воскресенье, 27 декабря 2015 г.

Русский характер. Часть 12. Русский патриотизм.

У русских сильно чувство любви к Родине, Отечеству, которые неотделимы от отношений к своему государству. И.Л. Солоневич вслед за Ф.М. Достоевским отмечал патриотизм русского человека, «любовь к родной земле, за которую мы лезли на все мыслимые рожны и ломали все мыслимые рожны», проявляя при этом чудеса героизма, жертвенности ради Отечества. «Безусловно, русская черта – привязанность к России в целом и к родным местам, к языку, к соотечественникам. Отсюда – ностальгия, тоска по родине, если теряешь её даже на непродолжительное время. Быть за границей любопытно, но неуютно, несмотря на бытовые удобства: тянет домой, к родным устоям, за которые привычно держаться. Неистребима потребность в общении с близкими (пусть первым встречным) – не просто в обмене информацией, а в стремлении излить душу, вести доверительный разговор, когда тебя понимают и ты понимаешь с полуслова, а то и вовсе без слов – глазами, жестом, мимикой, ибо и так всё ясно, хотя говорить можно без конца» (А.В. Гулыга). Поэтому русские болезненно переживают отъезд из России навсегда. Чтобы жить на чужбине, русский человек должен умереть и родиться заново – совершенно другим.


Русским было свойственно чувство национального «Я». Русский – государственник не по этатистским[1], а по религиозным ощущениям родины. Для России характерно единство религиозной и национальной идеи: «Москва – орудие Господа Бога, сосуд, избранный для хранения истинной веры до окончания веков, и для всех народов и людей мира» (И.Л. Солоневич). Поэтому Москва думала о всём мире и об истине для всего мира. «Настоящая реальность таинственной русской души – её доминанта – заключается в государственном инстинкте русского народа, или, что почти одно и то же, в его инстинкте общежития… Это свойство я бы назвал так: умение уживаться с людьми. Уживчивость, но с некоторой оговоркой: “не замай”. При нарушении этой оговорки происходит ряд очень неприятных вещей – вроде русских войск в Казани, в Бахчисарае, в Варшаве, в Париже и даже в Берлине. Русскую государственность создали два принципа: а) уживчивость и б) “не замай”» (И.Л. Солоневич).

Особенно драматичными для русского человека оказывались времена разрушения государственности. Ибо сильное государство было для русских людей формой самосохранения и выживания в суровейших исторических условиях. Поэтому государственные институты имели большее, чем в Европе, значение: государство было каркасом жизненного космоса, было более сакральным в общественном сознании и более всеобъемлющим. Государство для русского человека есть «живое нравственное сообщество, организм солидарности, совместной жизни людей, вольной и справедливой: нравственно безликое государство может только возмутить его; он пытается привнести любовь в государство и в политику, он спрашивает о религиозном полномочии государства и, если такового не находит, готов отречься от него. Мудрому европейцу это может показаться наивным и детским, он лишь улыбнется и пожмет плечами. Русский же хочет знать, что право, государство, политика произрастают из глубины святых корней духа, предстают перед ликом Божиим, освящены любовью, связаны братством, требуют справедливости, являются своего рода одной большой семьею» (И.А. Ильин). Поэтому государственность в целом воспринималась не как блюститель закона, а как духовно авторитетный институт, венчающий традиционный жизненный уклад. Это не исключало критического отношения к некоторым государственным институтам. Носителем государственной идеи была верховная власть – монархия. Но русское государственническое жизнеощущение далеко от тоталитаризма – всевластия государства. В русском сознании государство – это не столько система принуждения и наказания, сколько инстанция отеческой защиты, мобилизующая через чувство общенационального долга. Поэтому индивидуальные интересы всегда были подчинены нуждам мира, земли, государственного бытия.


Никакие цивилизационные новшества не могли выбить из русского человека патриархального ощущения единства родной земли, которая объединяет русский народ-семью. Об этом свидетельствует и «типичное для русского склада ума использование обозначений родственных связей при вежливом обращении к незнакомцам. Обращение вроде “отец”, “дядя”, “брат” и соответствующие слова женского рода – постоянно на устах русского простолюдина в разговоре как со знакомыми, так и незнакомыми людьми. Из богатого запаса обозначений родственных отношений наиболее подходящее слово выбирается в зависимости от возраста или нравственного и социального облика того, к кому обращаются. Таким образом, вся социальная жизнь становится как бы расширенной семейной жизнью, и все взаимоотношения между людьми поднимаются до уровня кровного родства. Это имеет огромное значение для понимания русской общественной этики. Сельская русская община, или “мир”, издревле основывалась не на кровном родстве, а на соседстве и общем землевладении. Тем не менее, “мир” воспринял от рода теплоту и патриархальность образа жизни. В идеале вся русская нация могла в старину рассматриваться как огромный “клан”, или “род”, отцом которого был царь» (Г.П. Федотов).

Государственный инстинкт русского человека делал его природным монархистом – стремящимся к созданию единодержавной власти, стоящей над сословиями и выражающей общенациональные интересы, подчиняющейся голосу религиозной совести. Без тяготения к монархическому укладу русский народ не выжил бы и русская государственность не просуществовала бы тысячу лет. Монархической доминантой русского характера, а не заимствованиями, не навязыванием, не историческими условиями и не волей отдельных людей можно объяснить факт тысячелетней княжеско-царской власти. Русский человек должен «чувствовать себя в конфессиональном единении с главой государства; должен иметь во главе государства такого человека, которому требуется от народа любовь и доверие и которому народ имеет все основания оказывать любовь и доверие; тогда где-то в глубине души государство представляется русскому чем-то вроде великой семьи, Родина – матерью, царь или император – отцом; и это религиозное, выдержанное в патримониальном духе правовое сознание в ходе веков привело русское государство к монархической форме… Между царём и народом существовала, так сказать, религиозно-нравственная пуповина… Образ царя укреплял правосознание народа, а образ народа облагораживал и формировал правосознание царя» (И.А. Ильин).


