вторник, 28 июня 2016 г.

Измышления академика об императорских останках

На эту тему вот уже третье десятилетие клубится множество мифов, ибо их создатели не способны признаться в заблуждениях либо в лжи и мистификациях. Наиболее распространён миф о том, что следователь Владимир Соловьев, ведущий с августа 1993 года уголовное дело по расследованию обстоятельств гибели членов Российского императорского дома, не проводил историческую экспертизу. В то время как именно историческая экспертиза, по убеждению оппонентов Соловьева, более, чем генетические исследования, может окончательно решить вопрос идентификации «екатеринбургских останков». Строго говоря, любые останки убиенных могут быть идентифицированы генетическими исследованиями без знания того, кто убил, когда и при каких обстоятельствах, что и происходит нередко в уголовных делах. Другое дело, что для всякого следствия (тем более в данном случае) хорошо бы знать все обстоятельства происшедшего.


Вместе с тем, именно Владимир Соловьев инициировал в 1991-1998 и 2007-2008 годах беспрецедентные исторические исследования, множество историко-архивных изысканий, привлекая для этого высоко профессиональных специалистов. По поручению Правительства России в 1993-1998 годах работала специальная комиссия историков под руководством академика-секретаря Отделения истории Российской Академии Наук И.Д. Ковальченко. Были исследованы все государственные и ведомственные архивы России, архивы высших партийных органов СССР, зарубежные архивы и частные собрания, где могли находиться документы, связанные с судьбой царской семьи, а также все известные в мире документы «белогвардейского» следствия. В результате не найдено ни одного официального документа, противоречащего версии о расстреле царской семьи в доме Ипатьева. Масштабы и добросовестность исследований подтверждаются тем, что с 1998 года в мире не было обнаружено ни одного документа, ставящего под сомнение выводы о единовременном расстреле всех членов царской семьи.

Основным «трубадуром» отсутствия исторической экспертизы и наиболее авторитетным критиком следователя Соловьева является академик Вениамин Алексеев, директор Института истории и археологии Уральского отделения РАН. Алексеев входил в Правительственную Комиссию по идентификации и захоронению императорской семьи. Он также входил в группу историков в Комиссии под руководством академика Ковальченко. В этом качестве он мог затребовать любые документы в любых ведомствах и архивах России. Но, утверждая, что ему «не давали документы», он не предъявляет ни своих заявок, ни отказов ему по этому поводу. Как директор института он мог сам провести любые исторические исследование и ответить на все вопросы, которые задает до сего дня. Истоки позиции В.В. Алексеев в том, что он предлагал Правительственной Комиссии выделить солидные финансы для его собственных изысканий: «Необходима кропотливая исследовательская работа с документами российских и зарубежных архивов, которая поможет соотнести исторические и генетические выводы». Так как такая огромная исследовательская работа была уже проведена, в Правительственной Комиссии посчитали нецелесообразным выделять запрошенные средства. В ответ академик инициирует поток «особых мнений», который не иссякает до сего дня.

Главный аргумент Алексеева – отсутствие официальных отчетов о казни императорской семьи. В то время как Комиссией собрано множество документов и свидетельств очевидцев (о чем множество публикаций). Изучены три варианта воспоминаний Я.М. Юровского, воспоминания участников расстрела и захоронения: П.З. Ермакова, М.А. Медведева (Кудрина), Г.П. Никулина, В.Н. Нетребина, И.И. Родзинского, А.А. Стрекотина, Г.И. Сухорукова, а также протоколы допросов М.И. Летемина, П.С. Медведева, Ф.П. Проскурякова и А.А. Якимова, проведенных «белогвардейским» следователем Соколовым.


Отрицая достоверность этих свидетельств Академик Алексеев ссылается на такие «авторитетные» мнения, как археолога Сергея Беляева, который на встрече со Святейшим Патриархом Алексием II заявил: «В начале 20-х годов один из участников убийства семьи государя, некто Парамонов, рассказывал, что ради сокрытия истинного места ее захоронения они расстреляли и закопали поблизости купеческую семью - примерно того же состава по полу и возрасту». При этом Беляев не предъявил никаких доказательств наличия воспоминаний бывшего председателя Екатеринбургского исполкома Совета рабочих, красноармейских и крестьянских депутатов Анатолия Ивановича Парамонова. О профессионализме метода (который можно назвать «перстом указующим») археолога Беляева свидетельствует тот факт, что он в девяностые годы «обрел» останки преподобного Амвросия Оптинского, через несколько лет были найдены подлинные останки преподобного, а годы поклонялись останкам его келейника. Академик Алексеев ссылается и на авторитет «ученого» В.Г. Сироткина, который был специалистом по истории Франции XIII века. Кто его знал в этом качестве? Но Сироткин прославился, когда заявил себя специалистом по «царскому золоту», которое где-то хранится и которое можно добыть, а также специалистом по императорским останкам. В конце девяностых годов Сироткин и бывший предводитель Дворянского собрания А.К. Голицын (член Правительственной комиссии, голосовал, как и все присутствующие, за её решение, позже утверждал, что всегда был против) на РЭН ТВ доказывали, что Анастасия жива и скрывалась под именем «грузинской княжны» Натальи Петровны Билиходзе, которая живет на даче ФСБ, с которой власти ведут переговоры о выдаче «царского золота». На следующий день стало известно, что «грузинская княжна» умерла за полгода до телепередачи, о чем мошенники знали.

Помимо ссылок на подобные «научные авторитеты» академик Алексеев утверждает, что опубликованные им «…материалы кардинально меняют сложившееся представление о судьбе царской семьи, потребуют переоценки Санкт-Петербургского перезахоронения ее членов в 1998 году и основательной коррекции множества публикаций по данной теме. Отсюда вытекает однозначный вывод о необходимости пересмотра заключения Правительственной комиссии по идентификации предполагаемых царских останков, недооценившей значение исторической экспертизы и переоценившей генетическую». Располагает ли академик Алексеев серьезными фактами, подтверждающими его концепции и требования, показывает их сравнение с результатами работы историков Правительственной Комиссии.


В своих книгах «Тайна века» (2013 год) и «Кто Вы, госпожа Чайковская? К вопросу о судьбе царской дочери Анастасии Романовой» (2014 год, совместно с кандидатом исторических наук Г.Н. Шумкиным) академик Алексеев утверждает, что скорее всего царица и их дочери остались живы и выехали в Европу. Он уверяет: «почему-то полностью игнорируется версия о том, что узники Ипатьевского дома могли покидать его не одной партией». Академик ссылается на некие «документы», подтверждающие его версию, при этом не предоставляет ни одного документа. Надо сказать, что историки Правительственной Комиссии изучали материалы книг, на которые ссылается Алексеев: «Дело Романовых или расстрел, которого не было» британских журналистов А. Саммерса и Т. Мангольда, а также «Правда о трагедии Романовых» французского историка Марка Ферро. Выводы изучения фактов из этих книг подробно изложил Следователь Владимир Соловьев:

«А. Саммерс и Т. Мангольд по заданию телекомпании Би-би-си работали над созданием документального фильма о гибели царской семьи. Телевидение предоставило авторам неограниченный кредит. Они путешествовали по всему миру, проводили независимые исследования в лабораториях знаменитого Скотланд-Ярда, встречались с Анной Андерсон и многими, тогда еще живыми, участниками трагических событий. Саммерс и Мангольд пустили в научный оборот большое число ранее неизвестных документов, в том числе дипломатические и разведывательные данные многих европейских государств и США, донесения, поступившие из самых разных источников к европейским царственным особам… К началу их журналистского расследования весь мир знал о гибели царской семьи по книгам участников «колчаковского» следствия – Н.А. Соколова, М.К. Дитерихса и Р. Вильтона, утверждавших, что все члены семьи Романовых расстреляны и не допускавших версий «чудесного спасения». Сами подлинные материалы следствия, находившиеся в СССР на секретном хранении, а также документы Н.А. Соколова, попавшие на Запад и тщательно скрываемые эмигрантами, были недоступны для историков и юристов. А. Саммерс и Т. Мангольд познакомили зрителей и читателей с так называемым «досье Миролюбова», содержащими документы прокурорского надзора по убийству царской семьи. Кроме того, в библиотеке Гарвардского университета А. Саммерс и Т. Мангольд обнаружили и изучили 7 ранее неизвестных томов «колчаковского» уголовного дела о трагических событиях, происшедших в Екатеринбурге в 1918 году. Выводы, сделанные А. Саммерсом и Т. Мангольдом, кардинально отличались от выводов следователя Н.А. Соколова. А. Саммерс и Т. Мангольд, воспользовавшись тем, что доказательственная база Н.А. Соколова не во всех случаях убедительна, поставили своей задачей разрушить основополагающие выводы следователя. Н.А. Соколов мотивировал гибель всей царской семьи, обосновав её показаниями обвиняемого П.С. Медведева, участвовавшего в расстреле и видевшего тела убитых членов царской семьи и слуг, протоколами осмотра «расстрельной» комнаты, данными, полученными при допросах охранников дома Ипатьева, слышавших рассказы о трагических событиях от свидетелей расстрела. Основополагающим документом, доказывающим факт расстрела, Н.А. Соколов считал шифрованную телеграмму председателя исполкома Уральского областного совета А.Г. Белобородова от 17 июля 2018 года: «Москва. Секретарю Совнаркома Горбунову обратной проверкой. Передаите Свердлову что все семейство постигла та же участ что и главу оффициально семия погибнет при евакуации».


