ОДИН НАРОД - ЕДИНОЕ ГОСУДАРСТВО (Ответ русского народа на исторический вызов) Середина девяностых

О единстве славянских народов вспомнили в момент расчленения русского народа в Беловежской Пуще, чтобы замутнить смысл происходящего. Оказывается, Российская Федерация, Украина и Белоруссия населены славянскими народами. Авторы этого мифа сознавали мощные центростремительные стихии раздираемых частей народа, поэтому и прикрывали разрушение страны демагогией о славянском единстве. С не легкой руки “реформаторов” призрак “мы - славяне” и сегодня бродит по России. Утопия, порожденная политической конъюнктурой, может привиться в истории, что неизбежно отзовется новыми катастрофами.

Бесспорно, что до 1917 года те, кого сегодня именуют русскими, украинцами и белорусами, были народностями русского народа. Говорили они на великорусском, малоросском и белорусском наречиях русского языка: “Русский язык - это совокупность тех говоров, поднаречий и наречий, на которых говорит русский народ, то есть известные племена и народности, объединённые общностью нравов, верований, преданий и самого языка” (“Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона”). Когда Малороссию и Белую Россию захватывали другие государства, они неизменно возвращались в лоно единой России. Истории не известны ни украинская, ни белорусская нации, ни “суверенные” государства Украина или Белоруссия.

Очевидно, что и в советский период, преисполненный глобальных социальных и экономических потрясений, не произошло ничего такого, что превращало бы великорусскую, малоросскую и белорусскую народности в отдельные самостоятельные народы. Хотя идеологизированный политический язык и содержал такие понятия, как “белорусский народ”, “украинский народ”. Короче говоря, в истории нет свидетельств распада русского народа. Может быть, на наших глазах произошло нечто исторически глобальное, породившее новые народы? Ничего, кроме политического произвола временщиков, разорвавших нацию.

Народ – это органичное единство исторической судьбы. Как всякий организм народ имеет душу, национальный менталитет и характер, который во многом определяет его исторические формы. Народ может существовать и с отсеченными частями, но это калека. Сопротивляясь разрушениям организм может восстановить основные жизненные функции, но может и окончательно деградировать. Расчлененный русский народ по всем законам духа и природы стремится восстановить своё органичное единство. К этому взывают не только разорванная экономика и армия, не только разъединенные семьи, не только лавина неразрешимых проблем, но прежде всего душа нации. Эта тонкая материя (выражающаяся в инстинкте национального единства, национальном самосознании и воле) невидимыми токами действует в нашей жизни. Одни политики пытаются подавить основной жизненный интерес народа, сжимая пружину национального сопротивления. Другие же, несмотря на материалистические убеждения, отрицающие единый дух нации, эксплуатируют именно духовную волну “реинтеграции”, выигрывая выборы и референдумы, раздавая “объединительные” посулы. Одни глумливо плюют в национальную душу, другие пытаются устроить торги на поле “национальной идеи”. Но не явились еще политики, которые на государственном уровне без обиняков сказали бы то, что обязаны сказать лидеры нации: “Русский народ-государствообразователь, - ты жив и будешь жить, если...”

В данном случае речь идёт не об умалении всех других российских народов. Но русских в Российской Федерации более 85% (литовцев в Литве в процентном отношении гораздо меньше, но никому не приходит в голову называть Литву многонациональным государством). Следует учитывать, что русский народ создавал многонациональное российское государство. Следовательно, от волеизъявления русского большинства страны и зависит судьба шестой части суши: русский вопрос сегодня - это вопрос жизни или смерти России. Пусть не утешают себя сегодняшние властители мыслью, что русские способны сопротивляться только голодовками и вымиранием. Чем больше угроза жизни, тем сильнее ответная реакция. Поэтому чрезмерное испытание долготерпения долготерпеливого народа неизбежно закончится русским бунтом, бессмысленным только на первый взгляд, и беспощадным прежде всего к тем, кто попирал жизненное достоинство народа. Но и русский бунт - это последняя судорожная защита от “слепых вождей слепых”, которые сталкивают нас в “чёрную дыру” полного распада страны, анархии, хаоса и крови ещё невиданной. Напрасно надеются апологеты нового мирового порядка, что Россия безболезненно рассыплется на легко приватизируемые куски. Взрыв такого грандиозного организма в современности неизбежно отзовётся апокалипсисами - социальным, националистическим, ядерным, экологическим... И не отсидеться на краю воронки ни маленькой Европе, ни далекой Америке.