Вместе с тем двуполюсность русского духа «ни в чём не ощущается так резко, как в вопросе о власти. Божье и Антихристово подходят друг к другу вплотную, без всякой буферной территории между ними: всё, что кажется землёй и земным, – на самом деле или Рай, или Ад; и носитель власти стоит точно на границе обоих царств. То есть это не просто значит, что он несёт перед Богом особую ответственность, – такая тривиальная истина известна всем. Нет, сама по себе власть, по крайней мере власть самодержавная, – это нечто, находящееся либо выше человеческого мира, либо ниже его, но, во всяком случае, в него как бы и не входящее. Благословение здесь очень трудно отделить от проклятия» (С.С. Аверинцев). В больном состоянии царь-батюшка обращается в отца народов, самодержец милостью Божией становится тираном Божиим попущением, но монархический инстинкт неискореним в русской душе: «В русской психологии никакого анархизма нет. Ни одно массовое движение, ни один “бунт” не подымался против государственности. Самые страшные народные восстания – Разина и Пугачева – шли под знаменем монархии, и притом легитимной монархии… Многочисленные партии Смутного времени – все – выискивали самозванцев, чтобы придать легальность своим притязаниям – государственную легальность. Ни одна партия этих лет не могла обойтись без самозванца, ибо ни одна не нашла бы в массе никакой поддержки» (И.Л. Солоневич). Антимонархическое сознание сформировалось в дворянстве и интеллигенции.

Монархическое сознание продуцировалось и некоторыми свойствами национального характера, в частности эмоциональностью и страстностью одарённой натуры, которая нуждалась в инстанции твёрдой волевой упорядоченности. «От Бога и от природы русский народ одарён глубоким религиозным чувством и могучим политическим инстинктом. Богатства его духовных недр могут сравниться только с богатствами его внешней природы. Но эти духовные богатства его остаются подспудными, нераскрытыми, как бы не поднятою и не засеянною целиною. На протяжении веков Русь творилась и строилась инстинктом, во всей его бессознательности, неоформленности и, главное, удобосовратимости. Страсть, не закреплённая силою характера, всегда способна всколыхнуться, замутиться, соблазниться и рвануться на ложные пути. И спасти её только и может, по глубокому слову Патриарха Гермогена, “неподвижное стояние” в правде народных вождей. Русский народ, по заряду данных ему страстей и талантов и по неукреплённости своего характера, всегда нуждался в сильных и верных вождях, религиозно-почвенных, зорких и авторитетных. Эту особенность свою он сам всегда смутно чуял и потому всегда искал себе сильных вождей, верил им, обожал их и гордился ими. В нём всегда жила потребность найти себе опору, предел, форму и успокоение в сильной и благой воле призванного к власти повелителя. Он всегда ценил сильную и твердую власть; он никогда не осуждал её за строгость и требовательность; он всегда умел прощать ей всё, если здоровая глубина политического инстинкта подсказывала ему, что за этими грозами стоит сильная патриотическая воля, что за этими суровыми понуждениями скрывается большая национально-государственная идея, что эти непосильные подати и сборы вызваны всенародною бедою или нуждою. Нет пределов самопожертвуемости и выносливости русского человека, если он чует, что его ведёт сильная и вдохновенная патриотическая воля; и обратно – он никогда не шёл и никогда не пойдёт за безволием и пустословием, даже до презрения, до соблазна шарахнуться под власть волевого авантюриста» (И.А. Ильин).


Государственнический инстинкт народа был механизмом самозащиты в суровых условиях выживания. Но чрезмерно централизованная власть создавала благоприятные условия для злоупотреблений и разнуздания властной элиты. Многие трудности и катастрофы русской жизни вызваны самодурством правителей. Поскольку верховная власть воспринимается русским народом более сакрально, чем в Европе, то преступления власти, то есть её десакрализация, пробуждают в народе агрессивные стихии. В силу поляризации характера в народе «два начала – милосердие и жестокость – постоянно сменяют друг друга… Однако в душе православного народа милосердие и жестокость имеют разные права на существование. Для того чтобы проявления варварства не воспринимались самим народом как преступление, нужна санкция извне, “сверху”. И уж тогда варварство выходит из-под контроля даже того, кто дал первоначальную санкцию» (Г.А. Анищенко). Когда государство чрезмерно нарушало необходимые пределы власти и невыносимо давило (как при опричнине Ивана Грозного), или лишалось легитимности (как при убийстве Петра III, отозвавшемся пугачевщиной), либо слабело и рушилось (как в Смутное время), – разваливался авторитет не только ограничений, запретов и повелений, но и основных жизненных идеалов. Народ деградировал, рушил жизненный уклад и мстил всем и себе за это. При отсутствии сурового, но справедливого дисциплинирующего духовного авторитета народ впадал в смуту.

Нарушал или разрушал охранительный государственный порядок всегда правящий слой, народ отвечал на это русским бунтом. «Не приведи Бог видеть русский бунт – бессмысленный и беспощадный. Те, которые замышляют у нас невозможные перевороты, или молоды и не знают нашего народа, или уж люди жестокосердные, коим чужая головушка полушка, да и своя шейка копейка» (А.С. Пушкин). Какие качества русской души подразумевает Пушкин, когда говорит, что бунт русского человека – бессмысленный и беспощадный? Не беспощаден ли и бессмыслен всякий бунт всякого народа? Очевидно, у знатока человеческой души были основания выделить в этом смысле бунт русского человека.
Отчасти беспощадность бунтарства связана с долготерпением русского человека: «Русский народ очень терпелив и терпит до самой крайности; но когда конец положит своему терпению, то ничто не может его удержать, чтобы не преклонился на жестокость» (А.Н. Радищев). Чем больше сдерживается накапливаемая агрессия, тем сильнее её взрыв, когда рушатся внешние и внутренние преграды для неё.


Необходимо учитывать и специфически русское переживание свободы как воли. Если западный человек стремится к завоеваниям формальных прав и свобод, зафиксированных юридически, то русскому человеку менее интересны внешние правовые свободы. Для него ценен внутренний аспект свободы – свободы самоопределения, что возможно и в условиях внешнего закрепощения. Русский стремится к воле вольной, по воле пожить, к самореализации по органичной потребности сердца, а не по внешним предписаниям. Волевое самоопределение в органичных жизненных условиях, при наличии традиционных духовных авторитетов было ориентировано ко благу и поэтому играло роль мощного созидательного фактора. Западный образ жизни воспитывал правосознание: без осознания своих прав западный человек – индивидуалист по природе – не может самореализоваться, а без уважения к правам других он не сможет выжить, ибо погибнет в борьбе всех против всех на тесных европейских пространствах. Суровая соборная русская культура больше воспитывала сознание долга, нежели прав, поэтому на Руси было слабо развито правосознание. В итоге разрушение традиционной системы авторитетов и ценностей при недостатке внутренней дисциплины правосознания приводило к тому, что воля вольная оборачивалась своеволием, разнузданием – освобождением от всяческих обязательств, ввергала страну в анархию и хаос.

Виктор АКСЮЧИЦ

Фотографии Сергея Михайловича Прокудина-Горского, начало XX века




[1] Этатизм (фр.  'etat – государство) – гипертрофия роли и ценности государства.

вторник, 22 декабря 2015 г.

