Мироздание как арена преображения бытия есть
серединное царство обретения Нового Неба
и Новой Земли, лоно мучительного
нарождения Нового Плода. Жизнь этого мира есть внутриутробное формирование Нового Бытия. Попытаемся представить
закономерности перехода из одного мира в другой по аналогии с рождением
человека. Зародыш человека существует в условиях и закономерностях, отличных от
собственно человеческого существования. Человеческий плод обитает в жидкостной
среде, не дышит воздухом, получает питание через пуповину. Единый с матерью
организм содержит ряд органов, которые отделяются от него при рождении
(плацента, пуповина, околоплодные воды). Эти органы соизмеримы по массе и
значимости с собственно плодом и до рождения слиты в общую систему жизнедеятельности,
человеческий плод представляет собой единый организм жизнеобеспечения с матерью.
В момент
рождения вспомогательная сеть органов, предназначенная для внутриутробного
формирования, отмирает, тем самым погибает большая часть живой массы плода. Это
значит – разрушается и прежнее его единство, целостность организма матери-плода
разрушается, плод болезненно отрывается от организма матери. В акте рождения плод
переходит в иные формы бытия: то, что было основным, отмирает или становится
второстепенным, мгновенно включаются зачаточные тенденции, нарождается ряд
новых функций. Резко и радикально меняется сущность организма, ибо это процесс
не только рождения, но и смерти прежних форм существования и прежнего «Я».
Умирание касается глубочайших сфер и переживается катастрофически,
трансформируется бытие в целом.
Крайне
болезненно и само вхождение в мир: момент рождения мучителен и для матери, и
для ребенка. Боль рождения пронзает рождающееся существо и отзывается во всей
жизни в характере, психических травмах. Процесс катастрофичен не только
физически и душевно, но и духовно, ибо происходит прорыв души из других сфер
бытия. Нарождается совершенно иное существование: из жидкостной среды в
воздушную, первый вдох опаляющ, безгласное существо проявляет голос. Главное связующее
звено с миром – пуповина – отмирает и заменяется рядом новых связей. Таким
образом, в акте рождения – и нарастание жизни, и умирание, уничтожение;
с вхождением в бытие многое уходит в небытие. Жизнь и смерть нераздельны, как
неразрывны переживаемые мука и освобождение, боль и одухотворение.
Мир сей от своего начала и до конца находится в
стадии внутриутробного формирования, это зародыш
Новой Жизни. Христианская апокалиптика и эсхатология описывают момент и
формы нарождения Нового Бытия и одновременного умирания старого. Апокалиптика сосредоточена на образах
умирания старого, эсхатология описывает нарождение нового. Мир в целом
должен пережить апокалиптические времена и войти в эсхатологические перспективы.
При этом многие
существенные явления этой жизни в эсхатологическом измерении оказываются
второстепенными или перестают быть. В земном теле созидается тело новой жизни.
Органы, члены, функции, являющиеся в этой жизни определяющими, в будущей жизни
проявятся, как подготовительные, вспомогательные, они или существенно преобразятся,
или исчезнут. В то же время наметившиеся здесь тенденции могут в будущем оказаться
наиболее существенными. Так, например, естественные чувства, без которых
немыслимо существование в этом мире, даны нам для приуготовления души к иному
бытию. Глаз видит цвет и форму, но только духовному зрению открыто красота, ухо
слышит звуки, но только духовный слух ощущает музыку. Этим в нас прорастает тело духовное, которое и войдёт в
Царство Небесное. Так в здешних формах взращивается новая жизнь.
Момент рождения
Нового Бытия трагичен и болезнен, так как умирают единство и целостность мира и
существ. Выход в инобытие катастрофичен для мира в целом и для каждого в нём
существа, поэтому существуют апокалипсис и эсхатология – всеобщие и индивидуальные.
Перспектива конца присутствует в каждом мгновении исторического и индивидуального
существования. Человек периодически сталкивается с апокалиптическими и эсхатологическими
состояниями. В молитвенном сосредоточении, в актах творчества, в духовном подъёме,
в пограничных ситуациях переживаются и сладостное вдохновение, возрождение, и
мучительное умирание обветшалых форм.
Залог нарождения нового – в смерти старого. На это указывает основная мистерия[1]
христианства, в котором Крест является
серединной реальностью, а Голгофа сердцевиной бытия: смертию смерть поправ, и через
смерть рождение, через Крест воскресение. Всё ветхое должно умереть, это
значит, что всё в этом мире приходит к смерти. В историческом христианстве
сильна традиция восприятия смерти как радостного избавления от мирских оков. Но
это только одна сторона смысла смерти. Человек сотворён жителем небес, но
исполнить свою миссию он призван в мире сем. Поэтому все в мирской жизни,
связанное с выполнением нашего вселенского назначения, всё, что объединяется с
нами в общем сораспятии – близко и бесконечно дорого нам, потеря этого
невосполнима. До рождения душа приуготовляет мирскую судьбу, после смерти – подводит
ей итог, но спасается душа только в здешней жизни. Всё в мире ценно перед лицом
Вечносущного Бога и общим бременем воплощения. Всё в мире сем дорого нам как
соучаствующее в единственно данной жизни, это любовь-сострадание всему сораспятому с нами.
Именно об этом говорит Зосима
у Достоевского: «Братья, не
бойтесь греха людей, любите человека и во грехе его, ибо сие уже подобие
Божеской любви и есть верх любви на земле. Любите всё создание Божие, и целое,
и каждую песчинку. Каждый листик, каждый луч Божий любите, любите животных,
любите растения, любите каждую вещь. Будешь любить каждую вещь и тайну Божию постигнешь
в вещах… Люби повергаться на землю и лобызать её. Землю целуй и неустанно,
ненасытимо люби, всё люби, ища восторга и исступления сего. Омочи землю слезами
радости твоея и люби сии слезы твои. Иступления же сего не стыдись, дорожи им,
ибо есть дар Божий, великий, да и немногим достанется, а избранным».
Братство человеческих душ, принявших воплощение,
отражается в этом мире в реальностях любви, дружбы, родственности, народов...
Здесь души узнают друг друга особым знанием, их совместные усилия облегчают
прорыв в мир, принятие плоти и прохождение жизни. Родные и близкие разделяют
нашу крестоносительную участь здесь и
теперь, отсюда безмерное горе при их смерти. Не может быть иллюзорной
трагедия, пронзающая человека до самых его оснований. Истинно христианское
переживание смерти раскрывает её как трагедию расставания и разрушения, как
муку потери самого дорогого и ценного. Только через эту муку и возможно обрести
встречу с близким в инобытии. Острота ощущения потери и взыскание встречи – залог
обретения. В невозможности примирения с потерей обретается право на встречу.
Таким образом,
христианство воспринимает смерть как
подлинную роковую трагедию, но преодолеваемую упованием. Истинное отношение
к смерти антиномично: смерть освобождает от дурного круговорота мирского
существования, она вводит в конечный смысл, но смерть и разрушает, разлучает. Богочеловеческое крестонесение и
направлено на то, чтобы вырвать жало
смерти.
Комментариев нет:
Отправить комментарий