Версию о том, что трупы царской семьи были вывезены и сожжены в районе Четырехбратского рудника (Ганиной Ямы) Н.А. Соколов доказывал тем, что возле шахты № 7 было обнаружено большое число вещей, принадлежавших членам царской семьи и лицам из свиты, труп собачки, драгоценности и фрагменты костей, по его мнению, принадлежавших расстрелянным. Н.А. Соколов и его соратники утверждали, что после событий в ночь с 16 на 17 июля 1918 года никто не видел живыми ни одного из Романовых. В своих публикациях Н.А. Соколов не рассматривал версии о «чудесном спасении». Умелые полемисты, в поисках сенсаций А. Саммерс и Т. Мангольд приводили конр-доводы. По их мнению, телеграмма с сообщением о гибели царской семьи подделана, а драгоценности и сожженную одежду членов царской семьи большевики специально подбросили, чтобы запутать следователей. А. Саммерс и Т. Мангольд привели показания многих свидетелей, утверждавших, что те видели уцелевших жену и дочерей царя в г. Перми, что бежавшая дочь императора была поймана революционными солдатами на заброшенном полустанке. Множество противоречивых документов, изученных А. Саммерсом и Т. Мангольдом в Европе и Америке, повествующих о сохранении жизни женской части семьи, окончательно запутывают читателя… А. Саммерс и Т. Мангольд полагали, что отдельные члены царской семьи могли остаться в живых, но справедливо считали, что только официальные документы из Москвы могут окончательно прояснить историю гибели императорской семьи Романовых или её спасения».

Таким образом, ученый Алексеев взял за основу своей концепции книгу журналистов, которые восполняли недостающие факты своими предположениями. И делает это после того, как обретено не только великое «множество документов из Москвы», но и на предельно научном уровне неоднократно идентифицированы останки всей императорской семьи.

Далее, академик Алексеев призывает всерьез относиться к следующим фантазиям историка Марка Ферро: «переговоры по поводу передачи царицы и ее дочерей немцам с советской стороны вели Чичерин, Радек, Иоффе, а с немецкой - Кукман (Kuhkman) и Рацлер (Rietzler). После передачи немцам великая княжна Ольга Николаевна находилась под защитой Ватикана, получала пенсию от бывшего кайзера Германии Вильгельма II как его крестница до смерти последнего в 1941 году в Голландии, а сама позднее умерла в Италии. Великая княжна Мария вышла замуж за одного из бывших украинских князей. Императрице Александре Федоровне Ватикан предоставил убежище в Польше в женском монастыре в Лемберге (Львове), где она жила вместе со своей дочерью Татьяной». Марк Ферро после встречи в Мадриде со скандально известным самозванцем – «внуком» «великой княжны Марии Александровны Романовой» Алексис Бримайером – писал: «Теперь точно установлено, что они не были казнены, в отличие от их отца Николая II».


Следователь Соловьев подробно пишет о степени достоверности книги историка Ферро, которая является авторитетным источником для историка-академика Алексеева: «Все его «факты» о «спасении» царской семьи заимствованы из «подлинных документов» и заявлений некого Алексиса Бримайера (Alexis Brimeyer, 1946-1995). Он же не только Бримайер, но и Долгорукий-Анжу Алексей Васильевич, он же «наследник неаполитанского престола» - «князь Анжуйский», он же «князь Киевский Олелько II», он же «герцог Дураццо», «родственник» неаполитанских Бурбонов-Конде-Анжу, он же «наследник» сербской династии Неманичей, претендовавший также и на российскую корону и считавший себя главой Российского императорского дома. Алексис Бримайер с треском проиграл множество европейских судов по вопросам о признании своих мнимых прав, в том числе и процесс, инициированный великом князем Владимиром Кирилловичем. Мнимый наследник российского престола решил, что самые глупые, доверчивые и наивные люди живут в России. Во время работы Правительственной комиссии в 90-е годы в её адрес поступило несколько томов от «наследника». Историки, входившие в комиссию, изучили «документы» Бримайера, поразившие всех «исторической дремучестью», и вежливо пожелали «Олелько II» больше не морочить голову Правительству России своей «бредятиной». В 1995 году «герцог Дураццо» умер от СПИДа и на время его благополучно забыли. Сейчас академик В.В. Алексеев «оживил» мошенника и авантюриста, приведя доводы из «копилки» Бримайера. В череде сенсаций появилось очередное «рукописное наследство» Бримайера. Марк Ферро в одном из своих интервью сообщил об открытии журналистки из Оклахомы: «Марие Стравло обнаружила в архивах Ватикана дневник Ольги, который оканчивается на 1954 годе. А умерла она [великая княжна Ольга Александровна Романова – «тётка» Бримайера] около 1960-го». Я абсолютно уверен, что – дневник «Ольги» - это еще одна «посмертная шутка» Алексиса Бримайера. Попытаюсь напомнить уважаемому Вениамину Васильевичу, что он как член Правительственной комиссии был знаком с безумными «доводами» «Олелько II» еще в начале 90-х годов и не разделял их. С каких пор академик «прозрел»? Всем почитателям самозванца-авантюриста сообщаю: до сих пор материалы этого «Долгорукого-Бурбона» находятся на хранении в Государственном архиве Российской Федерации. Мои искренние поздравления почтенному и «наивному» академику В.В. Алексееву с его славной «находкой» еще одной «ожившей» Татьяны Романовой и её «дневника»!»

 Судебное разбирательство по притязаниям Анны Андерсон продолжалось с 1928 по 1970 годы. Его документы до сих пор находятся на государственном хранении в судебных архивах Германии. Материалы суда публиковалось в прессе. Вдовствующая императрица Мария Федоровна и ее дочери великие княгини Ксения и Ольга не признавали самозванку. В 1995 году по поручению Правительственной комиссии директор Российского государственного архива Российской Федерации С.В. Мироненко и следователь Соловьев в Дармштадте изучили многотомные материалы из собрания Эрнста-Людвига (последнего великого герцога Гессенского и Прирейнского, брата императрицы Александры Федоровны), связанные с попытками идентификации Анны Андерсон. Ни эти материалы, ни судебные документы об Анне Андерсон, ни опубликованные материалы великого князя Андрея Владимировича – не содержат никаких достоверных сведений, позволяющих признать претензии самозванки Анны Андерсон.


Тем не менее, ученые Правительственной Комиссии тщательно исследовали и эту версию. Привожу малую часть выводов следователя Владимира Соловьева: «7 февраля 1920 года неизвестная женщина пыталась покончить с собой, бросившись в воду с Бендлерского моста в Берлине. Её спасли, но она категорически отказалась назвать свое имя. Женщину поместили в приют для лиц с нарушенной психикой и в документах обозначили как «фройляйн Унбекант» (нем. Fräulein Unbekannt, «неизвестная»). Однажды ей в руки попал иллюстрированный номер газеты «Берлинер иллюстрирте» от 23 октября 1921 года под заголовком: «Одна из царских дочерей жива» о семье русского царя Николая II. Лежавшая вместе с ней в психиатрической больнице бывшая прачка Мария Колар Пойтерт обратила внимание на внешнюю схожесть пациентки с великой княжной Татьяной, фотографии которой были помещены в журнале. С этого началось «восхождение» неудавшейся самоубийцы. В рамках интервью невозможно описать все приключения и злоключения, выпавшие на долю «фройляйн Унбекант». Через некоторое время её имя попало на страницы газет и вызвало необыкновенный энтузиазм во всех слоях общества. Самозванка рассказала, что в ночь убийства царской семьи всех женщин изнасиловали. В момент расстрела она потеряла сознание и очнулась в доме у Александра Чайковского, солдата из охраны дома Ипатьева. Вместе с семьёй этого солдата она на телеге проехала всю Россию и очутилась в Бухаресте. Она забеременела от Чайковского и вышла за него замуж, но родившегося ребенка (самозванка называла его то ли Александром, то ли Алексеем), сдала в приют. В Бухаресте её мужа Чайковского убили в уличной перестрелке. После этого она покинула родственников мужа и добралась до Берлина. По словам самозванки, она знала русский язык, но отказывалась говорить по-русски, поскольку именно на этом языке прозвучал приказ о казни её семьи. На теле «фройляйн Унбекант» врачи обнаружили большое число заживших ран. У «Чайковской» были повреждены, а потом удалены 16 передних зубов, имелись признаки перелома верхней и нижней челюсти. После обнародования признаний «фройляйн Унбекант» началась длительная история признаний и непризнаний её принадлежности к царской семье, борьбы лиц из окружения самозванки за «царское золото». «Анастасия Чайковская» говорила путано и отрывочно, она ссылалась на дефекты памяти, связанные с постигшими её несчастьями. Однако её заворожено и доверчиво слушали окружающие, так же как древние греки внимали дельфийской пифии, находящейся в трансе. Каждый заинтересованный человек по-своему трактовал бессвязные «пророчества» уцелевшей «принцессы». Между тем опытные психиатры заявляли о её вменяемости, о сохранности интеллекта и памяти. Сегодня мы можем сказать, что «фройляйн Унбекант» действовала сознательно и как талантливая мошенница блестяще сыграла роль «несчастной» и всеми покинутой русской великой княжны Анастасии. Она уехала в США, где ей дали имя Анны Андерсон, получила там всемирную и скандальную известность. О её мнимой судьбе киностудия «20 век Фокс» в США сняла фильм «Анастасия», где роль великой княжны сыграла сама Ингрид Бергман, получившая второго «Оскара» за лучшую женскую роль. В печати появилось множество статей и книг о спасенной «принцессе». 8 сентября 1927 года великая княгиня Ольга Александровна писала приютившему «Анастасию» герцогу Георгию Николаевичу Лейхтенбергскому: «Не удивляет ли Вас то, что лица, близко знавшие моих племянниц: я, Жильяр, его жена, мой муж, Иза Буксгевден, Волков, Мордвинов и т[ак] д[алее], говорят, что это не она; а лица, не знавшие или видевшие их случайно - вроде: Глеба и Татьяны Боткиных, проф[ессора] Руднева, Ратлевой и т[ак] д[алее], да и Вы сами их мало знали, - доказывают обратное». 15 октября 1928 года по поручению 35 родственников императора Николая II в прессе было опубликовано заявление о том, что они считают Анну Андерсон самозванкой. Это не помешало тому, что судебные процессы о признании Анны Андерсон великой княжной Анастасией длились с 17 июля 1928 до 17 февраля 1970 года, когда в 50-летнюю годовщину с момента рокового прыжка в воду германский суд окончательно заявил о том, что Анна Андерсон не смогла доказать свою принадлежность к императорской семье. Несмотря на это легенда о спасшейся великой княжне осталась. История вымышленной «Анастасии» тянулась до самой смерти претендентки, случившейся в 1984 году, и завершилась только в начале 1990-х годов. 12 февраля 1984 года Анна Андерсон, после замужества – Анна Мэнехен умерла в США от воспаления легких. По её завещанию тело в день смерти кремировали и двумя днями позже, хотя Андерсон и не исповедовала никакой религии, отпели в часовне при Университете Вирджинии в городе Шарлотсвилль. В понедельник 18 июня 1984 года урну с прахом Анны Мэнехен захоронили на православном кладбище возле баварского замка Зееон, где в 1927-1928 годах Георгий Николаевич (28.11.1872 — 9.8.1929), герцог Лейхтенбергский, принц де Богарне, дальний родственник Романовых дал приют самозванке. Даже после смерти Анны Андерсон многим казалось, что родственники герцога признали её и разрешили похоронить на своем фамильном участке. На самом деле решение о захоронении урны праха в кладбищенской стене приняли не имеющие отношения к потомкам герцога члены церковной общины. Казалось, что умершая Анна Андерсон унесла с собой тайну своего происхождения, однако провидческим оказалось письмо мудрого и опытного великого князя Александра Михайловича направленное 16 февраля 1928 года великому князю Андрею Владимировичу. Великий князь писал относительно Анны Андерсон: «…я не сомневаюсь, что дело раскроется, и истина выяснится неожиданно для всех».