Заметки трагического оптимиста. Часть 10. Журнал "Выбор".

«Рубежи»

Я давно утвердился в позиции: жить в своей стране как свободный человек, явочным порядком расширяя поле свободы. В 1980 году я издал альманах «Рубежи» – самиздатом, напечатал несколько десятков экземпляров на печатной электрической машинке «Оптима». Остро чувствуя, что Россия и мы на рубеже новой эпохи, на первой странице альманаха привёл этимологию слова «рубеж».

Этимологический словарь М. Фасмера:
- край, грань; зарубка, насечка;
- от «рубить», первонач. «метка, зарубка»;
Якобсон указывает, что рубеж – церк. слав. форма по отношению к рубёж – «рубка леса»
Словарь современного русского языка:
- линия, черта, разделяющая смежные области, участки и т.п.;
- граница;
- естественная преграда, препятствие, служащее границей чего-либо;
- о том, что отделяет одно от другого во времени;
- линия обороны, укреплений.

Затем шёл манифест издателя.

Как жить истинно в этом страшном мире? Сегодня этот вопрос уже не может быть риторическим.
В распаде и разложении современности сконцентрированы все предшествовавшие исторические катастрофы. Как никогда человечество стоит перед бездной самоуничтожения. И каждый наш шаг, бездумный и легкомысленный, неукротимо приближает мир к гибели. Истина – это величайшее бремя. Обретение истины требует невероятного усилия. Но сама жизнь требует от современного человека принятия крёстности истины. Иначе в небытие обрушиваются все наши чаяния и упования, и, кто знает, может быть, во многом и предшествующих поколений.
Что есть Истина? Господствующее научно-позитивистское мироощущение воспринимает такой вопрос как некорректный или даже бессмысленный. Насущные проблемы человеческого существования пытаются разрешить «вынося за скобки» истину о бытии человека. Разве не идиотизм, что для решения проблемы «человек-природа», например, привлекаются усилия учёных позитивистов, для которых не имеет смысла вопрос об истинном бытии человека и истинном отношении человека к природе? Истина едина по сути своей: «Я есмь Истина», – это слова Бога и Человека, и это значит, что Истина не абстрактна, а жива, что она не за «скобками», а в сердце. Вне обращённости к Единству Истины, к её живому Источнику обессмысливается каждый шаг человека.
«Я есмь Истина, Путь и Жизнь» – и каждый выбор и поступок обретает смысл в свете Истины.
Религиозное, то есть в сути своей христианское, жизнеощущение первично. Религия – это «отношение» к Богу, открытость Истине. И современный опыт как никогда показывает, что потеря этого жизненного центра лишает смысла, обращает в небытие все человеческие усилия. Любая конкретная проблема человеческого существования может быть истинно решена только религиозно.
Общность нашей позиции и состоит в том, что создания человеческого существования могут истинно рассматриваться только с точки зрения единства смысла, то есть в конечном итоге, религиозно, христиански.
Истина едина, а это означает, что она и всеобъемлюща. Истина постольку есть, поскольку всё приобщено Истине. Поэтому никакая сфера жизни не может быть исключена из религиозного опыта. Все реальности культуры имеют безусловную ценность. Все формы жизни несут в себе профетический элемент. И если культура во многом утратила ощущение, что изначально и по сути она культ, то религиозная позиция не имеет в своей сущности оправдания секулярности. Религиозный опыт – это опыт целостной жизни. Ни от чего не отвернуться, но ничем не искуситься, а на всём запечатлеть образ Божий. Только религиозный опыт может помочь обрести память секуляризованным слоям культуры. Религиозное жизнеощущение даёт возможность даже на периферии религиозности увидеть извилистые и тернистые тропы к Истине, к Богу.
О чём пророчествуют секуляризованные искусства и науки, от которых зачастую скрыт истинный смысл их движения? И потому: в чём религиозный смысл культуры? Сегодня этот вопрос уже не может быть праздным. И работа на эту тему требует широкого подхода. Поэтому в альманахе будут объединены материалы различных слоёв культуры: философии, литературы, искусства, науки… Не извне открыться секулярной культуре, а изнутри религиозно пережить её. Поэтому авторов при широком спектре из занятий и интересов будет объединять их христианское жизнеощущение.
Истина едина, но многообразна по форме. В нашем сложном мире не все узнают в другом близкое себе. Поэтому, христиане, будем христиански терпимы и открыты к иному жизнепроявлению и будем помнить, что окончательный суд об его истинности принадлежит не нам. Дух Истины дышит, где хочет. Но, безусловно, этот не означает провозглашения позитивистского теплохладного индифферентизма, нередко называемого терпимостью. Индифферентизм есть равнодушие к истине как таковой, в том числе и к истине своего бытия. От нас же требуется пламенное служение Истине, только был бы этот пламень Любви, а не костров.
Христианство требует от христиан христианского отношения к иным вероисповеданиям. Приходится признать, что в истории другие религии нередко были более последовательны в воплощении собственных принципов отношения к инорелигиозности, нежели историческое христианство. Христиане вели священные войны с «иноверцами», как того требует ислам, ограждались стенами Закона, как предписывает Тора, наконец, они впадают в буддийское равнодушие и индифферентизм. Но насколько всем нам не хватало и недостает сокрёстности, вселенскости, открытости и любви. Открытость не означает отдание себя иному или смешение. Нарождающаяся новая религиозность  («религия Духа») видится нам не как искусственное соединение всех вероисповеданий, а как полнота откровения в христианстве. Полнота воплощения христианством и тех истин, о которых положительно свидетельствует существование нехристианских религий.
Самосознание личности неотделимо от ощущения своей принадлежности к народу, к национальному, к их истории, культуре, судьбе. В плане культурном и историческом бессмысленно противопоставлять человека реальности национального, так же как абсурдно рассматривать человека на психофизиологическом уровне вне или вопреки его пола, на социальном – вне или вопреки его семье. Отказ от пола, разрушение семьи или нации – есть разрушение одной из основ человеческого бытия. Мы помним, что во Христе нет ни эллина, ни иудея. Но, вместе с тем, мы ощущаем, что путь к этому идёт не через отвлечённое сознание общечеловечности, а через конкретные национальные реальности. С другой стороны, необходимо онтологическое различение личности и нации, неподчинение одного другому, признание первичности личности.
Ощущая себя русскими, мы сознаем свою причастность к русской истории, культуре, к трагической судьбе своего народа. Мы хотели бы быть близкими той линии в Русской Идее,  которая выражена именами Сергия Радонежского, Нила Сорского, Тихона Задонского, Серафима Саровского, Пушкина, славянофилов (А. Хомяков, И. Киреевский, Ю. Самарин), Вл. Соловьёва, Н. Бердяева, А. Солженицына… Линия, стержень которой можно выразить убеждением Достоевского: миссия России – обрести в себе всечеловечность, русский постольку русский, поскольку выходят за свои собственные пределы ко всечеловеческому.
Итак, здоровое осознание своего национального предназначения. Но не национал-шовинизм, сводящий все человеческие устремления и упования только к националистическим, и, как следствие, в безумной слепоте утверждающий свою национальную исключительность и превосходство.
Духовный процесс, идущий сейчас в России, наиболее адекватно называется «религиозным возрождением». Возрождение – возврат к истинным истокам: очищение – отделение себя от стихии, терзающей душу России, – сознательно или неосознанно это происходит во всех слоях жизни и культуры. Возрождение – это только начало, рубеж, за которым открываются перспективы ещё не предрешённые. Будущее в наших руках и зависит от нашего самоопределения.
Альманах призван отразить на своих страницах процесс обретения языка различных сторон христианской культуры (церковно-общественной, философской, поэтической, литературной). Сборник готовился в месяцы, когда события очередной раз повернули вспять: аресты, обыски, судилища. Но мы верим, что процесс духовного возрождения необратим.
Что касается формальных сторон сотрудничества в альманахе, то необходимо оговорить следующее.
В сборниках могут быть напечатаны и работы авторов, которые лично могут не согласиться с провозглашенной позицией, или для которых она не актуальна, но работы которых объективно выражают позицию альманаха или близки ей.
Возможность и даже необходимость сотрудничества авторов даже при определённом различии убеждение. Об объективной ценности такого подхода свидетельствуют в XIX веке полемика Самарина и Кавелина, а в наше время – позиция лучшего русского журнала «Вестник РХД».
Авторы рассматривают свои работы не как наделение читающего имеющейся у них истиной, а как попытку поделиться опытом экзистенциального переживания волнующих вопросов и тем. Поэтому незавершённость, открытость, интимность работ не может быть помехой сотрудничества в альманахе. Отсюда же и нерегламентированность форм сотрудничества: пусть это будут и авторские труды, и критические работы, и отдельные высказывания, краткие подборки, и полемика, и рефераты, и проч.

