вторник, 17 апреля 2018 г.

ГИБЕЛЬ БОГОВ НАТУРАЛИЗМА Часть 33. Во­пло­ще­ние в куль­ту­ре






Куль­ту­ра че­ло­ве­че­ст­ва име­ет две ко­ор­ди­на­ты, схо­дя­щие­ся в ду­ше ка­ж­до­го че­ло­ве­ка. Ду­хов­ная вер­ти­каль куль­ту­ры – это связь каждой вечной души с веч­но­стью, ис­те­че­ние из веч­но­сти и вхо­ж­де­ние в веч­ность. Со­во­куп­ные уси­лия во­пло­ще­ния веч­ных душ на аре­не ми­ра се­го сла­га­ют­ся в го­ри­зон­таль ис­то­рии. Люди при­хо­дят и ухо­дят из ми­ра, но ре­зуль­та­ты их жизни скла­ды­ва­ют­ся в еди­ный ми­ро­об­ра­зо­ва­тель­ный поток че­ло­ве­че­ст­ва вечных душ.
Че­ло­ве­че­ст­во душ призвано прой­ти определённый в этом эо­не путь, имею­щий свою цель, сту­пе­ни и сред­ст­ва дос­ти­же­ния этой це­ли. Ка­ж­дая ду­ша вхо­дит из веч­но­сти в дан­ный кон­текст жиз­ни, пе­ред нею предсто­ит своя за­да­ча, для вы­пол­не­ния ко­то­рой ду­ша рас­по­ла­га­ет определённы­ми ис­то­ри­че­ски­ми воз­мож­но­стя­ми и сред­ст­ва­ми. Ду­ша за­сти­га­ет во вре­ме­ни сло­жив­шую­ся фор­му ма­те­ри­аль­но­го кос­мо­са и схва­ты­ва­ет­ся его кос­но­стью и хаосом. Веч­ный дух ока­зы­ва­ет­ся доб­ро­воль­ным плен­ни­ком вре­мен­ной жиз­ни (в этом смысле следует понимать выражение древних греков: «тело есть темница души») и пред­на­зна­чен вне­сти в неё час­ти­цу све­та.
Мно­же­ст­во ду­хов­ных све­тиль­ни­ков гас­нет в ура­га­не ми­ро­вой брани, боль­шин­ст­во душ вы­бы­ва­ют из жиз­ни рань­ше ис­пол­не­ния на­зна­че­ния даже не успевая его осознать. Мно­гие за­бы­ва­ют се­бя, свой об­раз в веч­но­сти и по­па­да­ют в раб­ст­во тьмы ве­ка се­го. В каждом человеке сте­на­ет за­блуд­ший, пад­ший ли­бо слом­лен­ный веч­ный дух. Хри­стос, придя в об­ли­ке го­ни­мо­го и сре­ди от­вер­жен­ных, об­ра­ща­ет­ся не к тва­рям пре­смы­каю­щим­ся, а к веч­ным, но сте­наю­щим во мра­ке ду­шам. Спаситель про­тя­ги­ва­ет десницу и к по­след­ним, и по­след­ние могут стать пер­вы­ми («Так будут последние первыми, и первые последними» – Мф. 20, 16). Смысл Бо­жи­ей люб­ви в том, что в по­мо­щи ну­ж­да­ет­ся, пре­ж­де все­го, пад­ший и греш­ный, ибо на тех, кто вни­зу – наи­боль­шая тя­жесть бытия – об­щей ми­ро­вой но­ши: рока, фатума, хао­са и кос­но­сти ма­те­рии. От­па­де­ние в низ­шие плот­ские со­стоя­ния не все­гда яв­ля­ет­ся ре­зуль­та­том гре­ха, но мо­жет быть и след­ст­ви­ем над­ры­ва от не­ве­ро­ят­но­го бре­ме­ни бы­тия, при­ня­то­го ду­шой. И, на­про­тив, под фор­мой внеш­не­го бла­го­чес­тия мо­жет скры­вать­ся от­каз от кре­сто­несения воплощения. По­это­му хри­сти­анин должен безусловно осуждать грех, но не может вершить окончательный суд над грешниками.

