и благодетельствуют в основном не прихожане, а прохожане – многочисленные посетители Красной площади). После службы дядя угостил чаем и беседой. Среди прочего, он рассказал, что по своей инициативе служит молебны в пределе храма Василия Блаженного на Красной площади, что давно пора передать этот храм Церкви и открыть его, а наш приход берётся восстановить знаменитый храм и наладить там церковную жизнь. Вице-премьер ответил, что президент, скорее всего, и не знает, что этот храм ещё не передан, поэтому обещал поставить этот вопрос. На нашей совместной встрече с патриархом в январе 1998 года Немцов предложил Его Святейшеству обратиться к президенту с письмом по этому поводу, которое обещал передать при предстоящем визите в Норвегию. Его Святейшество посетовал, что на восстановление такого храма потребуются большие средства, которых нет. На это Немцов рассказал об инициативе протоирея Аркадия Станько восстановить храм. Патриарх обещал передать послание, а Немцов поручил мне решение вопроса. На следующий день я позвонил митрополиту Арсению – викарному епископу по Москве, тот обещал разобраться дня через два. Следующий раз на мой звонок он стал вновь говорить о сложностях восстановления такого храма. На мои рассказы об инициативе дяди он не отреагировал. Так, благодаря бюрократии – на этот раз церковной, прекрасный храм Василия Блаженного не был открыт ещё много лет.  

Виктор АКСЮЧИЦ
.