Для полноты картины привожу содержание альманаха «Рубежи».

БОГОСЛОВИЕ  ФИЛОСОФИЯ
1. Виктор Аксючиц        Реальность Духа
2. о. Дмитрий Дудко      Литургия как жизнь и как судьба
3. Михаил Егорьев         Право в его отношение к нравственности
4. Ольга Седакова         Памяти героини
ПОЭЗИЯ
5. Вячеслав Резников     Одиннадцать стихотворений
6. Ольга Седакова         Из книги «Дикий Шиповник и другие стихи»
КРИТИКА
7. В. Славин                   «Маленькие люди» Ф. Достоевского
МОЯ РОССИЯ
8. о. Дмитрий Дудко     Враг внутри
9. Русские мыслители о судьбе и миссии России
ПЕРЕВОДЫ
10. К. Барт                   Авторитет и значение Библии
11. Габриэль Марсель  Вера и реальность

Михаил Егорьев – это псевдоним Всеволода Катагощина. Автор одиннадцати замечательных стихотворений через много лет стал известным в Москве священником – отцом Вячеславом Резниковым.
Удалось сделать только один выпуск, но опыт и стремление вылились в следующее начинание.



 А в это время подрастали Федюша и Варюша – начало восьмидесятых

Декларации «Выбора»

В 1987 году мы с Глебом Анищенко организовали издание литературно-философского журнала русской христианской культуры «Выбор». Атмосфера того времени описана в одной из моих биографий в Интернете.

1987 год изменил многие биографии. Именно в этом году, в сентябре Виктор Аксючиц и Глеб Анищенко начали издавать независимый религиозно-философский журнал христианской культуры «Выбор». Это было время возвращения диссидентов. В Москве робко и настороженно собирались бывшие участники  религиозно-философских семинаров. В этих кругах Аксючиц был человеком новым. К нему приглядывались. Кому-то он был интересен как автор и издатель «Выбора», кому-то как возможный конкурент в грядущей политической борьбе. Идея христианской демократии была новой, незапятнанной и, как казалось, беспроигрышной. Желающих эксплуатировать эту идею оказалось достаточно. С 1989 года так называемые Христианско-демократические партии появлялись одна за другой. Их лидеры созывали съезды, писали программы, издавали газеты, но убедить общественное мнение в реальности своего политического существования удалось немногим. Аксючиц как раз из них.


За рабочим столом в квартире в Теплом Стане. Конец восьмидесятых.

Начали с Глебом с обращения к Генеральному Секретарю ЦК КПСС Горбачёву, Секретарю по идеологии Яковлеву и Первому секретарю московского горкома КПСС Ельцину с обоснованием необходимости официального издания православного журнала. Сначала нас вызывали в ответственные кабинеты – уговаривали и угрожали. Затем пригласил к себе гостеприимный владыка Питирим – заведующий Издательским отделом Патриархии, поил чаем с дорогими конфетами и предложил участвовать в «Журнале Московской Патриархии» (в православной общественности журнал называли «Жалкие мысли Питирима»). Понятно, что почтенного митрополита побудили погасить излишний пыл православных неформалов, – и мы вежливо от сотрудничества отказались. Ибо хотели иметь собственный журнал, не только потому, что ощущали острую необходимость в печатном органе для православного творчества, которое тогда интенсивно возрождалось, но и потому, что создание такого журнала было и общественно-гражданским актом, утверждающим свободное творчество и духовное самостоянье. 


 С «Выбора» начинается бурная общественная деятельность

Первый номер «Выбора» открывала «Программа издания».