Мы ро­ж­да­ем­ся в мир твор­че­ской со­ли­дар­но­сти веч­ных ду­хов. По­за­ди нас – по­ко­ле­ния пред­ков, при­го­то­вив­ших определённую сту­пень пре­об­ра­зо­ван­но­го кос­мо­са и пе­ре­дав­ших нам эс­та­фе­ту твор­че­ско­го на­пря­же­ния бы­тия, – и мы здесь и те­перь от­вет­ст­вен­ны за всё свер­шив­шее­ся в ми­ро­вой ис­то­рии. Впе­ре­ди нас – по­ко­ле­ния на­ших по­том­ков, ду­ши ко­то­рых из веч­но­сти го­то­вы при­нять от нас бремя несения бы­тия. Но об­ще­че­ло­ве­че­ская твор­че­ская эс­та­фе­та не пре­рвет­ся толь­ко в том слу­чае, ес­ли мы пе­ре­да­дим боль­ше то­го, что при­ня­ли. За твор­че­ский при­рост ка­ж­дое по­ко­ле­ние от­вет­ст­вен­но пе­ред быв­ши­ми и будущими по­ко­ле­ния­ми со­твор­цов Бо­гу и пе­ред Са­мим Твор­цом.
Мы при­хо­дим из веч­но­сти и в этом ми­ре – стран­ни­ки и при­шель­цы, но здесь мы долж­ны осу­ще­ст­вить Бо­гом дан­ное и на­ми при­ня­тое на­зна­че­ние. Схо­дя с не­бес по вер­ти­ка­ли бы­тия, воплощающиеся души встраи­ва­ются в об­ще­че­ло­ве­че­скую по­ступь по го­ри­зон­та­ли ис­то­рии. Веч­ный дух каждой личности ока­зы­ва­ет­ся замк­ну­тым па­ра­мет­ра­ми мир­ско­го су­ще­ст­во­ва­ния, скла­ды­ваю­щи­ми­ся в кон­крет­ном мес­те и вре­ме­ни. Пе­ред явившейся в мир душой ока­зы­ва­ют­ся со­пря­жён­ные с веч­но­стью, но вы­став­ляе­мые кон­крет­ной эпо­хой пре­об­ра­зо­ва­тель­ные за­да­чи. Эти предназначения смы­ка­ют­ся в еди­ном фо­ку­се: по­зна­ние про­мыс­ли­тель­но­го де­ла Твор­ца и уча­стия в нём, со­от­вет­ст­вен­но той сте­пе­ни ду­хов­но­го про­свет­ле­ния кос­ми­че­ской пло­ти, ко­то­рая дос­тиг­ну­та в дан­ный ис­то­ри­че­ский мо­мент.
Сте­пень со­де­ян­но­го на пу­ти ми­ро­тво­ре­ния и яс­ность осоз­на­ния преобразовательного задания от­ра­жа­ет­ся в куль­ту­ре че­ло­ве­че­ст­ва. Цель ду­ха че­ло­ве­че­ст­ва, вы­ра­жен­но­го в куль­ту­ре, по­ис­ки це­ло­ст­но­го об­раза Бо­га и Его за­мыс­ла о тво­ре­нии, аде­к­ват­но­го об­раза че­ло­ве­ка и его все­лен­ско­го на­зна­че­ния. По­это­му куль­ту­ра из­на­чаль­но и по су­ти есть культма­те­риа­ли­зация миротворящего об­ще­ния че­ло­ве­ка с Бо­гом. Ис­ка­ние Бо­га на аре­не ис­то­рии – есть на­пря­жён­ное стрем­ле­ние вне­сти в мир и вме­стить в его плоть те веч­ные пер­во­об­ра­зы, ко­то­рым приобщён дух в не­бес­ных сфе­рах. Сте­пень вби­ра­ния веч­но­го ду­ха в мир­ские фор­мы и от­ра­жа­ет­ся в куль­те-куль­ту­ре. В этом смыс­ле все куль­ту­ры мож­но рас­смат­ри­вать как раз­лич­ные сто­ро­ны (в про­стран­ст­ве) и раз­ные сту­пе­ни (во вре­ме­ни) еди­но­го об­ще­че­ло­ве­че­ско­го ду­хов­но­го пу­ти к об­ра­зу Твор­ца и об­ра­зу Его тво­ре­ния. Ес­те­ст­вен­но, что су­ще­ст­ву­ют и оши­боч­ные и ту­пи­ко­вые куль­ту­ры-пути.