С конца двадцатых годов имя Анны Андерсон связывалось с именем пропавшей без вести в 1920 году фабричной работницей Франциской Шанковской. Считалось, что Шанцковские – это единственная семья польских крестьян, которые с некоторой долей вероятности могли быть родственниками великой авантюристки. В то же время, даже противники Анны Андерсон отвергали возможность такого родства, считая, что Андерсон происходила из «благородной» семьи. Ученые усомнились в «голубой крови» самозванки. Были взяты образцы крови у Маухера, сына Маргареты Эллерик, которая являлась дочерью Гертруды, сестры Франциски Шанцковской, и, следовательно, Маухер должен был иметь одинаковый генетический профиль митохондриальной ДНК с пропавшей Франциской Шанцковской. Итоги исследования, проведенного Питером Гиллом, говорили о том, что Карл Маухер мог являться родственником Андерсон по материнской линии. Питер Гил признал вероятность того, что женщина, известная как Анна Андерсон, была Франциской Шанцковской, равной 98,5%. По утверждению Питера Гилла, он привел только вероятностные статистические данные. На самом деле профили, общие для Анны Андерсон и Карла Маухера, оказались настолько редкими, что их не удалось встретить ни в одной из существующих баз данных. Подобные исследования, проведенные и по другим родственникам Анны Андерсон, показали тот же результат.

За 20 лет, прошедших со времени первых исследований биологических препаратов и волос Анны Андерсон, генетика сделала огромный рывок вперед. Появилась возможность на более высоком уровне проверить работу предшественников. Доктор Майкл Кобл, бывший сотрудник Лаборатории генетического анализа Вооруженных сил, а ныне специалист по судебной биологии Национального института стандартов и технологий в Мэриленде, принимавший участие в идентификации останков Романовых, повторно провел в 2010 году самые совершенные на сегодня исследования волос Анны Андерсон. Сомнений нет. Это Франциска Шанцковская.


Франциска Шанцковская родилась 24 декабря 1896 года в селении Боровилхас между Померанией и Западной Пруссией в многодетной крестьянской семье. Она происходила из кашубов, балтийских славян, говоривших на особом диалекте польского языка. Отец выделял Франциску среди других детей. Она лучше всех одевалась и даже закончила полный курс средней школы города Хидендорфа. Франциска хорошо успевала в школе, имела грамотную речь, много читала. Языками общения кроме кашубского у неё были польский и немецкий. Отец освободил любимую дочь от всех домашних обязанностей. В юности Франциска выглядела замкнутой девушкой, не ладила с матерью, братьями и сестрами. В феврале 1914 года Франциска Шанцковская в возрасте 17 лет приехала в Берлин. Она устроилась горничной в богатом доме, потом официанткой в кондитерской. В Берлине Франциска сменила фамилию Ченсковская на Шанцковску. В конце лета 1915 года она получила работу на заводе электротехнической кампании, где проводила обработку и сборку гранат. Весной 1916 года Франциска познакомилась с молодым мужчиной, вскоре призванным в армию и погибшим на фронте. Предполагается, что от него она или родила ребенка или сделала аборт на поздних месяцах беременности, что подтверждается гинекологическим обследованием Анны Андерсон, проведенном в 1951 году. 22 августа 1916 года на работе Франциска неожиданно потеряла сознание. Граната, находившаяся у нее в руках, выпала и покатилась по полу. В результате взрыва погиб мастер, а Шанцковская была ранена. Возможно, потом она говорила о шрамах на теле, как о следах ран, якобы полученных во время расстрела царской семьи в подвале дома Ипатьева. Результатом взрыва стало тяжелое нервное расстройство, в результате чего молодую женщину передали под опеку в психиатрическую больницу. В больнице она, как и в 1920 году, отказалась назвать свое имя, возраст и профессию. 19 сентября 1916 года Франциску признали невменяемой и отправили в психиатрическую клинику Берлин-Шенеберг, где она оставалась до конца 1916 года. В начале 1917 года её перевели в Государственный институт здравоохранения и опеки в Дальдорфе, в Берлине. Пройдя курс лечения Шанцковская, оставшись без работы, была вынуждена вернуться к матери. В апреле Франциска поступила на сельскохозяйственное предприятие в провинции Шлезвиг-Гольштейн, которое одновременно являлось лагерем русских военнопленных. Ежедневно по 10 часов в день в течение пяти месяцев Франциска находилась рядом с русскими. Возможно, здесь Франциска на бытовом уровне научилась понимать русскую речь. Осенью 1918 года на Шанковскую неожиданно набросился русский солдат и жестоко избил её. Он наносил удары каким-то сельскохозяйственным орудием, скорее всего, вилами. При этом он мог повредить ей ей зубы, причинить шрамы на голове и проткнуть стопу. После этого нападения она вернулась в Берлин. Соседи по квартире отмечали, что осенью 1918 года у Франциски были раны, голове и она постоянно жаловалась на головную боль. Не имея постоянной работы и оставшись в полном одиночестве, Франциска Шанцковская пропала без вести тогда же, когда в берлинском канале обнаружили утопающую Fräulein Unbekannt. Берлинскую полицию мало интересовала Франциска Шанцковская, безвестная женщина без определенных занятий, официально признанная сумасшедшей. Родственники её тоже не искали. Когда позднее на суде возник вопрос о том, куда же могла деться Франциска Шанцковская, заинтересованные свидетели говорили о том, что настоящая Франциска Шанцковская исчезла бесследно, потому, что была убита и съедена берлинским людоедом Георгом Гроссманом.



Государь Николай Александрович, в первые дни ареста. 
Царское Село, Александровский парк, апрель 1917 года.

Итак, какие перспективы были у выжившей Франциски Шанцковской после попытки самоубийства? Пролежать какое-то время в психиатрических больницах, а потом умереть где-то в берлинских трущобах без квалифицированной медицинской помощи от костного туберкулёза? Удачное перевоплощение в «великую княжну» давало ей возможность иной жизни, с комфортным существованием в шикарных квартирах и богатых пансионах рядом с особами «голубой крови». При условии разоблачения она всегда бы могла вспомнить о том, что её уже признавали душевно больной и избежать ответственности».

Как видим, историческая экспертиза учеными Комиссии велась тщательно. Множество обретенных документов опубликовано. Но академику Алексееву нужно, чтобы в рамках Следствия были рассмотрены именно его «факты» и «версии» (которые, повторяю, он мог сам давно исследовать). При этом он не приводит ни одного реального документального свидетельства, а перечисляет ряд мифов и сплетен. Нужно учитывать, что власти Советской России дезинформировали население всех стран легендами о «спасении» царских детей. В разных странах в различных слоях общества появлялись десятки вариантов «посмертной жизни» членов царской семьи. В ходе расследования уголовного дела десятки человек заявляли в Правительственную Комиссию о том, что они прямые потомки императора или его ближайших родственников. Эти люди «убедительно» доказывали свое родство с Николаем II и требовали немедленно признать их мнимые права. На каком юридическом основании Следствие должно изучать версии, на которых настаивает В.В. Алексеев, при этом оставлять без внимания множество других версий «жизни» княжны Анастасии!? Или Правительство должно бесконечно заниматься всеми бесконечно воспроизводимыми версиями?!


Дом Ипатьева

Таким образом, академик Алексеев, игнорируя множество научных исследований и документально подтвержденных фактов, на основе своих псевдонаучных измышлений требует провести ревизию решения Правительства России о захоронении царской семьи. Но для этого, как минимум, Алексееву, нужно доказать, что все следственные экспертизы по идентификации царской семьи, все воспоминания участников расстрела и захоронения, все собранные Правительственной Комиссией документы являются ложными или ничтожными. В.В. Алексеев за более чем два десятилетия этого не сделал, что доказывает ложность версий ученого академика. 

Виктор АКСЮЧИЦ
.