Слово «выбор», вынесенное в название журнала, сейчас на устах, в мыслях и в душах многих людей. Это понятие наполняется разными смыслами в зависимости от мировоззренческих позиций. Но всех нас в определённой степени объединяет ощущение кризисности исторического момента, его решающей роли в судьбе всего человечества.
Очевидно, в истории народов завязываются узлы, в которых сгущается смысл происходящего: итожится прошедшее, осознается настоящее, намечаются пути будущего. Для многих ясно, что Россия на историческом переломе. Но только христианскому сознанию открывается духовный смысл истории. Сейчас решаются не столько вопросы экономического благосостояния или политического равновесия, но по-новому встаёт проблема духовного самоопределения Отечества, судьбы русской культуры. Ибо духовная культура – не «надстройка», а «базис» материальной цивилизации.
Трагический опыт России, подвиг миллионов мучеников требует от нас возвыситься над господствующими в современности идеалами материального прогресса. Наш долг – возродить духовную культуру России, восстановить связь с органичными её истоками – Русским Православием, приобщиться к традиционному универсализму и открытости, «всечеловечности» (по Достоевскому) русской религиозной души. Мы должны осознать итоги трагического пути и разглядеть источники наших бедствий. Мы призваны вновь научиться мыслить онтологически, видеть духовно и решать проблемы реально. Издание журнал свободной православной мысли и намечается как голос нарождающейся христианской общественности.
В этот ответственный момент христианское сознание как никогда не имеет права замыкаться в какой-либо частной области. Единственно важная проблема для верующих – спасение во Христе – не закрывает от нас богатство и сложность жизни, но по-новому освещает их. Истинно христианским может быть только универсальный ответ на все проблемы бытия. Мы глубоко верим, что православное сознание может и должно охватить все вопросы, от которых зависит духовный выбор человечества: богословские и философские, социально-политические и исторические, творческие и научные. Именно в этом нам видится долг современных христиан перед историей и будущим.
Христианская мысль должны быть голосом полной правды. Свидетельство о Христе требует бескомпромиссного служения истине и мужественного обличения неправды жизни. Только этот путь спасителен для нас, и только им мы можем подняться со дна тёмной пропасти, в которую так долго скатывались. Правда часто жёстка, но только она оказывается целительной. Полуистина есть форма лжи и самообмана, а Божия правда являет собой бескорыстную любовь и беспредельное доверие к достоинству человека. Поэтому «Выбор» будет органом свободного и откровенного высказывания по всем духовным и жизненно важным проблемам.
Православная духовность требует от нас, наряду с бескомпромиссностью мнений и откровенностью суждений, смирения в самооценке и открытости любви. Нам необходимо восстанавливать атмосферу христианского общения, учиться уважению чужого мнения и достоинства друг друга. Наша общая задача – создавать отношения соборного творчества – свободы каждого в единстве любви и взаимопонимания. Мы хотим возрождения свободной христианской общественности, воспитания творческой активности, укорененной в православном предании. Всё это тоже может послужить укреплению основ нашей Церкви. Таким образом, христианский журнал необходим для отражения нынешней, растущей и развивающейся вокруг нас духовной жизни, для осмысления и кристаллизации современной культуры.
Истина во Христе одна, но пути к ней различны. Духовному выбору предшествует восстановление исторической памяти, осознание, поиск. Поэтому издатели не претендуют на то, что их журнал станет рупором окончательной истины. «Выбор» будет органом совместного труда, соборного творческого самоопределения. Живое внутрицерковное единство не исключает, а предполагает различие точек зрения, независимую богословскую и философскую мысль, смелые актуальные суждения. В православии нет и не может быть человеческой инстанции, наделенной прерогативой окончательного решения всех вопросов. Пусть не смущает читателя то, что самые заветные понятия, такие, как Россия и Православие, также подвергаются дискуссии. Все мы стоим у врат нами же поруганной Церкви. И нам ещё только предстоит смиренно вернуться на свою духовную Родину – в лоно Русского Православия. Каждый христианин сейчас в России призван совершить усилие поиска и восстановления. Каждый из нас должен ощутить, что от его выбора зависит не только его личное спасение, но и спасение его Родины, жизнь всего человечества.
Стремясь вернуться к собственным религиозным истокам, мы видим наш журнал в традиции тех духовных поисков, о которых напоминают «Вехи», «Из глубины», «Путь», «Из-под глыб».
Не предопределяя и не ограничивая авторских точек зрения, издатели считают необходимым выразить своё отношение к некоторым проблемам современности.
Прежде всего, наша боль и любовь – Россия. Россия – этот наш дом, наша Родина, плохая или хорошая, но единственная, и другой у нас на земле не будет. И если мы хотим жить и дать будущее детям, мы должны не разрушать родной дом и не ждать пассивно, когда он похоронит всех под обломками, а осторожно и настойчиво отстраивать его.
Мы сознаем, что духовный фундамент России – русское христианство, Православие, которое воспитывало терпимость и братское отношение к людям различных вероисповеданий в огромной стране. Но мы видим, что по нашей общей вине многие соотечественники оказались безбожниками, то есть людьми, слепо разрушающими духовные устои страны. Заповеди же нашей небесной Родины требуют «возлюби врагов», то есть научиться относиться к атеистам как к заблудшим браться во Христе.
В импульсе духовного общенационального примирения, который исходит от христианства и основан на любви, милосердии и прощении, мы видим единственный путь спасения России и всех в ней живущих. И более того, примером смиренной любви и покаяния Россия может предуказать дорогу спасения всему миру.
Нам представляется, что перед лицом угроз всеобщей гибели настало время признать, что современные глобальные проблемы требуют объединения творческих сил всего народа и совместных поисков различных групп общества.
Заветная цель – внести посильный вклад в создание духовного единства нашего отечества – и является причиной, побуждающей на приступить к изданию журнала.
Мы уверены, что и на гражданском уровне необходимо осмысление непреложных исторических и религиозных истин. Очевидно, государственная власть в СССР желает сохранить мир и руководить процветающей державой, а не отсталой страной третьего мира. Но сейчас уже ни для кого не секрет, что единственный путь к этому – открыть простор свободному творческому проявлению всех граждан страны. Русские православные христиане готовы внести вклад в дело возрождения и укрепления Родины. Но они могут быть хорошими гражданами своего земного отечества лишь в том случае, если государство не будет притеснять церковную жизнь и насиловать религиозную совесть верующих. Именно духовный радикализм христиан делает их умеренными консерваторами в жизни и хорошими союзниками в деле творческого переустройства, ибо христиане предпочтут мудрое равновесие, органичный рост и упорный труд всяким безответственным крайним средствам. Сейчас в интересах самой государственной власти отказаться от политики общеобязательного и насаждаемого атеизма, которая потерпела полное банкротство, связана с самыми мракобесными силами страны и только компрометирует власть в глазах своих граждан и всего мира.
Все более становится очевидным, что восстановление нравственного здоровья общества, возрождение семьи, воспитание совестливого, ответственного и трудолюбивого человека, то есть то, без чего немыслимы благие преобразования в России, – требуют активного участия тысячелетнего духовного наставника народа – Русской Церкви.
Одна из целей журнала – попытка диалога христиан с атеистами по общим проблемам жизни.
Мы приступаем к открытому самостоятельному изданию журнала русской христианской культуры, сознавая ограниченность наших возможностей, но уповая на помощь Божию и на сотрудничество братьев по вере. В то же время мы не теряем надежды получить возможность официального издания.
Нам хотелось бы создать журнал, в котором будут звучать современная христианская проповедь и апологетика, проводиться богословские и философские дискуссии, в свете христианского мировоззрения будут рассматриваться все жизненные проблемы. Мы надеемся на участие в журнале свежих творческих сил, ищущих новые христианские пути в прозе и поэзии, литературоведении и критике. Мы приглашаем читателей к тесному сотрудничеству, надеясь не оставлять без внимания всякий отзыв или письмо. Наша основная цель: привлечь творческие силы общества для совместного созидания единой христианской культуры.
Журнал будет выпускаться ежеквартально. Предполагаются следующие разделы журнала:
- Благая весть в современном мире
- Богословие. Философия
- 1000 лет Православия в России
- Россия и время
- К христианскому единству
- Поэзия и проза
- Литературно-критический отдел
- Публикации и переводы
- Дискуссии, письма в редакцию, сообщения
Названия и расположения разделов будут определяться каждый раз материалами, которыми располагает редакция. Журнал предполагает публиковать труды русских богословов, философов, поэтов, религиозный мыслителей, христианских писателей прошлого и современности, а также переводы трудов католических и протестантских авторов.
К сотрудничеству приглашаются и авторы, живущие вне России, и наши инославные братья. В качестве приложения к журналу предполагается издание отдельных религиозно-философских книг современных авторов.