Во все­об­щем со­бор­ном и в лич­ном твор­че­ском диа­ло­ге с Бо­гом ду­ши оп­ре­де­ля­ют свою до­лю уча­стия в ми­ро­тво­ре­нии. Здесь на зем­ле мы раз­де­ле­ны в про­стран­ст­ве и вре­ме­ни, но в веч­но­сти нас со­еди­ня­ет об­ще­че­ло­ве­че­ская ис­ход­ная по­зи­ция и скла­ды­ваю­щий­ся об­щий итог ми­ро­во­го пре­об­ра­же­ния. В над­мир­ном пла­не че­ло­ве­че­ст­во пред­став­ля­ет со­бой со­ли­дар­ность веч­ных ду­хов, объ­е­ди­нён­ных об­щей твор­че­ской за­да­чей и це­лью. По­это­му че­ло­ве­че­ст­во име­ет еди­ную соборную ду­шу ду­хов­ную суб­стан­цию, в ко­то­рой скла­ды­ва­ет­ся об­щий об­раз и еди­ный итог ми­ро­твор­че­ско­го пу­ти.
По от­но­ше­нию к этой транс­цен­дент­ной ин­стан­ции пло­ды ка­ж­дой ис­то­ри­че­ской эпо­хи и об­раз вся­кой куль­ту­ры име­ет не слу­чай­ное и не толь­ко эм­пи­ри­че­ски обу­слов­лен­ное зна­че­ние, но определённое ме­сто и роль, свой смысл, скла­ды­ваю­щий­ся в смысл об­ще­че­ло­ве­че­ско­го твор­че­ско­го де­ла. Ка­ж­дая ду­ша, так­же как и все их общ­но­сти, име­ет на аре­не зем­ной ис­то­рии свою спе­ци­фи­че­скую за­да­чу, ко­то­рая со­от­но­сит­ся с мис­сия­ми дру­гих и за­да­чей все­об­щей. Вы­пол­няя на­зна­че­ние в сво­ём мес­те и вре­ме­ни, лю­ди, на­ро­ды, куль­ту­ры и их эпо­хи соз­да­ют ду­хов­ные цен­но­сти, без ко­то­рых не­воз­мож­но де­ло дру­гих и об­щее по­сту­па­тель­ное дви­же­ние ду­ха.
Мир сей – арена преображения бытия. Вышедшие из него становятся зрителями, всё видящими и всё понимающими, но только зрителями, вмешаться непосредственно в ход мировых событий они лишены возможности. Находящиеся здесь и теперь – ограничены материей, в незнании и во тьме, но они участники и борцы. Полярные измерения бытия связывает некая духовная пуповина: религиозные практики, мистические озарения, творческие прозрения…
Этот образ поэтически описал мой друг Глеб Анищенко:
ЖИВЫЕ И МЁРТВЫЕ
Виктору Аксючицу
Вся жизнь театр:
со сценой, мизансценой.
Актёры – МЫ,
а зрители – ОНИ.
ОНИ – поступкам нашим знают цену,
но совершать поступки в силах МЫ одни.
Актёр блистал – ему в ладоши били,
актёру свист – паршивая игра.
Любили, разлюбили, полюбили –
позавчера.
И только смерть –
вчера.
Сегодня –
перемена состояний:
стал зрителем уволенный актёр.
Но связывают НАС и покаянье,
и вечности зияющий простор.
Из этой вечности ОНИ глядят пристрастно:
боятся, чтобы ближний не упал…
а если так, то помереть – не страшно,
переходя со сцены в зал.
А завтра – завтра тоже будет:
присядет в кресло выбывший актёр –
уходят люди.
Приходят люди –
срывая голос, пробует стажёр.