четверг, 23 июня 2016 г.

Большой террор (1927 - 1941 годы)

В конце НЭПа с трудом восстанавливается разрушенная экономика, ибо она нужна для укрепления режима идеократии. За эти годы очищена и взнуздана партия, ставшая многочисленной и монолитной, её ряды готовы к новому наступлению. Государственная структура захвачена, но хозяйственная жизнь ещё относительно автономна. В естественных условиях государство представляет собой систему управления, координации автономных сфер. При коммунизме идеология насаждается средствами государственного насилия во всех областях жизни. Тоталитаризм – всевластие государства – неизбежное следствие идеократического режима.


С 1927 года в индустриализации промышленность нацеливается на производство того, что необходимо для нужд экспансии идеократии. Производство товаров народного потребления сохраняется в таком количестве и такого качества, чтобы централизованно и дозировано распределять их в соответствии с идеологическими целями (от каждого по способностям, каждому по труду). Разрушается органичный уклад промышленности, уничтожаются мелкие и средние предприятия, свёртывается торговля, закрываются рынки. Строятся индустриальные гиганты, ориентированные на военное производство (тракторные заводы – будущие танковые). Промышленность милитаризируется. Вожди большевиков никогда не скрывали, что социалистическая армия «будет не только орудием обороны социалистического общежития против возможных нападений со стороны ещё сохранившихся империалистических государств, но она позволит оказать решающую поддержку пролетариату этих государств в его борьбе с империализмом» (В.И. Ленин).

К 1928 году индустриализация уничтожила значительную часть лёгкой промышленности. Вместе с тем сельское хозяйство получило самый высокий после революции урожай, сопоставимый с уровнем 1913 года. Но город не способен к товарообмену с деревней, так как разрушено производство той продукции, которая не нужна созданию плацдарма мировой революции, но в которой нуждается крестьянин. Не имея возможности обменять хлеб на необходимые товары для своей жизнедеятельности и труда, крестьяне оставляют большую часть урожая у себя. Товарообмен между городом и деревней стремительно сокращается, разрушается рынок – естественный механизм саморегулирования хозяйственной жизни. В результате складывается противоестественная ситуация: хлеб в стране есть, но города начинают голодать.

Проблема решается в интересах идеологической экспансии. В это время впервые в сельских регионах СССР складывается механизм, который затем будет воспроизведён во всех странах социализма. Крестьянин, естественно, не хочет безвозмездно лишаться продуктов своего труда. Режим изымает хлеб насильственно. Вновь, как в годы Гражданской войны, создаются отряды продразверстки. Это разрушает стимулы к производству: в следующем, 1929 году деревня засеяла только треть посевных площадей. Так насильственное изъятие сельхозпродукции требует создания механизма, который насильственно заставлял бы производить эту продукцию. Железный ход истории вполне объективно ставит на повестку дня вопрос о коллективизации деревни, главной задачей которой было уничтожение крестьянства как класса и превращение его остатков в сельский пролетариат.


Несколько фрагментов происходящего в реальной коллективизации, приведённые в письме Михаила Шолохова к Сталину (4 апреля 1933 года), дают представление о глубине и масштабах народной трагедии: «…Но выселение – это ещё не самое главное. Вот перечисление способов, при помощи которых добыто 593 т хлеба: 1. Массовые избиения колхозников и единоличников. 2. Сажание “в холодную”. “Есть яма?” – “Нет”. – “Ступай, садись в амбар!” Колхозника раздевают до белья и босого сажают в амбар или сарай. Время действия – январь, февраль, часто в амбары сажали целыми бригадами. 3. В Ващаевском колхозе колхозницам обливали ноги и подолы юбок керосином, зажигали, а потом тушили: “Скажешь, где яма! Опять подожгу!” В этом же колхозе допрашиваемую клали в яму, до половины зарывали и продолжали допрос. 4. В Наполовском колхозе уполномоченный РК, кандидат в члены бюро РК, Плоткин при допросе заставлял садиться на раскалённую лежанку. Посаженный кричал, что не может сидеть, горячо, тогда под него лили из кружки воду, а потом “прохладиться” выводили на мороз и запирали в амбар. Из амбара снова на плиту и снова допрашивают. Он же (Плоткин) заставлял одного единоличника стреляться. Дал в руки наган и приказал: “Стреляйся, а нет – сам застрелю!” Тот начал спускать курок (не зная того, что наган разряженный), и, когда щёлкнул боёк, упал в обмороке. 5. В Варавринском колхозе секретарь ячейки Аникеев на бригадном собрании заставил всю бригаду (мужчин и женщин, курящих и некурящих) курить махорку, а потом бросил на горячую плиту стручок красного перца (горчицы) и приказал не выходить из помещения. Этот же Аникеев и ряд работников агитколлонны, командиром коей был кандидат в члены бюро РК Пашинский при допросах в штабе колонны принуждали колхозников пить в огромном количестве воду, смешанную с салом, с пшеницей и с керосином. 6. В Лебяженском колхозе ставили к стенке и стреляли мимо головы допрашиваемого из дробовиков. 7. Там же закатывали в рядно и топтали ногами. 8. В Архиповском колхозе двух колхозниц, Фомину и Краснову, после ночного допроса вывезли за три километра в степь, раздели на снегу догола и пустили, приказав бежать к хутору рысью. 9. В Чцкаринском колхозе секретарь ячейки Богомолов подобрал 8 чел. демобилизованных красноармейцев, с которыми приезжал к колхознику – подозреваемому в краже – во двор (ночью), после короткого опроса выводил на гумно или в леваду, строил свою бригаду и командовал “огонь” по связанному колхознику. Если устрашённый инсценировкой расстрела не признавался, то его, избивая, бросали в сани, вывозили в степь, били по дороге прикладами винтовок и, вывезя в степь, снова ставили и снова проделывали процедуру, предшествующую расстрелу. 9. (Нумерация нарушена Шолоховым.) В Кружилинском колхозе уполномоченный РК Ковтун на собрании 6 бригады спрашивает у колхозника: “Где хлеб зарыл?” – “Не зарывал, товарищ!” – “Не зарывал? А, ну, высовывай язык! Стой так!”. Шестьдесят взрослых людей, советских граждан, по приказу уполномоченного по очереди высовывают языки и стоят так, истекая слюной, пока уполномоченный в течение часа произносит обличающую речь. Такую же штуку проделал Ковтун и в 7 и в 8 бригадах; с той только разницей, что в тех бригадах он помимо высовывания языков заставлял ещё становиться на колени. 10. В Затонском колхозе работник агитколонны избивал допрашиваемых шашкой. В этом же колхозе издевались над семьями красноармейцев, раскрывая крыши домов, разваливая печи, понуждая женщин к сожительству. 11. В Солонцовском колхозе в помещение комода внесли человеческий труп, положили его на стол и в этой же комнате допрашивали колхозников, угрожая расстрелом. 12. В Верхне-Чирском колхозе ставили допрашиваемых босыми ногами на горячую плиту, а потом избивали и выводили, босых же, на мороз. 13. В Колундаевском колхозе разутых для допроса колхозников заставляли по три часа бегать по снегу. Обмороженных привезли в Базковскую больнице. 14. Там же: допрашиваемому колхознику надевали на голову табурет, сверху прикрывали шубой, били и допрашивали. 15. В Базковском колхозе при допросе раздевали, полуголых отпускали домой, с полдороги возвращали, и так по нескольку раз. 16. Уполномоченный РО ОГПУ Яковлев с оперативной группой проводил в Верхне-Чирском колхозе собрание. Школу топили до одурения. Раздеваться не приказывали. Рядом имели “прохладную” комнату, куда выводили с собрания для “индивидуальной обработки”. Проводившие собрание сменялись, их было 5 чел., но колхозники были одни и те же… Собрание длилось без перерыва более суток.  Примеры эти можно бесконечно умножить. Это – не отдельные случаи загибов, это – узаконенный в районном масштабе – “метод” проведения хлебозаготовок. Об этих фактах я либо слышал от коммунистов, либо от самих колхозников, которые испытали все эти “методы” на себе и после приходили ко мне с просьбами “прописать про это в газету”. Помните ли Вы, Иосиф Виссарионович, очерк Короленко “В успокоенной деревне?” Так вот этакое “исчезание” было проделано не над тремя заподозренными в краже у кулака крестьянами, а над десятками тысяч колхозников. Причём, как видите, с более богатым применением технических средств и с большей изощрённостью. Аналогичная история происходила и в Верхне-Донском районе, где особо-уполномоченным был тот же Овчинников, являющийся идейным вдохновителем этих жутких издевательств, происходивших в нашей стране и в 1933 г.… Обойти молчанием то, что в течение трёх месяцев творилось в Вешенском и Верхне-Донском районах, нельзя. Только на Вас надежда. Простите за многословность письма. Решил, что лучше написать Вам, нежели на таком материале создавать последнюю книгу “Поднятой целины”. С приветом М. Шолохов».