Самиздасткий «Выбор» сначала печатался на машинке и переплетался – несколько десятков экземпляров. Вскоре нам удалось наладить выпуск на ксероксе по несколько сотен в формате книжки. Журнал стали издавать русские люди в Париже. В 1990 году мы добились официального издания, но удалось выпустить только один девятый номер тиражом 30 тысяч. Издание «Выбора» имело большой успех в православной общественности, в нём удалось объединить творчество наиболее интересных христианских авторов.
  

В седьмом номере «Выбора» (январь-март 1989 год) в рубрике «От издателей» мы с Глебом Анищенко вновь выступили с программной статьей «Наша боль и любовь»:

Прежде всего, наша боль и любовь – Россия. Россия – это наш дом, наша Родина, плохая или хорошая, но единственная, и другой у нас на земле не будет», – так формулировала позицию «Выбора» Программа издания, опубликованная в первом номере журнала, разумеется, не все материалы журнала были тематически посвящены России. Но отбирая ту либо иную работу, мы каждый раз применяли единый критерий: может ли она внести хотя бы самую малую лепту в огромное дело возрождения России.
Однако, следуя этому принципу, мы старались избежать и национально-конфессиональной замкнутости, ибо не одни мы живём на земле. По мере сил «Выбор» пытался «содействовать встрече и взаимному обогащению различных религиозных миров», узнаванию современным православным миром своих инославных братьев.
При нынешнем идейном расслоении нашего общества, в том числе и православного, подобный примиряющий подход неизбежно вызывает неприятие у тех, кто занимает позиции крайние. Одних не устраивают, скажем, публикации посланий Папы Римского, других – статьи о Русской идее. Но, однако, наш подход не кажется плюралистическим (если под этим словом понимать всеядность). «Выбор» – журнал программный, и мы стараемся твёрдо стоять на своих принципах. Главные из них заложены, конечно, в Русском Православии. Но, с нашей точки зрения, это не может вести к сужению мировидения. Напротив, весь Божий мир, во всех его измерениях, должен попадать в поле зрения, должен быть узнан и понят православным христианином.
Мы, конечно, отчётливо осознаем, что не в силах объединить крайности, наложить друг на друга разные полюса. Но реальной задачей может быть содействие поиску взаимопонимания между теми частями христианского общества, которые хотят найти общие точки. Ещё раз сошлемся на Программу «Выбора»: «Заветная цель – внести посильный вклад в создание духовного единства нашего отечества». Итак, тема России звучала во всех номерах журнала. Это не значит, что издатели старались искусственно вводить эту тему. «Выбор» существует в конкретном времени и обществе и естественным образом отражает процессы, идущие в этом обществе.
В последние десятилетия мысли о России, её бедствиях, судьбе, её прошлом и будущем набирали силу и обретали голос. И сейчас настало время, когда «русский вопрос» встал, на наш взгляд, во главе всех остальных вопросов, над разрешением которых бьется общество. Он отдаёт болью не только тогда, когда речь идёт о судьбе самого русского народа, но и в разговоре о народе армянском или грузинском, эстонском или еврейском. Тут нет ничего удивительного. Русь стала когда-то тем ядром, вокруг которого сложилось великое Российское государство. Если же поражается ядро, то аномалии сотрясают весь организм. Не может быть здоровой жизни и у остального человечества, одна шестая часть которого поражена раковой опухолью, дающей метастазы в разные стороны.
У издателей не было мысли посвящать теме России специальный номер. Но когда мы начали отбирать материалы, то, неожиданно для себя, обнаружили, что все лучшие работы, которыми располагает редакция на данный момент, в той или иной степени, но весьма непосредственно   связаны с этой темой. Таким образом, содержание и тематику номера продиктовали не издатели и даже не авторы, а те процессы, которые идут в современном обществе.
Авторов номера разделяют целые исторические эпохи, многообразие жанров и тем, но это делает ещё более заметной ту связующую нить, которая проходит, как нам кажется, через все работы. Например, образы «блудного сына», «безумного старика», то есть больного человечества, попытавшегося скрыться в безбожном существовании, рисуют поэт Николай Стефанович, с одной стороны, и прозаик Зоя Крахмальникова – с другой. О строительстве Вселенской Церкви из «камней» Церкви национальной пишет Христов апостол Ерм. Также отдельные храмовые здания символизируют всю отстраивающуюся Русскую Православную Церковь, – в современных материалах об Оптиной Пустыни и Иваново-Вознесенске.
Нам остается окончить это вступление возгласом, к которому, мы надеемся, присоединятся и читатели. Помоги, Господь, Русской Церкви восстать из руин и лечь достойным камнем в здание Церкви Христовой, которая одна может объединить и спасти мир!

В уставе журнала «Выбор», зарегистрированном в министерстве юстиции СССР в июле 1990 года, было сказано:

2.1 Предметом основной деятельности «Выбора» является объединение творческих сил христианской общественности для издания ежеквартального литературно-философского журнала, книг, сборников и брошюр в серии «Библиотека «Выбора»».
2.2 «Выбор» ставит перед собой следующие цели:
- участвовать в процессе возрождения духовной культуры России, в восстановлении связи с органичным её истоком – Русским Православием;
- участвовать в возрождении свободной христианской общественности, в воспитании творческой активности, укоренённой в православном предании;
- быть проводником того импульса духовного общенационального примирения, который исходит от христианства и основан на любви, милосердии и прощении;
- быть органом свободного и откровенного высказывания по всем духовным и жизненно важным проблемам.