1-2 ноября 2008 года,
40 дней после гибели Олеси Запальской
Та­ки­м об­ра­зом, че­ло­ве­че­ская куль­ту­ра име­ет един­ст­во не столь­ко эм­пи­ри­че­ски-ис­то­ри­че­ское, но, пре­ж­де все­го, ме­та­фи­зи­че­ское. На аре­не ми­ра се­го скла­ды­ва­ние это­го ме­таи­сто­ри­че­ско­го смыс­ла от­ра­жа­ет­ся в ду­хов­ной куль­ту­ре на­ро­дов и че­ло­ве­че­ст­ва, и в ре­ли­гии как стерж­не этой куль­ту­ры. Ре­ли­гия – от­но­ше­ние че­ло­ве­ка к Бо­гу и за­мыс­лу Его о тво­ре­нии – даёт об­щую кар­ти­ну ми­ра, его про­ис­хо­ж­де­ния и це­ли, фор­му­ли­ру­ет и выражает в куль­те обя­зан­но­сти и на­зна­че­ние че­ло­ве­ка в ми­ре.
Все ре­ли­гии че­ло­ве­че­ст­ва пред­став­ля­ют со­бой раз­лич­ные эта­пы и раз­ные пу­ти твор­че­ско­го дви­же­ния ду­ха че­ло­ве­че­ст­ва – ис­тин­ные, пра­вед­ные ли­бо пробные, ошибочные или же лож­ные, по­роч­ные. Ка­ж­дая ис­тин­ная ре­ли­ги­оз­ная ус­та­нов­ка со­сре­до­то­че­на на определённых ду­хов­ных це­лях, её твор­че­ское на­пря­же­ние на­прав­ле­но на со­зи­да­ние определённых ду­хов­ных цен­но­стей, ко­то­рые, до­пол­няя друг дру­га, скла­ды­ва­ют­ся в ду­хов­ной глу­би­не куль­ту­ры в еди­ный об­раз Бо­га и Его тво­ре­ния, в подлинный об­раз че­ло­ве­ка и его на­зна­че­ния на зем­ле.
Как и лю­ди, так и на­ро­ды, и куль­ту­ры не толь­ко до­пол­ня­ют, но и ис­клю­ча­ют друг дру­га. Как и че­ло­век, так и на­род мо­жет ид­ти путём лжи и зла. Но, как и пра­вед­ни­ку есть в чём ка­ять­ся пе­ред Бо­гом, и, в то же вре­мя, в са­мом по­след­нем греш­ни­ке со­хра­ня­ет­ся ис­кра Бо­жия, так и на­ро­ды, их куль­ту­ры и ре­ли­гии не мо­гут быть выс­шей ин­стан­ци­ей ис­ти­ны и до­б­ра, но и не мо­гут яв­лять­ся во­пло­ще­ни­ем зла в чис­том ви­де. Как говорил Вёдор Достоевский: «Ли­ния раз­де­ле­ния до­б­ра и зла про­хо­дит не ме­ж­ду людь­ми, а по серд­цам че­ло­ве­че­ским». И как говорили христианские богословы: «Пе­ре­го­род­ки же ме­ж­ду людь­ми не до­хо­дят до не­ба». Вме­сте с тем, здесь на зем­ле яв­ле­но От­кро­ве­ние Са­мо­го Бо­га, в дос­туп­ной ми­ру пол­но­те.
Хри­сти­ан­ст­во как ре­ли­гия во­пло­ще­ния в че­ло­ве­ке Са­мо­го Бо­га, а по­то­му един­ст­вен­ная в ми­ре уни­вер­саль­ная и все­лен­ская ре­ли­гия, по внут­рен­не­му сво­ему за­да­нию на­прав­ле­но на син­тез ду­хов­ных ито­гов всех ре­ли­гий ми­ра и но­вое пре­об­ра­же­ние это­го об­ще­го смыс­ла на ос­но­ве Бла­го­вес­тия Бо­го­че­ло­веч­но­сти. В хри­сти­ан­ст­ве при­кро­вен­ное ме­та­фи­зи­че­ское един­ст­во всех истинных ре­ли­гий при­зва­но об­рес­ти яв­лен­ное зем­ное во­пло­ще­ние.

