суббота, 30 января 2016 г.

Заметки трагического оптимиста. Часть 12. Секретарь-провокатор.

Когда в 1989 году я около трёх месяце ездил по Европе – навещал издания, которые меня публиковали, выступал в эмигрантских собраниях, встречался с иерархами, писателями, политиками, – сделка с продажей судна в кооперативе завершилась. Вернулся уже в другое предприятие: было много новой техники, нового персонала и новых дел. Со мной сразу заговорила миловидная секретарша, которую я видел впервые, Наталья Осинова: Виктор Владимирович, это я принимала ваши звонки из-за рубежа. Через некоторое время Наталья обратилась ко мне с задушевным разговором о том, что она не может больше работать среди атеистов и просит меня взять на работу в моё хозрасчетное подразделение, которое вело издательские и религиозные проекты. Вскоре её с дочерью по моей просьбе крестил известный в Москве проповеднической и миссионерской деятельностью священник о. Алексей А. Она предложила использовать для моего офиса её большую трехкомнатную квартиру, которая находилась рядом с Петровкой 38 – Московским уголовным розыском. Я оснастил квартиру компьютерами, ксероксом, факсом (тогда это было в новинку), вёл там переговоры с гостями из-за рубежа: журналистами, религиозными и политическими деятелями. Она занималась факсовой перепиской, принимала многочисленные звонки из-за рубежа. Приезжающие в СССР по моему приглашению нередко вместо гостиницы располагались в уютной квартире, Наталья гостеприимно обслуживала их. Я платил ей очень приличную зарплату, доплачивал за проживание и еду постояльцев. Как потом выяснилось, Осинова дополнительно брала деньги со всех за проживание и питание.
В то время мы на свои средства организовали первый в стране скаутский лагерь в Костромской области, куда приезжали дети русских эмигрантов из США, мы же своих детей направили в их скаутский лагерь. Перед отъездом в США я вручил Осиновой 20 тысяч рублей (большие для того времени деньги) на непредвиденные расходы (весь проект был уже оплачен) по содержанию нашего лагеря. В Вашингтоне на квартире отца Виктора Потапова матушка Маша после очередного разговора с Москвой встревожено мне сообщает, что Осинова публично обвинила меня в хищении 20 тысяч рублей. Я объяснил, что никак не мог похитить свои личные деньги, которые ей и вручал, тут же распорядился уволить Осинову, сообщил своим друзьям в России и за рубежом, чтобы в качестве моей секретарши с ней прекратили отношения. Сразу же выяснилось, что она со всеми моими гостями пыталась установить индивидуальные отношения, просила их привозить или присылать из-за рубежа подарки – одежду, парфюмерию, украшения, оформить ей и дочери вызов за рубеж. Все прекратили взаимодействовать с нею и перестали оформлять вызовы, и только архиепископ Родзянко, который останавливался на квартире Осиновой, по доброте душевной прислал им вызов, благодаря которому они вскоре и попали в США. 


С архиепископом Василием Родзянко в его квартире в Вашингтоне. 1990 год.

В Москву мы приехали вместе с отцом Виктором Потаповым и матушкой Машей, которые остановились в моей квартире в Теплом Стане. Матушка после посещения нашего скаутского лагеря рассказала мне чудовищную историю, которую ей в порядке «исповеди» в слезах поведала Осинова. Начала матушка Маша с того, что мы как православные, должны прощать слабости людей. Слабости Осиновой заключились в том, что она завела роман с тем о. Алексеем, который крестил её и её дочь, и у которого было шесть детей. (О. Алексей тогда был популярным среди московской интеллигенции священником, проводил религиозные семинары на своей квартире. Впоследствии он перешёл в юрисдикцию Русской Зарубежной Церкви, затем вернулся в Московскую Патриархию, затем вновь был исторгнут и ушёл в неизвестную юрисдикцию). Батюшка нередко говорил семье, что едет в монастырь, а сам проводил время на её квартире. Однажды под шафе возвращаясь из ресторана с группой гостей из-за рубежа, Наталья встретила у подъезда батюшку, который стал выяснять с ней отношения. Кончилось тем, что Осинова в растрёпанных чувствах выбежала из квартиры в ночную Москву. Ночные блуждания привели потерявшуюся Осинову в объятия другого священника – иеромонаха, тоже известного тогда своей публицистической и пастырской деятельностью. От него она забеременела и стала требовать жениться на ней. Иеромонах резонно объяснил, что ему это не позволяет сан и множество духовных чад, которых он в этом случае лишит пастырской заботы. Осиновой пришлось сделать аборт. Так вот, заключила матушка Маша, Наталья обвинила меня в воровстве моих же денег потому, что она из-за происшедших с нею бед была сама не в себе и не ведала что творит. Поэтому, повторяла матушка, я как православный человек должен её простить, хотя о возвращении украденных денег речи не шло. Я посоветовал матушке навсегда порвать отношения с этой авантюристкой и воровкой. Вместо этого Осинова получила приют в Нью-Йоркской квартире Потаповых, где она познакомилась с Аркадием Шевченко, сбежавшим из СССР бывшим заместителем Генерального секретаря ООН.
В своё время я тоже познакомился с Шевченко в доме Потаповых. Он пригласил меня в ресторан, где мы долго беседовали. Он произвёл на меня впечатление человека не очень далекого, – обычный советский номенклатурщик. Ничего интересного он не рассказал, говорил о своей жизни: только что приехал из Лондона, где за прочитанную лекцию ему заплатили 30 тысяч долларов – его обычный гонорар. С гордостью угощал меня тем, что, по его словам, и не мечтали есть члены Политбюро – блюдо из живого лопстера, выбрать которого нужно было самому из аквариума.
Дальнейшую судьбу авантюристки Натальи Осиновой в Америке описывал сын Аркадия Шевченко – Геннадий Шевченко в статье «Сын за отца» в газете «Совершенно секретно» от 15 мая 2003 года.

