Несколько фрагментов происходящего в
реальной коллективизации, приведённые в письме Михаила Шолохова к Сталину (4
апреля 1933 года), дают представление о глубине и масштабах народной трагедии: «…Но выселение – это ещё не самое главное.
Вот перечисление способов, при помощи которых добыто 593 т хлеба: 1. Массовые
избиения колхозников и единоличников. 2. Сажание “в холодную”. “Есть яма?” –
“Нет”. – “Ступай, садись в амбар!” Колхозника раздевают до белья и босого сажают
в амбар или сарай. Время действия – январь, февраль, часто в амбары сажали целыми
бригадами. 3. В Ващаевском колхозе колхозницам обливали ноги и подолы юбок
керосином, зажигали, а потом тушили: “Скажешь, где яма! Опять подожгу!” В этом
же колхозе допрашиваемую клали в яму, до половины зарывали и продолжали допрос.
4. В Наполовском колхозе уполномоченный РК, кандидат в члены бюро РК, Плоткин
при допросе заставлял садиться на раскалённую лежанку. Посаженный кричал, что
не может сидеть, горячо, тогда под него лили из кружки воду, а потом
“прохладиться” выводили на мороз и запирали в амбар. Из амбара снова на плиту и
снова допрашивают. Он же (Плоткин) заставлял одного единоличника стреляться.
Дал в руки наган и приказал: “Стреляйся, а нет – сам застрелю!” Тот начал
спускать курок (не зная того, что наган разряженный), и, когда щёлкнул боёк,
упал в обмороке. 5. В Варавринском колхозе секретарь ячейки Аникеев на
бригадном собрании заставил всю бригаду (мужчин и женщин, курящих и некурящих)
курить махорку, а потом бросил на горячую плиту стручок красного перца (горчицы)
и приказал не выходить из помещения. Этот же Аникеев и ряд работников агитколлонны,
командиром коей был кандидат в члены бюро РК Пашинский при допросах в штабе
колонны принуждали колхозников пить в огромном количестве воду, смешанную с
салом, с пшеницей и с керосином. 6. В Лебяженском колхозе ставили к стенке и
стреляли мимо головы допрашиваемого из дробовиков. 7. Там же закатывали в рядно
и топтали ногами. 8. В Архиповском колхозе двух колхозниц, Фомину и Краснову,
после ночного допроса вывезли за три километра в степь, раздели на снегу догола
и пустили, приказав бежать к хутору рысью. 9. В Чцкаринском колхозе секретарь
ячейки Богомолов подобрал 8 чел. демобилизованных красноармейцев, с которыми
приезжал к колхознику – подозреваемому в краже – во двор (ночью), после
короткого опроса выводил на гумно или в леваду, строил свою бригаду и
командовал “огонь” по связанному колхознику. Если устрашённый инсценировкой
расстрела не признавался, то его, избивая, бросали в сани, вывозили в степь,
били по дороге прикладами винтовок и, вывезя в степь, снова ставили и снова
проделывали процедуру, предшествующую расстрелу. 9. (Нумерация нарушена Шолоховым.) В Кружилинском колхозе уполномоченный РК Ковтун на собрании 6 бригады
спрашивает у колхозника: “Где хлеб зарыл?” – “Не зарывал, товарищ!” – “Не
зарывал? А, ну, высовывай язык! Стой так!”. Шестьдесят взрослых людей, советских
граждан, по приказу уполномоченного по очереди высовывают языки и стоят так,
истекая слюной, пока уполномоченный в течение часа произносит обличающую речь.
Такую же штуку проделал Ковтун и в 7 и в 8 бригадах; с той только разницей, что
в тех бригадах он помимо высовывания языков заставлял ещё становиться на колени.
10. В Затонском колхозе работник агитколонны избивал допрашиваемых шашкой. В
этом же колхозе издевались над семьями красноармейцев, раскрывая крыши домов,
разваливая печи, понуждая женщин к сожительству. 11. В Солонцовском колхозе в
помещение комода внесли человеческий труп, положили его на стол и в этой же
комнате допрашивали колхозников, угрожая расстрелом. 12. В Верхне-Чирском колхозе
ставили допрашиваемых босыми ногами на горячую плиту, а потом избивали и
выводили, босых же, на мороз. 13. В Колундаевском колхозе разутых для допроса
колхозников заставляли по три часа бегать по снегу. Обмороженных привезли в
Базковскую больнице. 14. Там же: допрашиваемому колхознику надевали на голову
табурет, сверху прикрывали шубой, били и допрашивали. 15. В Базковском колхозе
при допросе раздевали, полуголых отпускали домой, с полдороги возвращали, и так
по нескольку раз. 16. Уполномоченный РО ОГПУ Яковлев с оперативной группой
проводил в Верхне-Чирском колхозе собрание. Школу топили до одурения. Раздеваться
не приказывали. Рядом имели “прохладную” комнату, куда выводили с собрания для
“индивидуальной обработки”. Проводившие собрание сменялись, их было 5 чел., но
колхозники были одни и те же… Собрание длилось без перерыва более суток. Примеры эти можно бесконечно умножить. Это – не отдельные случаи загибов, это –
узаконенный в районном масштабе – “метод” проведения хлебозаготовок. Об
этих фактах я либо слышал от коммунистов, либо от самих колхозников, которые
испытали все эти “методы” на себе и после приходили ко мне с просьбами
“прописать про это в газету”. Помните ли Вы, Иосиф Виссарионович, очерк
Короленко “В успокоенной деревне?” Так вот этакое “исчезание” было проделано не
над тремя заподозренными в краже у кулака крестьянами, а над десятками тысяч колхозников. Причём,
как видите, с более богатым применением технических средств и с большей
изощрённостью. Аналогичная история происходила и в Верхне-Донском районе, где
особо-уполномоченным был тот же Овчинников, являющийся идейным вдохновителем
этих жутких издевательств, происходивших в нашей стране и в 1933 г .… Обойти молчанием
то, что в течение трёх месяцев творилось в Вешенском и Верхне-Донском районах,
нельзя. Только на Вас надежда. Простите за многословность письма. Решил, что
лучше написать Вам, нежели на таком материале создавать последнюю книгу
“Поднятой целины”. С приветом М. Шолохов».
Комментариев нет:
Отправить комментарий