Понятно, что подобное творилось не в одном районе и не в течение месяца, а по всей стране долгие годы. Помимо террора насилием в коллективизации началось массовое физическое истребление крестьянства, миллионы были брошены в тюрьмы и лагеря. Первым о громадном крестьянском потоке в ГУЛаге свидетельствовал И.Л. Солоневич в книге «Россия в концлагере», сбежавший в 1934 году вместе с братом и сыном в Финляндию из лагеря «Беломорско-Балтийский Комбина».  «Больше всего было крестьян, до жути изголодавшихся и каких-то по особенному пришибленных. Иногда встречаясь с ними где-нибудь в тёмном углу лестницы, слышишь приглушённый шёпот: “Братец, а братец. Хлебца бы корочку… А?”… Но в какое сравнение могут идти наши страдания и наши лишения со страданиями и лишениями русского крестьянства, и не только русского, а и грузинского, татарского, киргизского и всякого другого. Ведь вот, как ни отвратительно мне, как ни голодно, ни холодно, каким бы опасностям я ни подвергался и буду подвергаться ещё, со мною считались в тюрьме и будут считаться в лагере. Я имею тысячи возможностей выкручиваться, возможностей, совершенно недоступных крестьянину. С крестьянином не считаются вовсе, и никаких возможностей выкручиваться у него нет. Меня плохо ли, хорошо ли, но всё же судят. Крестьянина и расстреливают, и ссылают или вовсе без суда или по такому суду, о котором и говорить трудно; я видал такие “суды”. Тройка безграмотных и пьяных комсомольцев засуживает семью, в течение двух-трех часов её разоряет вконец и ликвидирует под корень. Я, наконец, сижу не зря. Да, я враг советской власти, я всегда был её врагом, и никаких иллюзий на этот счёт ГПУ не питало. Но я был нужен, в некотором роде “незаменим” и меня кормили и со мной разговаривали. Интеллигенцию кормят и с интеллигенцией разговаривают. И если интеллигенция садится в лагерь, то только в исключительных случаях “массовых кампаний” она садится за здорово живёшь… Я знаю, что эта точка зрения идёт совсем в разрез с установившимися мнениями о судьбах интеллигенции в СССР. Об этих судьбах я когда-нибудь буду говорить подробнее, но всё то, что я видел в СССР – а видел я много вещей – создало у меня твёрдое убеждение: лишь в редких случаях интеллигенцию сажают за зря, конечно, с советской точки зрения. Она всё-таки нужна. Её всё-таки судят. Мужика – много, им хоть пруд пруди, и он совершенно реально находится в положении во много раз худшем, чем он был в самые худшие, в самые мрачные времена крепостного права. Он абсолютно бесправен, так же бесправен, как любой раб какого-нибудь африканского царька, так же он нищ, как этот раб, ибо у него нет решительно ничего, чего любой деревенский помпадур не мог бы отобрать в любую секунду, у него нет решительно никаких перспектив и решительно никакой возможности выкарабкаться из этого рабства и этой нищеты… Положение интеллигенции? Ерунда – положение интеллигенции по сравнению с этим океаном буквально неизмеримых страданий многомиллионного и действительно многострадального русского мужика. И перед лицом этого океана как-то неловко, как-то язык не поворачивается говорить о себе, о своих лишениях: всё это булавочные уколы. А мужика бьют по черепу дубьём… И вот, сидит “сеятель и хранитель” великой русской земли у щели вагонной двери. Январская вьюга уже намела сквозь эту щель сугробик снега на его обутую в рваный лапоть ногу. Руки зябко запрятаны в рукава какой-то лоскутной шинелишки времён мировой войны. Мертвецки посиневшее лицо тупо уставилось на прыгающий огонь печурки. Он весь скомкался, съёжился, как бы стараясь стать меньше, незаметнее, вовсе исчезнуть так, чтобы его никто не увидел, не ограбил, не убил… И вот, едет он на какую-то очередную “великую” сталинскую стройку. Ничего строить он не может, ибо сил у него нет. В 1930-31 году такого этапного мужика на Беломорско-Балтийском канале прямо ставили на работы, и он погибал десятками тысяч, так что на строительном фронте вместо “пополнений” оказывались сплошные дыры. Санчасть ББК догадалась: прибывающих с этапами крестьян раньше, чем посылать на обычные работы, ставили на более или менее “усиленное” питание. И тогда люди гибли от того, что отощавшие желудки не в состоянии были переваривать нормальную пищу. Сейчас их оставляют на две недели в “карантине”, постепенно втягивая и в работу и в то голодное лагерное питание, которое мужику и на воле не было доступно и которое является лукулловым пиршеством с точки зрения провинциального тюремного пайка. Лагерь – всё-таки хозяйственная организация, и в своём рабочем скоте он всё-таки заинтересован. Но в чём заинтересован редко грамотный и ещё реже трезвый деревенский комсомолец, которому на потоп и на разграбление отдано всё крестьянство, и который и сам-то окончательно очумел от всех вихляний “генеральной линии”, от дикого, кабацкого административного восторга бесчисленных провинциальных властей?… Крестьяне сидели и по приговорам ГПУ и по постановлениям бесконечных троек и пятерок – по раскулачиванию, по коллективизации, по хлебозаготовкам, и я даже наткнулся на приговоры троек по внедрению веточного корма, того самого… Здесь тоже ничего нельзя было высосать. Приговоры обычно были формулированы так: Иванов Иван, середняк, 47 лет, 7-8, 10 лет. Это значило, что человек сидит за нарушение закона о “священной социалистической собственности” (закон от 7 августа 1932 года) и приговорён к десяти годам. Были приговоры народных судов, были и мотивированные приговоры разных троек. Один мне попался такой: человека засадили на 10 лет за кражу трёх картошек на колхозном поле, “каковые картофелины были обнаружены при означенном обвиняемом Иванове обыском”… Мотивированный приговоры были мукой мученической. Если и был какой-то “состав преступления”, то в литературных упражнениях какого-нибудь выдвиженца, секретарствующего в Краснококшайском народном суде, этот “состав” был запутан так, что ни начала, ни конца. Часто здесь же рядом в деле лежит и заявление осуждённого, написанное уже в лагере. И из заявления ничего не понять. Социальное положение, конечно, бедняцкое, клятвы в верности к социалистическому строительству и “нашему великому вождю”, призывы к пролетарскому милосердию. Одновременно и “полное и чистосердечное раскаяние” и просьба о пересмотре дела, “потому как трудящий с самых малых лет, а что написано у приговоре, так в том виноватым не был”… Из таких приговоров мне особенно ясно помнится один: крестьянин Бузулукского района Фаддей Лычков, осуждён на 10 лет за участие в бандитском нападении на колхозный обоз. Здесь же к делу пришита справка бузулукской больницы. Из этой справки ясно, что за месяц до нападения и полтора месяца после него Лычков лежал в больнице в сыпном тифу. Такое алиби, что дальше некуда. Суд в своей “мотивировке” признаёт и справку больницы и алиби, а десять лет всё-таки дал. Здесь же в деле покаянное заявление Лычкова, из которого понять окончательно ничего невозможно… Крестьяне сидят, растерянные и пришибленные, вспоминая, вероятно, свои семьи, раскиданные по всем отдалённым местам великого отечества трудящихся, свои заброшенные поля и навсегда покинутые деревни. Да, мужичкам будет чем вспомнить победу трудящихся классов» (И.Л. Солоневич).