Кри­те­ри­ем ис­тин­но­сти твор­че­ско­го ак­та яв­ля­ет­ся его уни­каль­ность, универсальность и це­ло­ст­ность. Пре­об­ра­зить ма­те­рию воз­мож­но толь­ко вой­дя в неё, но со­хра­няя при этом не­от­ми­рность тво­ря­ще­го на­ча­ла. Че­ло­век при­зван от­ве­тить на зов пло­ти, но ис­тин­ный от­вет воз­мо­жен толь­ко в про­ти­во­стоя­нии ей. Со­еди­не­ние с пло­тью яв­ля­ет­ся ус­ло­ви­ем твор­че­ско­го ак­та, его ос­но­ва­ни­ем. Со­про­тив­ле­ние ма­те­риа­ла ока­зы­ва­ет влия­ние на твор­че­ст­во. От че­ло­ве­ка тре­бу­ет­ся не свое­воль­ное встря­хи­ва­ние сти­хий, а чут­кое их вы­яв­ле­ние и оформ­ле­ние. Толь­ко ду­хов­ным слу­хом мож­но ус­лы­шать сте­на­ния ма­те­рии к све­ту. По­это­му ис­тин­но­го твор­ца во мно­гом ведёт ма­те­ри­ал.
Но в пло­дах под­лин­но­го твор­че­ст­ва есть не­что, не быв­шее ни в ду­хе, ни в ма­те­рии – «из не­бы­тия в бы­тие», по словам Платона. Эта ан­ти­но­мия твор­че­ской гар­мо­нии яв­ля­ет­ся спе­ци­фи­кой твор­че­ст­ва и его ве­ли­ким бре­ме­нем. В твор­че­ском взаи­мо­от­но­ше­нии с ми­ро­вой пло­тью че­ло­ве­че­ст­во под­сте­ре­га­ет ряд со­блаз­нов ги­пер­тро­фии час­тич­но­го, – его не­ес­те­ст­вен­но­го пре­уве­ли­че­ния. Вся­кое на­ру­ше­ние цель­но­сти твор­че­ско­го ак­та объ­ек­ти­ви­ру­ет­ся в лож­ный об­раз куль­ту­ры и скла­ды­ва­ет­ся в ис­ка­жен­ную ци­ви­ли­за­цию, в свою оче­редь сею­щую но­вые со­блаз­ны.
Куль­ту­ра создаётся духовной ак­тив­но­стью че­ло­ве­ка, ко­то­рая ори­ен­ти­ро­ва­на на бо­го­по­зна­ние, на по­зна­ние кос­мо­са и самопознание. Так на­зы­вае­мый объ­ек­тив­ный взгляд на при­ро­ду, на­при­мер, – это ес­те­ст­вен­ный этап по­зна­ния, и, как вся­кий этап, не все­объ­ем­лющ. Акт по­зна­ния не спо­со­бен ох­ва­тить бы­тие в це­лом во всём его мно­го­об­ра­зии. От­кры­вая для се­бя но­вые яв­ле­ния и на­ча­ла, мы вы­ну­ж­де­ны вне по­ля зре­ния ос­тав­лять дру­гие. По­зна­вая, мы пе­ре­во­дим взгляд с од­них пред­ме­тов на дру­гие. Твор­че­ские ге­нии че­ло­ве­че­ст­ва сплав­ля­ют в пло­дах куль­ту­ры мно­го­об­ра­зие смы­слов в еди­ную кар­ти­ну.
В хри­сти­ан­ской ис­то­рии на­сту­па­ет вре­мя, ко­гда пер­во­на­чаль­но оп­ре­де­ле­ны гра­ни­цы хри­сти­ан­ской кар­ти­ны бы­тия, на­не­се­ны ос­нов­ные кон­ту­ры и крас­ки. Но за­дан­ный об­раз, да­вая пер­вое об­щее пред­став­ле­ние о це­лом, ли­шён про­ра­бот­ки су­ще­ст­вен­ных смы­слов, де­та­лей. От этого искажается и восприятия картины в целом.