На фото слева направо: Виктор Аксючиц, священник Американской Православной Церкви Леонид Кешковский, протопресвитер Иоанн Мейендорф, Глеб Анищенко, Владимир Зелинский.


Вокруг «Выбора»

Многие известные русские люди за рубежом откликнулись на издание «Выбора», приняли в нём участие. А.И. Солженицын на наши предложения сотрудничать в журнале ответил.

Дорогой Виктор В. … и Глеб А. …
(простите, не знаю Ваших отчеств)

Я получил Ваши два письма, спасибо.
А сейчас пришло трогательное письмо со многими, в том числе Вашими, подписями, от середины июня.
Передайте, пожалуйста, мою благодарность всем им, кто писал вместе с Вами.
Это правда: все годы изгнания, всеми помыслами и всей работой я – только на родине. И не теряю надежды при жизни вернуться. Но это будет никак не возможно до напечатания в СССР моих главных книг: я не могу вернуться как бы немым, ещё ничего не сказавшим – и тогда начать восполнять сокрытие 50 лет моей работы – как же? газетными статьями?..
Что же касается Вашего предложения – сейчас принять участие в «Выборе», в связи с собственным 70-летием, – мне кажется это нескладным, совсем неудобно.
Смог ли бы я принять участие в независимой русской печати с какого-то момента? – сейчас не могу сказать. Зависит от развития обстановки, в какую сторону, как.
Пока, я думаю, мои готовые книги, какой бы ни тонкой струйкой они текли, – есть единственный верный, правильный путь моего участия в русской жизни.

Сердечно желаю Вам успеха
в Вашем нелегком журнальном начинании,
в Вашей публицистике в защиту Православной Церкви.

И Вам, и всем Вашим друзьям – мои самые добрые пожелания!

А. Солженицын

Для нас было важно не только осознавать актуальные проблемы, но и действовать в соответствии со своим пониманием реальности, что мы и декларировали: «Мы всегда рассматривали «Выбор» не только как орган христианского слова, но и как центр, вокруг которого должно формироваться соборное христианское дело». В 1988 году – в годовщину тысячелетия Крещения Руси – мы с Глебом Анищенко создали общину и добились открытия в Москве первого после хрущёвских гонений храма Михаила Архангела в Тропарёво, в начале девяностых годов организовали общину и добились передачи Покровского монастыря Церкви. Поддерживали мы и христианские творческие коллективы, создали христианский театр «Ковчег». Нам хотелось, чтобы эти конкретные дела способствовали благотворному изменению атмосферы в обществе. Постепенно вокруг «Выбора» объединялась православная общественность, которая впоследствии стала основой Российского христианского демократического движения.
В 1987 году я начал Богословские чтения в театре «На Сретенке», режиссёром которого была Галина Дубовская. На сложные философские беседы приходило на удивление много людей, даже некоторые пожилые жители из этого дома. Иногда чтения мы проводили вместе со Всеволодом Катагощиным. Всегда было много вопросов и бесед после. Как-то один неофитствующий бородатый молодой человек, настроенный консервативно критически к моим начинаниям, предложил съездить в Троице-Сергиевскую Лавру, чтобы побеседовать со старцем Кириллом. Я с радостью поехал, на удивление быстро, не смотря на толпу посетителей, попал в келью старца. Молодой человек стал с жаром доносить о моём неправильном вольномыслии и издании «Выбора». Светлый старец повернулся ко мне и, задав несколько вопросов, сказал: делай, что делаешь. А молодого человека приструнил за излишнюю ретивость. Так, совершенно неожиданно, но провиденциально для меня я получил благословение православного старца.

В 1988 году мы организовали международную богословскую историческую конференцию, посвящённую тысячелетию Крещения Руси, пригласив на неё представителей независимой церковной общественности, а также гостей из-за рубежа – русских эмигрантов. Мы арендовали дом культуры на Красной Пресне, заключив официальный договор. Накануне вечером пришли пожарники, устроили короткое замыкание в щитке и закрыли дом культуры на ремонт. В результате утром перед закрытой дверью собралось около двухсот участников конференции. Поразмыслив, я пригласил их в помещение театра на Сретенке, режиссёром которого была Галя Дубовская. После третьего доклада в маленький театр ворвалась толпа милиционеров, пожарников и людей в штатском. Нам объявили, что здесь происходит заседание запрещённой религиозной секты, нарушаются правила противопожарной безопасности, поэтому все должны покинуть помещение. Я пригласил всех продолжить конференцию в просторной коммунальной квартире, где жила моя старшая дочь Ина. Мы развели по трём комнатам провода от микрофона, установили динамики-радиоприемники и продолжили конференцию в очень дружеской атмосфере.
Чтобы противостоять давлению, мы обратились к верховной власти страны

Генеральному секретарю ЦК КПСС
Михаилу Сергеевичу Горбачёву
Уважаемый Генеральный секретарь!
Сейчас в нашей стране идёт празднование 1000-летия Крещения Руси. Но оказывается, что не все люди могут отмечать эту дату.
Общественность Москвы организовала цикл историко-философских лекций, посвящённых 1000-летию Крещения. В программу должны были войти лекции по истории Церкви и религии, по вопросам религиозной культуры и философии. Никаких проблем социально-политического характера затрагивать не предполагалось. Любительское объединение «Гемма» включило лекции в свою программу как одно из направлений работы. «Гемма» заключила договор о найме помещения с ДК «Красный Октябрь», были закуплены билеты на 500 рублей.
Однако в ДК последовали звонки из КГБ Краснопресненского р-на с требованием запретить лекции. После прихода пожарников в ДК возникло короткое замыкание, и он был срочно закрыт на ремонт. Утором 4-го июня в ДК «Красный Октябрь» подъехало много милицейских машин: полковники милиции и председатель Кранопресненского райисполкома проверяли надёжность запоров в здании ДК. Около 300 собравшихся вынуждены были перебраться в помещение театра-студии «Сретенка», с которым предполагалось заключить договор. Лекции начались, но через 2 часа явились представители Сокольнического исполкома и райкома КПСС в сопровождении многочисленного отряда офицеров милиции и потребовали освободить помещение, угрожая применением силы. (Угрозы исходили от дежурного по исполкому Мильграмма А.Ю.) Формальным предлогом было то, что договор о найме зала мы, разумеется, ещё не успели заключить.
Лекции намечалось проводить три дня, в них должно было принять участие около тысячи человек из разных городов. И все они оказались выброшенными на улицу. Безответственные, на наш взгляд, действия местной бюрократии из официального гласного мероприятия пытаются сделать подпольную сходку, пытаются превратить открытое обсуждение философских и религиозных проблем в полулегальные собрания на частных квартирах. Неужели в эпоху гласности и демократизации крамольным считается даже такое невинное мероприятие, как проведение лекций, посвящённых 1000-летию Крещения? Кроме христиан, на лекциях был представлен широкий круг нерелигиозной общественности. Таким образом, действиями местных властей были нарушены права самых разных групп населения. Более того, у нас есть все основания опасаться репрессивных мер по отношению к организациям, предоставившим нам помещения.
Мы убедительно просим Вас оказать помощь в том, чтобы все граждане нашей страны, верующие и неверующие, моли проводить мероприятия, связанные с великим праздником 1000-летия Крещения Руси.
Организаторы историко-философских лекций:
Виктор Аксючиц        Москва, ул. Бакулева, 6-135 тел. 438-49-35
Глеб Анищенко           Москва, ул. Нежинская, 15-4-6
Владимир Зелинский  Москва, просп. 60-летия Октября, 27-2-55