А.И. Солженицын не был знаком с публикациями Солоневича, когда через много лет собственные исследования привели его к тем же выводам. «Так пузырились и хлестали потоки – но черезо всех перекатился и хлынул в 1929-30 годах многомиллионный поток раскулаченных. Он был непомерно велик, и не вместила б его даже развитая сеть следственных тюрем,… но он миновал её, он сразу ушёл на пересылки, в этапы, в страну ГУЛаг. Своей единовременной набухлостью этот поток (этот океан!) выпирал за пределы всего, что может позволить себе тюремно-судебная система даже огромного государства. Он не имел ничего сравнимого с собой во всей истории России. Это было народное переселение, этническая катастрофа. Но как умно были разработаны каналы ГПУ-ГУЛага, что города ничего б и не заметили! – если б не потрясший их трёхлетний странный голод – голод без засухи и без войны… Озверев, потеряв всякое представление о “человечестве”, – лучших хлеборобов стали схватывать вместе с семьями и безо всякого имущества, голыми, выбрасывать в северное безлюдье, в тундру и в тайгу… Поток 1929–1930 годов, протолкнувший в тундру и тайгу миллиончиков пятнадцать (а как бы не поболе). Но мужики народ бессловесный, ни жалоб не написали, ни мемуаров… Пролился этот поток, всосался в вечную мерзлоту, и даже самые горячие умы о нём почти не вспоминают. Как если бы русскую совесть он даже и не поранил. А между тем не было у Сталина (и у нас с вами) преступления тяжелее… Поток этот отличался от всех предыдущих ещё и тем, что здесь не цацкались брать сперва главу семьи, а там посмотреть, как быть с остальной семьёй. Напротив, здесь сразу выжигали только гнездами, брали только семьями и даже ревниво следили, чтобы никто из детей 14, 10 или 6 лет не отбился бы в сторону: все наподскрёб должны были идти в одно место, на одно общее уничтожение. (Это был ПЕРВЫЙ такой опыт, во всяком случае в Новой истории. Его потом повторит Гитлер с евреями и опять же Сталин с неверными или подозреваемыми нациями.) Поток этот ничтожно мало содержал в себе тех кулаков, по которым назван был для отвода глаз. Кулаком называется по-русски прижимистый бесчестный сельский переторговщик, который богатеет не своим трудом, а чужим, через ростовщичество и посредничество в торговле. Таких в каждой местности и до революции-то были единицы, а революция вовсе лишила их почвы для деятельности. – Затем, уже после 17-го года, по переносу значения кулаками стали называть (в официальной агитационной литературе, отсюда вошло в устный обиход) тех, кто вообще использует труд наёмных рабочих, хотя бы по временным недостаткам своей семьи. Но не упустим из виду, что после революции за всякий такой труд невозможно было не уплатить справедливо – на страже батраков стояли комбед и сельсовет, попробовал бы кто-нибудь обидеть батрака! Справедливый же наём труда допускается в нашей стране и сейчас. Но раздувание хлёсткого термина кулак шло неудержимо, и к 1930-му году так звали уже ВООБЩЕ ВСЕХ КРЕПКИХ КРЕСТЬЯН – крепких в хозяйстве, крепких в труде и даже просто в своих убеждениях. Кличку кулак использовали для того, чтобы размозжить в крестьянстве КРЕПОСТЬ. Вспомним, очнёмся: лишь 12 лет прошло с великого Декрета о Земле – того самого, без которого крестьянство не пошло бы за большевиками, и Октябрьская революция бы не победила. Земля была роздана по срокам, РАВНО. Всего лишь 10 лет, как мужики вернулись из Красной армии и накинулись на свою завоеванную землю. И вдруг – кулаки, бедняки. Откуда это? Иногда – от счастливого или не счастливого состава семьи. Но не больше ли всего от трудолюбия и упорства? И вот теперь-то этих мужиков, чей хлеб Россия и ела в 1928 году, бросились искоренять свои местные неудачники и приезжие городские люди. Как озверев, потеряв всякое представление о "человечестве", потеряв людские понятия, набранные за тысячелетия, – лучших хлеборобов стали схватывать вместе с семьями и безо всякого имущества, голыми, выбрасывать в северное безлюдье, в тундру и в тайгу. Такое массовое движение не могло не осложниться. Надо было освободить деревню также и от тех крестьян, кто просто проявлял неохоту идти в колхоз, несклонность к коллективной жизни, которой они не видели в глаза и о которой подозревали (мы теперь знаем, как основательно), что это будет руководство бездельников, принудиловка и голодаловка. Нужно было освободиться и от тех крестьян (иногда совсем небогатых), кто за свою удаль, физическую силу, решимость, звонкость на сходках, любовь к справедливости были любимы односельчанами, а по своей независимости опасны для колхозного руководства. Этот крестьянский тип и судьба его бессмертно представлены… И ещё в каждой деревне были такие, кто ЛИЧНО стал поперёк дороги здешним активистам. По ревности, по зависти, по обиде был теперь самый удобный случай с ними рассчитаться. Для всех этих жертв требовалось новое слово – и оно родилось. В нём уже не было ничего "социального", экономического, но оно звучало великолепно: подкулачник. То есть, я считаю, что ты – пособник врага. И хватит того! Самого оборванного батрака вполне можно зачислить в подкулачники! … Так охвачены были двумя словами все те, кто составлял суть деревни, её энергию, её смекалку и трудолюбие, её сопротивление и совесть. Их вывезли и коллективизация была проведена. Но и из деревни коллективизированной полились новые потоки: – поток вредителей сельского хозяйства. Повсюду стали раскрываться агрономы-вредители, до этого года всю жизнь работавшие честно, а теперь умышленно засоряющие русские поля сорняками (разумеется по указаниям московского института, полностью теперь разоблачённого…) Одни агрономы не выполняют глубокоумных директив Лысенко (в таком потоке в 1931 году отправлен в Казахстан "король" картофеля Лорх). Другие выполняют их слишком точно и тем обнажают их глупость (в 1934 году псковские агрономы посеяли лён по снегу точно, как велел Лысенко. Семена набухли, заплесневели и погибли. Обширные поля пропустовали год. Лысенко не мог сказать, что снег – кулак, или что сам дурак. Он обвинил, что агрономы – кулаки и извратили его технологию. И потянулись агрономы в Сибирь). А ещё почти во всех МТС обнаружено вредительство в ремонте тракторов (вот чем объяснялись неудачи первых колхозных лет!) – поток "за потери урожая" (а "потери" сравнительно с произвольной цифрой, выставленной весною "комиссией по определению урожая") – "за невыполнение государственных обязательств по хлебосдаче" (райком обязался, а колхоз не выполнил – садись!) – поток стригущих колоски. Ночная ручная стрижка колосков в поле – совершенно новый вид сельского занятия и новый вид уборки урожая! Это был немалый поток, это были многие десятки тысяч крестьян, часто даже не взрослые мужики и бабы, а парни и девки, мальчишки и девчонки, которых старшие посылали ночами стричь, потому что не надеялись получить из колхоза за свою дневную работу. За это горькое и малоприбыльное занятие (в крепостное время крестьяне не доходили до такой нужды!) суды отвешивали сполна: десять лет за опаснейшее хищение социалистической собственности по знаменитому закону от 7 августа 1932 года (в арестантском просторечии закон семь восьмых» (А.И. Солженицын).


Естественными итогами сплошной коллективизации и ликвидации кулачества как класса был массовый голод 1932-33 годов, гибель миллионов лучших производителей на селе. Голодом была охвачена территория около 1,5 млн кв. км. (в основном наиболее богатые по сельхозпроизводству земли)  с населением в 65,9 млн человек. «По данным демографов Казахстана, от голода в начале 30-х годов в республике погибло 1798 тыс. казахов… Казахский этнос после таких потерь был восстановлен только к концу 60-х годов…  Северный Кавказ…не досчитал около 1 млн., Поволжье – около 0,5 млн человек…  Наибольшие потери понесла Украина: здесь погибли от голода 3,5–4 млн крестьян. В общей сложности в зерновых районах страны голодало не менее 30 млн. крестьян, а погибло не менее 7 млн человек (без ГУЛАГА)… С завершением сплошной коллективизации в важнейших сельскохозяйственных районах, а по стране в целом отчётливо проявился кризис аграрного производства в СССР. Его можно охарактеризовать такими чертами: разрушение основных производительных сил деревни, полная дезорганизация и упадок аграрного производства, “раскрестьянивание” и массовая гибель основных производителей сельскохозяйственной продукции в связи с репрессиями, депортациями, и голодом… “Революция сверху” привела к гибели миллионов кормильцев огромной страны. По самым скромным подсчётам её жертвами стали не менее 10 млн. крестьян» (И.Е. Зеленин).

Истребление традиционного сельхозпроизводителя приводит к тому, что к концу пятилетки коллективизации – к 1932 году, производство сельхозпродукции падает в два-три раза. Уровень сельскохозяйственного производства 1928 года, близкий к 1913 году, был достигнут только к концу 1950-х годов. Но тотальный контроль над производством для идеократического режима важнее, чем эффективность самого производства. К тому же террор голодом резко ослабил сопротивление крестьян насаждению идеократического режима.

Каждый этап идеологической экспансии требует последующих. Наиболее «гениален» из коммунистических вождей тот, кто ощутит «закономерность» – историческую доминанту идеологии, использует её для прихода к власти и её укрепления. От вождя требуется понять задачи режима в данный момент и расклад противоборствующих сил, суметь мобилизовать всё на выполнение идеологического заказа. Это возможно только при полном аморализме, поэтому – чем беспринципнее политик в такой системе, тем он более успешен. В этом отношении Ленин и Сталин были «гениальнее» всех оппонентов и соратников по партии, ибо они лучше других ощутили синусоиду генеральной линии идеократии в конкретный исторический момент и использовали её для захвата власти. Их индивидуальные качества и политические амбиции наиболее полно совпадали с нуждами идеологической экспансии на данном этапе. Они побеждали, так как лучше других понимали потребности идеологии, ради которых не задумываясь попирали все нравственные принципы и общественные нужды. Они использовали идеологическую конъюнктуру в той степени, в какой сами служили потребностям идеологии.


В этом смысле Ленин был наиболее последовательным марксистом, ибо он продолжил и развил то, чем Маркс отличался от других общественных деятелей своего времени, – специфику марксизма. Это прежде всего яростное богоборчество, теория классовой борьбы, диктатуры пролетариата, концепция насильственного переворота – пролетарской революции, требование тотального террора, мировая революция. В свою очередь Сталин по существу был наиболее последовательным продолжателем дела Ленина, ибо унаследовал то, чем Ленин отличался от своих оппонентов и даже соратников по партии. Ленинизм-сталинизм – это полная беспринципность, ибо главное – власть любой ценой, под любыми конъюнктурными лозунгами; власть же нужна для реализации идеологических догм, несмотря на любые жертвы; это тотальный террор, сопровождающийся беспредельной жестокостью, бесчеловечностью – отсутствием всяких человеческих привязанностей и чувства ценности человеческой жизни; это всепоглощающее стремление к тоталитаризму. Ленин и Сталин идеоманьяки в чистом виде, видящие всё только через призму идеологического задания. Их действия были наиболее коварными и эффективными, в том числе и по отношению к своим соратникам, которые по сравнению с ними оказывались идеологически недовоплощенными, а потому и нежизнеспособными в накаляющейся идеологической атмосфере.

Бесподобен в своём роде один из многих характерных для того времени и того режима исторический документ, иллюстрирующий деятельность эффективного менеджера по подготовке страны к неизбежной войне. Каждый пункт документа говорит сам за себя. Особенно впечатляют:
- особая заточенность против крестьянского большинства населения – очередная (уже после кровавой коллективизации) расправа над «кулаками», как заклинание, повторяется из пункта в пункт;
- не забывается вновь и вновь (начиная с 1918 года) кроваво прогрести и недобитый православный люд;
- кровавая разверстка по территориям, – будто НКВД мудро высчитало: какой процент населения в каждом месте является враждебным;
- приказ министра НКВД – выше законов СССР; новая форма «суда» – «тройки» возглавлялись руководителями НКВД регионов, в «тройки» входили первые секретари ВКП(б) прокуроры регионов, то есть, руководителям НКВД в этом вопросе подчинялись руководители регионов и страны.