Ес­ли сред­не­ве­ко­вая хри­сти­ан­ская куль­ту­ра соз­да­ла це­ло­ст­ную па­но­ра­му, то Воз­ро­ж­де­ние по­ста­ви­ло во­прос о ста­ту­се и ро­ли субъ­ек­та по­зна­ния и твор­че­ст­ва. В Но­вое вре­мя сфор­ми­ро­вал­ся ин­те­рес к на­ту­раль­ным ос­но­ва­ни­ям ми­ра, к зна­че­нию и смыс­лу кон­крет­ных пред­ме­тов и де­та­лей об­щей кар­ти­ны. С этого момента при­ро­да са­ма по се­бе и её яв­ле­ния, а не столь­ко её ду­хов­ные ос­но­вы, вы­зы­ва­ет на­пря­жён­ное лю­бо­пыт­ст­во и ес­те­ст­вен­ную лю­бо­зна­тель­ность че­ло­ве­ка. Это по­тре­бо­ва­ло но­вой ори­ен­та­ции по­зна­ния. Про­ра­бот­ка де­та­лей тре­бу­ет спе­ци­фи­че­ской ме­то­до­ло­гии и средств опи­са­ния. Фо­ку­си­ро­ва­ние взгля­да на кон­крет­ных ас­пек­тах про­ис­хо­дит за счёт за­мут­не­ния кар­ти­ны це­ло­го. Но­вые по­ко­ле­ния ис­сле­до­ва­те­лей, ув­ле­ка­ясь от­крыв­ши­ми­ся воз­мож­но­стя­ми диф­фе­рен­циа­ции час­тей, по­сте­пен­но те­ря­ют уме­ние, а за­тем и ин­те­рес к ин­тег­ри­ро­ва­нию це­ло­го. Во­про­сы о сущ­но­сти ос­но­ва­ний вы­тес­ня­ют­ся во­про­са­ми о лике час­тей и де­та­лей.
Итак, акт по­зна­ния ог­ра­ни­чен эк­зи­стен­ци­аль­ной за­дан­но­стью эпо­хи. У вся­кой ус­та­нов­ки по­зна­ния своё на­зна­че­ние, ко­то­рое уко­ре­не­но в об­ще­че­ло­ве­че­ской мис­сии. Но пер­спек­ти­ва об­ще­че­ло­ве­че­ско­го не вме­ща­ет­ся в по­зна­ва­тель­ную по­зи­цию кон­крет­ной эпо­хи. Ис­сле­до­ва­те­лю же все­гда ка­жет­ся, что то, что он ви­дит, будь это на кон­це те­ле­ско­па, мик­ро­ско­па или на кон­чи­ке его но­са, – это и есть са­мое глав­ное, пер­во­ос­нов­ное. Всё ос­таль­ное вто­ро­сте­пен­но толь­ко по­то­му, что не вы­зы­ва­ет ин­те­ре­са. По­доб­ная субъ­ек­тив­ная со­сре­до­то­чен­ность и определённая ги­пер­тро­фия пред­ме­та на­блю­де­ния ес­те­ст­вен­на для ис­сле­до­ва­те­ля.
Но для по­зна­ния не­об­хо­ди­мы и «над­кон­фес­сио­наль­ные» объ­ек­тив­ные цен­но­сти, слу­жа­щие ори­ен­ти­ра­ми и кор­рек­ти­рую­щие по­строе­ние еди­ной кар­ти­ны ми­ра. Вме­сте с тем, и ме­та­фи­зи­че­ские нор­мы куль­ту­ры, ос­та­ва­ясь не­зыб­ле­мы­ми по су­ще­ст­ву, тре­бу­ют рас­кры­тия и уг­луб­ле­ния, что­бы со­от­вет­ст­во­вать ис­то­ри­че­ской за­да­че кон­крет­ной эпо­хи, – не для при­спо­соб­ле­ния к вре­мен­ным и ча­ст­ным ну­ж­дам, а для со­от­не­се­ния все­го ча­ст­но­го и вре­мен­но­го с веч­ны­ми ос­но­ва­ми.