Сейчас остановиться на грани гибели можно только совершив сверхусилие. На сверхусилие же народ способен в том случае, если его возжигает сверхидеал: человек идет на великие дерзания, когда он предстоит перед вечностью, а не перед земным прахом. Объединяющей идеей такового сверхидеала может стать национальное единство и возрождение. Стержнем национальной идеи является осознание долга национального государственного самосохранения вопреки всем силам, пытающимся вымарать из истории русскую цивилизацию. Когда мы обращаемся к полякам или сербам, мы можем говорить: “Мы с вами - славяне”. Но когда мы говорим о себе, идентифицируем себя - выделяемся как народ из других, то должно говорить: “Мы - русские”, а не славяне или “русскоязычные”. Русские - это все (независимо от этнического происхождения), сознающие себя в лоне русской культуры, те, для кого родной язык - русский. Сегодня самосохраниться для русских - означает осознать себя народом-государствообразователем со спокойным достоинством, игнорируя русофобские выпады извне и не поддаваясь юдофобской истерии изнутри. Открыто формулировать свои основные жизненные интересы: признать статус расчленённого русского народа; признать дальнейшие попытки развала величайшим преступлением против великого народа и великой культуры; признать объективную реальность: территории дореволюционной России или бывшего СССР, населённые русским большинством, неизменно тяготеют к восстановлению государственного единства, ибо государство есть форма самосохранения русского народа.

Этот органичный процесс одни политики стараются не замечать, другие с ним борются, при слове “русский” не упустят припечатать - “экстремизм”, если же речь заходит о национальном самосознании русских, то это уже совсем “фашизм”. Но ни к какому экстремизму это не имеет никакого отношения, напротив, экстремизм (крайние взгляды и действия), - когда кромсают живое тело нации, да ещё с таким видом, будто облагодетельствовали его, удивляясь ожесточённой реакции сопротивления. Бедственность происходящего требует жёстких слов и сильных выражений, а не заклинаний типа: “не мешайте работать”, так как очередной раз грядет “стабилизация”. На самом деле политики, умерщвляющие нацию, знают, что творят, поэтому, с одной стороны, пестуют фашистские организации, чтобы интеллигенция в испуге от “русского фашизма” вновь припала к дряхлеющей власти. С другой стороны, плодят “ряженых” патриотов, которые в нужный момент прогорлапанят власти: “любо!”.

Так вот, национальная государственная самозащита - не экстремизм, а наш исторический долг перед небом и землей, перед предками и потомками. Величие средств должно соответствовать достоинству и глобальным задачам возрождения великого народа. Для того, чтобы государственно воссоединились русские территории, не требуется ни войн, ни блокад, ни шовинистической истерии. Исторический пример перед нами: ФРГ не признавала ГДР, но и не штурмовала Берлинскую стену. Правительство Федеративной республики открыто добивалось воссоединения немецкого народа арсеналом мирных средств, - и преуспело в этом. Когда в России на высшем государственном уровне будет сформулирована политика воссоединения русского народа, её трудно будет упрекнуть в экстремизме.

Очевидно, что территории с русским большинством - Российская Федерация, Белоруссия, Украина (за исключением Галиции - трех западных областей, исторически, культурно, религиозно давно ориентированных на Запад), Южная Сибирь (ныне называемая Северным Казахстаном) - и до сего дня тяготеют к тем или иным формам воссоединения. Задача подлинно национальных лидеров создать условия для исторического волеизъявления народа, разорванного на части. Конечно же политики должны учитывать и современные сложные реалии, но только в свете стратегической цели национального воссоединения. И тогда откроется долгий, многотрудный, но реальный путь: поддержка десятков миллионов соотечественников, лишённых родины, переселение русских из территорий, окончательно ушедших из России, экономическое сближение, размывание таможенных и иных барьеров, соединение интересов безопасности и обороны, конфедеративные союзы, а когда-то и референдумы спорных территорий... Ко всему этому следует относиться не как к обременительной помощи другим, а как к программе самоспасения. Исторический завет русского народа, строившего не моноэтническое, а многонациональное государство, диктует сегодня отвергнуть провокационные прожекты, типа “русской республики”, и единить русские земли, бережно сохраняя национальную самобытность всех российских народов.

Я глубоко убеждён не только в том, что подобный план воссоединения реален, но и в том, что он невыгоден нынешним правителям России. Для них действительно не существует миллионов русских, оказавшихся за границей, ибо они никогда не ощущали себя причастными к народу. В свете национального возрождения отчётливо видны как искренность, так и демагогия многих политиков. Сейчас крайне важно не усыпить себя сладкоголосым пением политических сирен о том, что совершившееся - исторически необратимо, что “народы - независимые”, а “государства - суверенные”. Если же мы поддадимся этому гипнозу, то в скором будущем услышим от тех же аналитиков, что Московское, Сибирское, а может быть и Тверское государства - тоже “суверенные” и должны жить в дружбе, поскольку населены “славянскими народами”...

Положение с каждым днём ухудшается, но и сегодня сохраняются возможности для реализации мудрой государственной воли. Для этого действительно необходимо национальное примирение, прекращающее восьмидесятилетнюю гражданскую войну, но совершенно в ином роде, нежели лукавые инициативы власти по “национальному согласию”. Народ еще готов к примирению с (в этом и сказывается его подлинное долготерпение) с теми из правящего слоя, кто во имя самосохранения будет способен на политику общенационального спасения.