ОПЕРАТИВНЫЙ ПРИКАЗ НАРОДНОГО КОМИССАРА ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СОЮЗА С.С.Р. № 00447 об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и др. антисоветских элементов. 30 июля 1937 года. Гор. Москва.
Материалами следствия по делам антисоветских формирований устанавливается, что в деревне осело значительное количество бывших кулаков, ранее репрессированных, скрывшихся от репрессий, бежавших из лагерей, ссылки и трудпоселков. Осело много, в прошлом репрессированных церковников и сектантов, бывших активных участников антисоветских вооруженных выступлений. Остались почти нетронутыми в деревне значительные кадры антисоветских политических партий (эсеров, грузмеков, дашнаков, муссаватистов, иттихадистов и др.), а также кадры бывших активных участников бандитских восстаний, белых, карателей, репатриантов и т.п.
Часть перечисленных выше элементов, уйдя из деревни в города, проникла на предприятия промышленности, транспорта и строительства.
Кроме того, в деревне и городе до сих пор еще гнездятся значительные кадры уголовных преступников скотоконокрадов, воров-рецидивистов, грабителей и др. отбывавших наказание, бежавших из мест заключения и скрывающихся от репрессий. Недостаточность борьбы с этими уголовными контингентами создала для них условия безнаказанности, способствующие их преступной деятельности.
Как установлено, все эти антисоветские элементы являются главными зачинщиками всякого рода антисоветских и диверсионных преступлений, как в колхозах и совхозах, так и на транспорте и в некоторых областях промышленности
Перед органами государственной безопасности стоит задача самым беспощадным образом разгромить всю эту банду антисоветских элементов, защитить трудящийся советский народ от их контрреволюционных происков и, наконец, раз и навсегда покончить с их подлой подрывной работой против основ советского государства.
В соответствии с этим ПРИКАЗЫВАЮ – С 5 АВГУСТА 1937 ГОДА ВО ВСЕХ РЕСПУБЛИКАХ, КРАЯХ и ОБЛАСТЯХ НАЧАТЬ ОПЕРАЦИЮ ПО РЕПРЕССИРОВАНИЮ БЫВШИХ КУЛАКОВ, АКТИВНЫХ АНТИСОВЕТСКИХ ЭЛЕМЕНТОВ и УГОЛОВНИКОВ.
В УЗБЕКСКОЙ, ТУРКМЕНСКОЙ, ТАДЖИКСКОЙ и КИРГИЗСКОЙ ССР ОПЕРАЦИЮ НАЧАТЬ С 10 АВГУСТА с. г., А В ДАЛЬНЕВОСТОЧНОМ И КРАСНОЯРСКОМ КРАЯХ и ВОСТОЧНО-СИБИРСКОЙ ОБЛАСТИ – С 15-го АВГУСТА с. г.
При организации и проведении операций руководствоваться следующим:

I. КОНТИНГЕНТЫ, ПОДЛЕЖАЩИЕ РЕПРЕССИИ.
1. Бывшие кулаки, вернувшиеся после отбытия наказания и продолжающие вести активную антисоветскую подрывную деятельность.
2. Бывшие кулаки, бежавшие из лагерей или трудпоселков, а также кулаки, скрывшиеся от раскулачивания, которые ведут антисоветскую деятельность.
3. Бывшие кулаки и социально опасные элементы, состоявшие в повстанческих, фашистских, террористических и бандитских формированиях, отбывшие наказание, скрывшиеся от репрессий или бежавшие из мест заключения и возобновившие свою антисоветскую преступную деятельность.
4. Члены антисоветских партий (эсеры, грузмеки, муссаватисты, иттихадисты и дашнаки), бывшие белые, жандармы, чиновники, каратели, бандиты, бандпособники, переправщики, реэмигранты, скрывшиеся от репрессий, бежавшие из мест заключения и продолжающие вести активную антисоветскую деятельность.
5. Изобличенные следственными и проверенными агентурными материалами наиболее враждебные и активные участники ликвидируемых сейчас казачье-белогвардейских повстанческих организаций, фашистских, террористических и шпионско-диверсионных контрреволюционных формирований. Репрессированию подлежат также элементы этой категории, содержащиеся в данное время под стражей, следствие по делам которых закончено, но дела еще судебными органами не рассмотрены.
6. Наиболее активные антисоветские элементы из бывших кулаков, карателей, бандитов, белых, сектантских активистов, церковников и прочих, которые содержатся сейчас в тюрьмах, лагерях, трудовых поселках и колониях и продолжают вести там активную антисоветскую подрывную работу.
7. Уголовники (бандиты, грабители, воры-рецидивисты, контрабандисты-профессионалы, аферисты-рецидивисты, скотоконокрады), ведущие преступную деятельность и связанные с преступной средой. Репрессированию подлежат также элементы этой категории, которые содержатся в данное время под стражей, следствие по делам которых закончено, но дела еще судебными органами не рассмотрены.
8. Уголовные элементы, находящиеся в лагерях и трудпоселках и ведущие в них преступную деятельность.
9. Репрессии подлежат все перечисленные выше контингенты, находящиеся в данный момент в деревне — в колхозах, совхозах, сельско-хозяйственных предприятиях и в городе — на промышленных и торговых предприятиях, транспорте, в советских учреждениях и на строительстве.


II. О МЕРАХ НАКАЗАНИЯ РЕПРЕССИРУЕМЫМ И КОЛИЧЕСТВЕ ПОДЛЕЖАЩИХ РЕПРЕССИИ.
1. Все репрессируемые кулаки, уголовники и др. антисоветские элементы разбиваются на две категории:
а) к первой категории относятся все наиболее враждебные из перечисленных выше элементов. Они подлежат немедленному аресту и, по рассмотрении их дел на тройках — РАССТРЕЛУ.
б) ко второй категории относятся все остальные менее активные, но все же враждебные элементы. Они подлежат аресту и заключению в лагеря на срок от 8 до 10 лет, а наиболее злостные и социально опасные из них, заключению на те же сроки в тюрьмы по определению тройки.
2. Согласно представленным учетным данным Наркомами республиканских НКВД и начальниками краевых и областных управлений НКВД утверждается следующее количество подлежащих репрессии:

Первая
категория
Вторая
категория
ВСЕГО
1. Азербайджанская ССР
1500
3750
5250
2. Армянская ССР
500
1000
1500
3. Белорусская ССР
2000
10000
12000
4. Грузинская ССР
2000
3000
5000
5. Киргизская ССР
250
500
750
6. Таджикская ССР
500
1300
1800
7. Туркменская ССР
500
1500
2000
8. Узбекская ССР
750
4000
4750
9. Башкирская АССР
500
1500
2000
10. Бурято-Монгольская АССР
350
1500
1850
11. Дагестанская АССР
500
2500
3000
12. Карельская АССР
300
700
1000
13. Кабардино-Балкарская АССР
300
700
1000
14. Крымская АССР
300
1200
1500
15. Коми АССР
100
300
400
16. Калмыцкая АССР
100
300
400
17. Марийская АССР
300
1500
1800
18. Мордовская АССР
300
1500
1800
19. Немцев Поволжья АССР
200
700
900
20. Северо-Осетинская АССР
200
500
700
21. Татарская АССР
500
1500
2000
22. Удмуртская АССР
200
500
700
23. Чечено-Ингушская АССР
500
1500
2000
24. Чувашская АССР
300
1500
1800
25. Азово-Черноморский край
5000
8000
13000
26. Дальне-Восточный край
2000
4000
6000
27. Западно-Сибирский край
5000
12000
17000
28. Красноярский край
750
2500
3250
29. Орджоникидзевский край
1000
4000
5000
30. Восточно-Сибирский край
1000
4000
5000
31. Воронежская область
1000
3500
4500
32. Горьковская область
1000
3500
4500
33. Западная область
1000
5000
6000
34. Ивановская область
750
2000
2750
35. Калининская область
1000
3000
4000
36. Курская область
1000
3000
4000
37. Куйбышевская область
1000
4000
5000
38. Кировская область
500
1500
2000
39. Ленинградская область
4000
10000
14000
40. Московская область
5000
30000
35000
41. Омская область
1000
2500
3500
42. Оренбургская область
1500
3000
4500
43. Саратовская область
1000
2000
3000
44. Сталинградская область
1000
3000
4000
45. Свердловская область
4000
6000
10000
46. Северная область
750
2000
2750
47. Челябинская область
1500
4500
6000
48. Ярославская область
750
1250
2000
УКРАИНСКАЯ ССР
1. Харьковская область
1500
4000
5500
2. Киевская область
2000
3500
5500
3. Винницкая область
1000
3000
4000
4. Донецкая область
1000
3000
4000
5. Одесская область
1000
3500
4500
6. Днепропетровская область
1000
2000
3000
7. Черниговская область
300
1300
1600
8. Молдавская АССР
200
500
700
КАЗАХСКАЯ ССР
1. Северо-Казахст. область
650
300
950
2. Южно-Казахст. область
350
600
950
3. Западно-Казахст. область
100
200
300
4. Кустанайская область
150
450
600
5. Восточно-Казахст. область
300
1050
1350
6. Актюбинская область
350
1000
1350
7. Карагандинская область
400
600
1000
8. Алма-Атинская область
200
800
1000
Лагеря НКВД
10000
10000
3. Утвержденные цифры являются ориентировочными. Однако, наркомы республиканских НКВД и начальники краевых и областных управлений НКВД не имеют права самостоятельно их превышать. Какие бы то ни было самочинные увеличения цифр не допускаются. В случаях, когда обстановка будет требовать увеличения утвержденных цифр, наркомы республиканских НКВД и начальники краевых и областных управлений НКВД обязаны представлять мне соответствующие мотивированные ходатайства Уменьшение цифр, а равно и перевод лиц, намеченных к репрессированию по первой категории — во вторую категорию и, наоборот — разрешается.
4. Семьи приговоренных по первой и второй категории как правило не репрессируются. Исключение составляют:
а) Семьи, члены которых способны к активным антисоветским действиям. Члены такой семьи, с особого решения тройки, подлежат водворению в лагеря или трудпоселки.
б) Семьи лиц, репрессированных по первой категории, проживающие в пограничной полосе, подлежат переселению за пределы пограничной полосы внутри республик, краев и областей.
в) Семьи репрессированных по первой категории, проживающие в Москве, Ленинграде, Киеве, Тбилиси, Баку, Ростове на Дону, Таганроге и в районах Сочи, Гагры и Сухуми, подлежат выселению из этих пунктов в другие области по их выбору, за исключением пограничных районов.
5. Все семьи лиц, репрессированных по первой и второй категориям, взять на учет и установить за ними систематическое наблюдение.