Ме­рой по­зна­ния в хри­сти­ан­ской куль­ту­ре при­зва­ны быть бо­го­сло­вие, как уг­луб­лён­ное сло­во о Бо­ге, и фи­ло­со­фия, как бо­го­про­свет­лён­ная муд­рость об ос­но­ва­ни­ях бы­тия. Но с не­ко­то­ро­го вре­ме­ни раз­ви­тие бо­го­сло­вия и фи­ло­со­фии в Ев­ро­пе за­кон­сер­ви­ро­ва­лось в край­но­стях схо­ла­стики, реалистической и но­ми­на­ли­сти­че­ской ус­та­но­вках. То, что раз­ви­ва­лось, вы­па­да­ло за пре­де­лы хри­сти­ан­ской кар­ти­ны ми­ра, то же, что ос­та­ва­лось вер­ным ос­но­вам хри­сти­ан­ст­ва, за­кос­не­ва­ло. С од­ной сто­ро­ны, диф­фе­рен­циа­ция по­зна­ния су­жа­ла го­ри­зонт мыс­ли ис­сле­до­ва­те­ля, ко­то­рый, оку­на­ясь в ча­ст­но­сти, ог­ра­ни­чи­вал об­ласть ин­те­ре­сов и по­зна­ва­тель­но­го лю­бо­пыт­ст­ва. С дру­гой же, ме­та­фи­зи­че­ская тра­ди­ция, при­зван­ная к кор­рек­ти­ров­ке мировоззрения и ин­тег­ри­ро­ва­нию це­ло­ст­ной кар­ти­ны бы­тия, не вы­пол­ня­ла сво­его на­зна­че­ния, пре­вра­ща­ясь в ми­ро­воз­зрен­че­ское обос­но­ва­ние го­не­ний на вся­кое ина­ко­мыс­лие. Сво­бод­ное на­уч­ное ис­сле­до­ва­ние ока­за­лось на по­доз­ре­нии у тех, кто при­зван ду­хов­но ори­ен­ти­ро­вать и благословлять по­зна­ва­тель­ную ак­тив­ность.
В этой си­туа­ции пер­вые по­ко­ле­ния на­тур­фи­ло­со­фов и учёных ещё со­хра­ня­ли ре­ли­ги­оз­ное бла­го­чес­тие, но оно вы­тес­ня­лось за пре­де­лы на­уч­ной дея­тель­но­сти и всё более ста­но­ви­лось об­ла­стью толь­ко «до­маш­не­го упот­реб­ле­ния». Бог и веч­ная ду­ша ещё нуж­ны бы­ли в мо­ра­ли, но в на­уч­ной ла­бо­ра­то­рии уже мож­но бы­ло обой­тись без этих «по­ня­тий». По­сте­пен­но ус­та­рев­шие по­ня­тия вы­тес­ня­ют­ся и из дру­гих об­лас­тей жиз­ни. Се­ку­ля­ри­за­ция усу­губ­ля­лась цер­ков­ным осу­ж­де­ни­ем и от­тор­же­ни­ем мо­ло­дой естественнонаучной тра­ди­ции. Этим апо­ло­ге­ты но­во­го зна­ния пре­вра­ща­лись в апо­сто­лов-му­че­ни­ков но­вой «философской ве­ры».
Та­ким об­ра­зом, на­чи­ная со Сред­не­ве­ко­вья хри­сти­ан­ские церк­ви во мно­гом вы­тес­ня­ли по­зна­ва­тель­ную дея­тель­ность за пре­де­лы хри­сти­ан­ско­го ми­ро­воз­зре­ния. Ос­нов­ная при­чи­на се­ку­ля­ри­за­ции куль­ту­ры и жиз­ни в том, что у хри­сти­ан­ не хва­ти­ло во­ли и сил ос­во­ить но­вые ис­то­ри­че­ские пла­сты. В со­вре­мен­но­сти вне­хри­сти­ан­ские и ан­ти­хри­сти­ан­ские блу­ж­да­ния под­ве­ли че­ло­ве­че­ст­во к безд­не са­мо­унич­то­же­ния, ибо че­ло­век тво­рит объ­ек­ти­ви­ро­ван­ную куль­ту­ру и создаёт мерт­венную тех­ни­че­скую ци­ви­ли­за­цию, гро­зя­щую ги­бе­лью все­му жи­во­му. Это эк­зи­стен­ци­аль­ная по­ста­нов­ка во­про­са о на­ча­лах и ос­но­во­по­ло­же­ни­ях куль­ту­ры, о куль­ту­ре как куль­те твор­че­ском слу­же­нии и все­лен­ской от­вет­ст­вен­но­сти че­ло­ве­ка.


Комментариев нет:

Отправить комментарий