В философском
сообществе принято, что философская система должна начинаться с ответа на
вопрос: как мы познаём и каким образом воплощаем познанное? Попытки описать таинственную
сферу творческого акта слагаются в науку гносеологию. Отдавая дань грандиозным
конструкциям в теории познания, я коснусь только некоторых её принципов.
Что мы познаём, или,
иначе говоря, как квалифицировать продукты нашей интеллектуальной деятельности?
Позитивизм приучил считать понятия и категории плодом произвольной фантазии
учёных. Но учёные, как и все люди, зависимы от диктата духовной ситуации эпохи. Господствующая в современном
обществе установка потребления
определяет жизненный интерес и формацию сознания учёных, диктует
ориентацию познавательной активности. Такого рода запрограммированная научная фантазия и определяет конфигурацию «открытий»,
новых концепций, которые порождают новый ряд функционально-рациональных формул.
Далее очередь за бесчисленными дедуктивными вариациями, раскрывающими – что из этих формул следует. Но очередная
атака цивилизации потребления задаёт
новые установки «познания», которые порождают иные «смыслы»: бесконечный
калейдоскоп вариантов и их последствий. Неопозитивизм трезво признаёт тупик гносеологии пессимистического энтузиазма
и доходит до логического предела, то есть до абсурда: учёные произвольно выбирают
исходные начала и ведут игру по произвольно же принятым правилам. В результате
картина познания не отражает реальности, но является сферой игровых моделей, иллюзий. Хотя их функциональное
приложение может дать определённый потребительский
эффект ценой огромных разрушений в мироздании.
Но явная разумность
жизни и ощущение промыслительного действия Творца в бытии убеждают в том, что
наша творческая фантазия способна порождать не только произвольные ассоциации
или иллюзии потребления, а образы реальности. Другой вопрос, какой реальности.
Мир таков, каким мы его обустраиваем. Наши образы выражают либо богочеловеческое творчество бытия, либо
сопротивление Миротворящему Началу. Религиозное сознание созерцает вселенную
как Божие творение, атеистическое сознание видит в мире только свалку сырья для
реализации потребительских инстинктов.
Сегодня вновь
актуальна старинная проблема отношения Откровения, веры и разума. Откровение – обнаружение, раскрытие
божественной истины, самовыявление божественного духа, самооткрытие Бога. Разум способен воспринять Откровение и
выразить Откровение. Сам по себе разум не самодостаточен, Откровение расширяет,
преображает и направляет разум. Голос Откровения в человеке – религиозная совесть – не только
является критерием нравственности, но и задаёт установку познания, целеполагание
разума. Рациональное познание, его исходные посылки и принципы создаются духовной установкой, религиозной и нравственной ориентацией
человека. Образ познаваемого впрямую зависит от того, способен ли человек
осуществлять религиозно-нравственный самоконтроль, самостоятельно формулировать
свои религиозно-нравственные обязанности, требовать от себя их выполнения и
производить самооценку совершаемых поступков. Направление, методы, предмет познания
исходят из акта совести. По сути, познание никогда не отделялось от совести, но
по мере секуляризации диктовалось больной совестью, совестью раздвоенной, ущербной
и загнанной в подполье. Современная цивилизация потому и разрушает природу, что
отделила познание и действие от религиозного источника совести, от Откровения.
В конечном итоге, человек знает то, что хочет знать, и не знает того, чего не
хочет.
Вера – это
ответ на дар Божий, свободное принятие благодатных даров. В вере мы открываемся
благодати – свойству и силе Божией,
направленных на спасение человека. Благодать обновляет душу, просветляет разум,
она есть «обновление ума» (Рим. 12,2).
К вере можно прийти различными путями, в том числе и через разум. Всякая борьба
разума с Откровением закрывает источник самого разума. У атеистического разума
два пути. Или самозацикливание, самоизоляция, которая порождает дурную
бесконечность рационалистических формул (чистая,
теоретическая наука). Или ориентация на естественный
мир, попытки обосноваться на эмпирическом
опыте, что формирует профанный (искажённый,
извращённый, опошленный) мир научно-технической
цивилизации. Это и есть «ослепление
ума», которое идёт от «бога века сего»
(2 Коp. 4,4). Таким образом, целостность
и полнота разума возможна только в Откровении, в открытости разума Богу («…иметь Бога в разуме…» – Рим. 1, 28).
Специфической сферой
разума является его методология (система
принципов и способов организации и построения): логика, диалектичность,
последовательность, полнота, аналитичность и синтетичность, универсальная или
частная направленность, формы контроля интеллектуальной совести... Методология
получает адекватное и полное раскрытие в религиозной
цельности разума. Вне этого частные функции разума превращаются в мании.
Ибо человеческий разум не самодостаточен, не имеет бытийности в самом себе. Это
инструмент духовного видения,
предназначенный выявить бытийные основания того, на что он направлен.
Подобно «Критике
практического разума» Канта, необходима критика
персоналистического разума, выявляющая экзистенциальные
персоналистические установки, образы и принципы познания. Говоря
неперсоналистическим языком, такого рода критика
сняла бы антитезу – противопоставление теоретического и практического разума – и
утвердила бы религиозную моральность
разума и разумность нравственности.
Комментариев нет:
Отправить комментарий