III. ПОРЯДОК ПРОВЕДЕНИЯ ОПЕРАЦИИ.
1. Операцию начать 5 августа 1937 года и закончить в четырехмесячный срок. В Туркменской, Таджикской, Узбекской и Киргизской ССР операцию начать 10 августа с. г., а в Восточно-Сибирской области, Красноярском и Дальневосточном краях — с 15-го августа с. г.
2. В первую очередь подвергаются репрессиям контингенты, отнесенные к первой категории. Контингенты, отнесенные ко второй категории, до особого на то распоряжения репрессии не подвергаются. В том случае, если нарком республиканского НКВД, начальник управления или областного отдела НКВД, закончив операцию по контингентам первой категории, сочтет возможным приступить к операции по контингентам, отнесенным ко второй категории, он обязан, прежде чем к этой операции фактически приступить — запросить мою санкцию и только после получения ее, начать операцию. В отношении всех тех арестованных, которые будут осуждены к заключению в лагеря или тюрьмы на разные сроки, по мере вынесения приговоров доносить мне сколько человек, на какие сроки тюрьмы или лагеря осуждено. По получении этих сведений я дам указания о том, каким порядком и в какие лагеря осуждённых направить.
3. В соответствии с обстановкой и местными условиями территория республики, края и области делится на оперативные сектора. Для организации и проведения операции по каждому сектору формируется оперативная группа, возглавляемая ответственным работником НКВД республики, краевого или областного Управления НКВД, могущим успешно справиться с возлагаемыми на него серьёзными оперативными задачами. В некоторых случаях начальниками оперативных групп могут быть назначены наиболее опытные и способные начальники районных и городских отделений.
4. Оперативные группы укомплектовать необходимым количеством оперативных работников и придать им средства транспорта и связи. В соответствии с требованиями оперативной обстановки группам придать войсковые или милицейские подразделения.
5. На начальников оперативных групп возложить руководство учетом и выявлением подлежащих репрессированию, руководство следствием, утверждение обвинительных заключений и приведение приговоров троек в исполнение. Начальник оперативной группы несет ответственность за организацию и проведение операции на территории своего сектора.
6. На каждого репрессированного собираются подробные установочные данные и компрометирующие материалы. На основании последних составляются списки на арест, которые подписываются начальником оперативной группы и в 2-х экземплярах отсылаются на рассмотрение и утверждение Наркому внутренних дел, начальнику управления или областного отдела НКВД. Нарком внутренних дел, начальник управления или областного отдела НКВД рассматривает список и даёт санкцию на арест перечисленных в нем лиц.
7. На основании утвержденного списка начальник оперативной группы производит арест. Каждый арест оформляется ордером. При аресте производится тщательный обыск. Обязательно изымаются: оружие, боеприпасы, военное снаряжение, взрывчатые вещества, отравляющие и ядовитые вещества, контрреволюционная литература, драгоценные металлы в монете, слитках и изделиях, иностранная валюта, множительные приборы и переписка. Все изъятое заносится в протокол обыск.
8. Арестованные сосредотачиваются в пунктах по указаниям Наркомов внутренних дел, начальников управлений или областных отделов НКВД. В пунктах сосредоточения арестованных должны иметься помещения, пригодные для размещения арестованных.
9. Арестованные строго окарауливаются. Организуются все мероприятия, гарантирующие от побегов или каких-либо эксцессов.


IV. ПОРЯДОК ВЕДЕНИЯ СЛЕДСТВИЯ.
1. На каждого арестованного или группу арестованных заводится следственное дело. Следствие проводится ускоренно и в упрощённом порядке. В процессе следствия должны быть выявлены все преступные связи арестованного.
2. По окончании следствия дело направляется на рассмотрение тройки. К делу приобщаются: ордер на арест, протокол обыска, материалы, изъятые при обыске, личные документы, анкета арестованного, агентурно-учётный материал, протокол допроса и краткое обвинительное заключение.

V. ОРГАНИЗАЦИЯ и РАБОТА ТРОЕК
1. Утверждаю следующий персональный состав республиканских, краевых и областных троек: (Длинный список «Троек» здесь опускается В.А.)…
2. На заседаниях троек может присутствовать (там где он не входит в состав тройки) республиканский краевой или областной прокурор.
3. Тройка ведет свою работу или, находясь в пункте расположения соответствующих НКВД, УНКВД или областных отделов НКВД или выезжая к местам расположения оперативных секторов.
4. Тройки рассматривают представленные им материалы на каждого арестованного или группу арестованных, а также на каждую подлежащую выселению семью в отдельности. Тройки, в зависимости от характера материалов и степени социальной опасности арестованного, могут относить лиц, намеченных к репрессированию по 2 категории — к первой категории и лиц, намеченных к репрессированию по первой категории — ко второй.
5. Тройки ведут протоколы своих заседаний, в которые и записывают вынесенные ими приговора в отношении каждого осужденного. Протокол заседания тройки направляется начальнику оперативной группы для приведения приговоров в исполнение. К следственным делам приобщаются выписки из протоколов в отношении каждого осужденного.


VI. ПОРЯДОК ПРИВЕДЕНИЯ ПРИГОВОРОВ В ИСПОЛНЕНИЕ.
1. Приговора приводятся в исполнение лицами по указаниям председателей троек, т.е. наркомов республиканских НКВД, начальников управлений или областных отделов НКВД. Основанием для приведения приговора в исполнение являются — заверенная выписка из протокола заседания тройки с изложением приговора в отношении каждого осужденного и специальное предписание за подписью председателя тройки, вручаемые лицу, приводящему приговор в исполнение.
2. Приговора по первой категории приводятся в исполнение в местах и порядком по указанию наркомов внутренних дел, начальников управления и областных отделов НКВД с обязательным полным сохранением в тайне времени и места приведения приговора в исполнение. Документы об исполнении приговора приобщаются в отдельном конверте к следственному делу каждого осужденного.
3. Направление в лагеря лиц, осужденных по 2 категории производится на основании нарядов, сообщаемых ГУЛАГ’ом НКВД СССР.

VII. ОРГАНИЗАЦИЯ РУКОВОДСТВА ОПЕРАЦИЙ И ОТЧЁТНОСТЬ.
1. Общее руководство проведением операций возлагаю на моего заместителя — Начальника главного управления государственной безопасности — Комкора тов. ФРИНОВСКОГО. Для проведения работы, связанной с руководством операций, сформировать при нем специальную группу.
2. Протоколы троек по исполнении приговоров немедленно направлять начальнику 8-го Отдела ГУГБ НКВД СССР с приложением учетных карточек по форме № 1. На осужденных по 1 категории одновременно с протоколом и учетными карточками направлять также и следственные дела.
3. О ходе и результатах операции доносить пятидневными сводками к 1, 5, 10, 15, 20 и 25 числу каждого месяца телеграфом и подробно почтой.
4. О всех вновь вскрытых в процессе проведения операции контрреволюционных формированиях, возникновении эксцессов, побегах за кордон, образовании бандитских и грабительских групп и других чрезвычайных происшествиях доносить по телеграфу — немедленно.
При организации и проведении операции принять исчерпывающие меры к тому, чтобы не допустить: перехода репрессируемых на нелегальное положение; бегства с мест жительства и особенно за кордон; образования бандитских и грабительских групп, возникновения каких-либо эксцессов.
Своевременно выявлять и быстро пресекать попытки к совершению каких-либо активных контрреволюционных действий.

НАРОДНЫЙ КОМИССАР ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СОЮЗА ССР
ГЕНЕРАЛЬНЫЙ КОМИССАР ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ
(Н. ЕЖОВ)
ВЕРНО: М.ФРИНОВСКИЙ


Ни к какой борьбе ни с каким подлинными врагами России этот кровавый террор не имел никакого отношения. Никакие мобилизационные проекты и большие скачки не требовали истребления наиболее производительной и творческой части населения страны. При проекции роста населения и темпов роста народного хозяйства России 1913 года (темпы – самые высокие в мире) к началу Великой Отечественной войны, но без потерь революций и Гражданской войны (без февральской и октябрьской революций Россия выигрывала войну с Германий и Австрией со всеми преференциями победителя), без человеческих жертв коллективизации и большого террора, чтобы понять: был другой вполне реальный путь становления России индустриальной державой.

«37-й год был расправой Сталина прежде всего над русским народом. Из 700 тысяч итоговых жертв приказа №00447, великороссов было 407 тысяч, малороссов 113 тысяч, белорусов – 28 тысяч. Это без преувеличения был антирусский приказ. Его цель была – добить традиционную Россию. О чем неопровержимо свидетельствуюет яростный накал расправ над духовенством. На 1937 год, по современным подсчетам, приходится 162 500 арестов и 89 600 расстрелов лиц духовного звания. Брали епископов и псаломщиков, протоиереев и монахов, убеленных старцев и парализованных неходячих подвижников. Желание «пальнуть пулей» в Святую Русь было, наконец, исполнено» (Е.С. Холмогоров).
Таких масштабов (по времени и количеству жертв) уничтожения государственным режимом населения собственной страны в истории не известно. Вожди СССР своей шкурой чувствовали враждебность большинству населения насаждаемого ими коммунистического образа жизни. Отсюда – необходимость перманентного террора, – закономерного для всех без исключения коммунистических стран. В России наибольшие жертвы, ибо – это первый плацдарм, все ресурсы которого – материал и пушечное мясо мировой революции (о которой в разных терминах грезили все коммунистические вожди, вплоть до Брежнева).

Виктор АКСЮЧИЦ

.