Понятно, что мы не надеялись на действенный ответ, но наша тактика: досаждать властям за неправедные действия и будоражить общественное мнение. Конечно, на следующий день помещение у театра отобрали, хотя уже получали ордер на него. Очередной раз я испытал стыд за наших профессиональных защитников безопасности страны, труд которых мог найти гораздо лучшее применение. С другой стороны было жаль разрушать творчество талантливого театрального коллектива, поэтому я арендовал для друзей другое помещение, где несколько лет существовал христианский театр «Ковчег».
В коммуналке, где жила дочь Ина, побывало много известных людей, например священник Иоанн Мейендорф. Впоследствии писатель Эдуард Тополь в своём детективе «Московский полёт» описал её как мою квартиру. Привожу этот сюжет, как вполне адекватно передающий атмосферу эпохи, а также настроения наших зарубежных гостей – не вполне адекватные.

Роберт протянул мне бумажку, на которой было написано по-английски:… «Мистер Аксючиц, лидер русского христианского возрождения. И многое другое. Место встречи… Пожалуйста, держите эту встречу в секрете, Барри В»…
Меня зовут Виктор Аксючиц. Я христианский писатель и редактор журнала русско-христианской культуры «Выбор». За последние годы в нашей стране происходят совершенно неожиданные изменения, но в религиозной жизни положение выглядит не так, как это пытается обрисовать советская пропаганда. Прежде всего, нельзя забывать, что и сегодня официальной идеологией этого государства является коммунистическая идеология. А это – самая радикальная атеистическая доктрина во всей мировой истории. И власть, которая исповедует эту идеологию, по своей природе враждебна к христианству. Поэтому всё положительное, что происходит сейчас в нашей стране в области религии, – это результат упорной борьбы христиан за свои свободы. Скажем, мы издаем наш христианский журнал самиздатским способом тиражом в 1000 экземпляров. Это является нарушением советского законодательства. Но мы пытаемся вести себя, как свободные граждане в свободной стране. О своём опыте издания журнала я расскажу вам позже. А сейчас передаю слово Владимиру Осипову. Осипов – один из самых известных христианских правозащитников в нашей стране. За издание рукописного религиозного журнала «Вече» он отсидел восемь лет в сибирском концлагере, а выйдя из лагеря, продолжил свою деятельность. Недавно он основал Христианско-Патриотический Союз…
В современно обставленной гостиной, размером примерно в 40 квадратных метров, находилось 27 человек американской делегации и двенадцать лидеров различных движений и фронтов Русского христианского возрождения. Американцы, держа на коленях блокноты и магнитофоны, сидели вдоль трёх стен на стульях и ещё на полу, на ковре, а русская делегация разместилась вдоль четвертой стены, на фоне длинного стенного буфета с хрусталём, фарфором и несколькими маленькими иконами. Когда шесть такси привезли американцев на эту «конспиративную» встречу, первым удивлением Дайаны Тростер было то, что почти все русские оказались очень молодыми – от двадцати до тридцати лет. Барри Вудстон ещё в Вене начал твердить про эту «секретную конференцию с лидерами русского религиозного возрождения», и Дайана была уверена, что их привезут куда-нибудь в подвал, к старым русским священникам с большими седыми бородами и в чёрных рясах. Но оказалось, что встреча происходит не в подвале, а на четвертом этаже обыкновенного жилого многоквартирного дома (правда, без лифта), что все русские, включая священника Петра Кузьмичева, одеты не в рясы, а в простые рубашки, джинсы и сникерсы. При этом Аксючицу и отцу Кузмичёву лет по 35, а остальные и того моложе. Исключение составлял только пятидесятилетний Владимир Осипов, которому Аксючиц передавал сейчас слово…
Короткий перерыв во встрече с вождями русского религиозного возрождения заканчивался. В разных концах комнаты несколько американо-русских групп допивали чай, который подала хозяйка квартиры, и обменивались последними фразами кулуарных дискуссий.
– Наши активисты раздают наши издания на Арбате, а также в религиозных общинах и рассылают по почте, – говорил в одной группе Аксючиц.
– В вашем журнале напечатан ваш адрес и телефон. Это не опасно? – спрашивали гости.
- Мы это делаем открыто. Конечно, государство с большим удовольствием увидело бы, что нас нет. Но мы ещё с большим удовольствием видим, что мы есть. Сейчас мы живём по принципу: нас не разрешают, но и не запрещают.

Надо сказать, что писатель передал наши высказывания почти дословно. Понятно, что зарубежные гости использовали нас в своих интересах, но мы использовали их в своих. Благодаря тупости наших властей, которые бросали огромный репрессивный аппарат на слежку за русскими мальчиками, всего-то тянущимися к вере и к просвещению – своему и своих, мы вынуждены были для прорыва информационной блокады пытаться докричаться до наших соотечественников через Запад. И во много это удавалось. Благодаря голосам и парижскому изданию «Выбора» журнал стал широко известным в узком кругу христианской общественности.
Прослышав про наш «Выбор» приехал ко мне в квартиру в Тёплом Стане писатель Гелий Рябов. Он поведал сокрушительную эпопею о тайном нахождении останков расстрелянных императора Николая II и его семьи в Поросёнковом Логу под Свердловском. Я увидел фотографии обретённых останков, которые затем в тайне же были до времени возвращены в место погребения. Мы опубликовали в «Выборе» сценарий Рябова о царской семье. Через много лет судьба вновь вернула меня к этой трагической теме.
  

С Гелием Рябовым и Володей Кудрявцевым у меня на квартире. 

Виктор АКСЮЧИЦ