В феврале 1992 года, как только моей сестре Анне разрешили выехать в США, отец женился на советской гражданке, которая была моложе его на 23 года.  Она оказалась в 1991 году в Вашингтоне с 14-летней дочерью от первого брака и с 20 долларами в кармане. Отец был русским человеком, он не понимал, что в России не только тургеневские девушки, что бывают и акулы, мечтающие о богатых вдовцах… Она прожила с отцом четыре года и сумела за это время, вольно или невольно, полностью его разорить.
До отъезда в США жена отца работала с В. Аксючицем, впоследствии депутатом Государственной думы России. Во время нашей встречи в Москве в начале 1996 года она не скрывала своего знакомства с чекистами. Тогда же, в 1996-м, я разговаривал с одним сотрудником Службы внешней разведки Росси (нелегал). Он был уверен, что эту женщину, картографа по специальности, дочь подполковника МВД, КГБ подставил моему отцу, зная его слабость в отношении женского пола.
До этого брака Шевченко имел в США к 1991 году три дома. Самый большой, подаренный ЦРУ, стоил миллион долларов США и был заставлен дорогой антикварной мебелью. Артем Боровик, сотрудник которого взял у отца интервью в этом доме, как-то сказал, в шутку или всерьёз, что по сравнению с домом Шевченко дача Горбачёва в Форосе выглядит как сарай. Отец владел также четырехкомнатной квартирой на Канарских островах. Всё это стоило более двух миллионов долларов. Последний дом отец заложил в 1995 году, взяв кредит свыше 300 тысяч долларов США – на обучение падчерицы в престижном университете.
А 28 февраля 1998 года на 68 году жизни отец умер от цирроза печени в небольшой съемной однокомнатной полупустой квартире, где стояли лишь его кровать да стеллажи с любимыми книгами о дипломатии и шпионаже. Последние недели жизни он проводил в американском суде, – его бывшая жена (развелись они в 96-м) пыталась отсудить половину его большой пенсии почти в семь тысяч долларов в месяц.
После смерти А.Н. Шевченко оказалось. Что у него был долг около 600 тысяч долларов США… Пишут, что место захоронения отца держится в секрете. Мне этот «секрет» известен – его похоронили в Вашингтоне, на территории церковного прихода отца Виктора Потапова, который сосватал отцу картографа Наташу, получив за это новый автомобиль марки «форд» и солидные пожертвования.


Мой старинный друг Володя Кудрявцев пошутил: Осинова, наверняка, заработала на тебе офицерскую звезду, а на Шевченко – все две. Я, конечно, сознавал, что вокруг меня будет много провокаторов, и ко мне КГБ засылает своих людей. Много их было и в последующей острой политической борьбе. Некоторых я опознавал быстро, других вычислял только задним числом – по результатам их деятельности: в нужный момент как по приказу они скидывали маску преданности и начинали неистово разрушать наше дело. Но я считал, что бороться с этим неизбежным злом методами конспиративными для меня – пустая трата времени, всё равно профессионалы меня обыграют в том измерении, где я приговорён быть дилетантом. Поэтому я сознательно избрал позицию максимально открытой деятельности, что не исключало строгой конфиденциальности по узкому спектру действительно жизненно важных проблем. Да и потеря 20 тысяч рублей – не самая большая плата за ка-гэ-бэшные уроки жизни.

Комментариев нет:

Отправить комментарий