Беседовал Владимир
Бессонов
ДУША ПОЛИТИКА ТОСКУЕТ О ВЕЧНОМ, НО НИЧТО
ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ЕЙ
НЕ ЧУЖДО
От
станции метро «Краснопресненская» дорожка к Белому дому ведёт мимо ограды
стадиона, вдоль которой теперь образовался целый мемориальный комплекс памяти
погибших трагической осенью 93-го года. Вместо листьев на деревьях трепещут на
ветру чёрные и красные траурные ленточки, навевающие совсем не весёлые мысли,
стоят стенды с фотографиями убиенных, воздвигнута небольшая часовенка. Вот,
наконец, и сама громадина Белого дома. Сразу видно, что «уроки революции» здесь
учтены. Высокий забор. Проходные с бдительной охраной. Просто так к БД сегодня
не подступишься. Я оглядываюсь назад, на часовенку, глубоко вздыхаю и вхожу в
КПП. Пропуск к В.В. Аксючицу, бывшему народному депутату РФ, а ныне советнику
первого заместителя председателя Правительства РФ Б.Е. Немцова, у меня заказан
на 12.00.
Повод
для разговора – новая книга В.В. Аксючица «Под сенью Креста», вышедшая недавно
в московском издательстве «Выбор». Само по себе появление ещё одной книги ещё
одного политика сегодня никого не удивляет. Мы привыкли, как к чему-то
будничному, к их рассказам о бросках на юг, о рассветах и закатах, о друзьях и
недругах, приобретённых во время хождения во власть. Но чтобы известный политик
всерьёз размышлял о Боге, о Душе, о поисках Истины?! И это ещё не всё! Автор
книги всерьёз убеждён, что ему удалось в своей «персоналистической поэме»
сказать совершенно Новое Слово. С этого, прямо скажем довольно смелого,
утверждения и началась наша беседа.
В.А. Скажу откровенно – эта книга –
действительно новое слово. Но… слово настолько новое, что оно как бы сразу и не
видно. Когда я дал почитать – ещё в рукописи – первую главу своему товарищу, он
вернул, сказав, что не стоит повторять то, что изучалось в течение 2000 лет.
Позже выяснилось, что текст он серьёзно не читал, а лишь пробежал по диагонали.
Когда же вчитался, то был обескуражен: «Здесь же всё необычно! … Но зачем всё
переиначивать».
В.Б. И всё-таки Новое Слово – сказать не
просто. Недаром Пушкин считал, что «экономна мудрость бытия – всё новое в ней
шьётся из старья».
В.А. На самом деле я глубокий традиционалист
и верный сын Церкви. И это при том, что меня многие считают модернистом. Моё
слово – в рамках православной традиции. И вместе с тем в каждой главе – свои
открытия. Возьмите «Творение. Грехопадение». Если вы откроете «Еврейскую
энциклопедия» и «Православную энциклопедию», то в статьях «Грехопадение»
толкование сюжетов – идентично! Это парадоксальная вещь! Если христианское
человечество, осмыслив пройденный путь, не переосмыслило начало самоё себя, то
не является ли это основой многих наших заблуждений? А значит, и многих
пороков, трагедий христианского человечества, включая и сегодняшние.
В.Б. Это очень сложный вопрос.
В.А. Это инерция видения: смотрят годами в одну сторону. Господь даровал мне
независимость суждений, и я сумел увидеть скрытое до сих пор.
В.Б. В предисловии к вашей книге сказано,
что она (книга) теперь становится фактом культуры и вступает на поприще борьбы
за душу человека. С первым – соглашусь. Но – второе?.. «И снова вечный бой»?
В.А. «Наша брань не против плоти и крови, но
против духов злобы поднебесной, против мироправителей тьмы века сего» – это
слова Апостола Павла. То есть здесь брань, борьба идёт между Добром и Злом, а
не между какими-то партиями и тусовками. В этом смысле моя книга выходит,
действительно, на поле борьбы за спасение души человеческой.
В.Б. Сколько лет писалась книга?
В.А. Двадцать лет. Я, как и все мы,
воспитывался в атеистическом мире, причём в самой агрессивной его форме. Мы
жили в очень ограниченном искусственном мире, который казался нам Вселенной. Мы
просто не представляли себе существование других Галактик – интеллектуальных,
культурных, духовных. После службы в Военно-морском флоте, когда я попал в
Москву, считая себя убеждённым марксистом, мой дядя (сейчас настоятель Собора
Казанской Божией Матери на Красной площади, протоиерей Аркадий Станько)
спросил, какой у меня философский настрой. Я честно ответил, что собираюсь
строить коммунизм. Он не стал со мной спорить, положил руку на Библию и
спросил: «А с этим как будете поступать?» Я ответил, что Библия – это достояние
мировой культуры, и мы постараемся использовать и её в строительстве
коммунизма. Тогда он сказал мне: «Возьми и читай». И посоветовал начать с
Нового Завета. Чтение произвело на меня оглушительное впечатление. Это было
самое настоящее потрясение. С этого всё и началось. К третьему курсу я был
убеждённым христианином.
В.Б. Мы с вами учились в одно и то же время,
в семидесятые годы. У нас тоже был кружок, самиздатовский журнал, даже членские
взносы. Однако, помимо кружковщины, была и Alma mater. До сих пор помню лекции Владимира Борисовича
Кобрина, автора замечательной книги «Опасная профессия историк», яркие семинары
Володарского по Возрождению, помню споры о позитивизме с Аполлоном Кузьминым,
зазывавшим к себе молодёжь патриотического толка… А у вас на философском
факультете были «властители дум»?
В.А. Да ну, нет, что вы! Это был не
философский, а идеологический факультет. Единственный человек, который как-то
повлиял на меня, это мой научный руководитель, доктор философских наук Тамара
Андреевна Кузьмина, – чудная, мудрая, тонкая женщина.
В.Б. А книги А.А. Аникста, В.Ф Асмуса, М.А.
Лифшица, А.Ф. Лосева, издававшиеся в те годы, входили в круг вашего чтения?
В.А. После настоящих классиков – от Платона
до о. Сергия Булгакова – они не могли оказать на меня какого-то особенного
влияния, так как не являлись продолжателями золотой плеяды русской православной
философии.
В.Б. Даже А.Ф. Лосев?
В.А. С ним несколько сложнее. Его работы
двадцатых годов чрезвычайно интересны, это ранние плоды гениального ума. Но
потом этот ум залили свинцом, вытравили всё свежее и самобытное. Я, например,
так и не смог дочитать его комментарии к Платону, поскольку они насквозь
пропитаны марксятиной. В них слишком много шелухи и мало зёрен. Зато его
маленькую книжечку о В. Соловьёве прочёл залпом. Лосев был рождён с
титаническим умом, который большей частью, увы, был растрачен на сопротивление
режиму и самосохранение, а не на подлинное творчество. Ну не может пианист,
ежедневно коловший дрова, победить на конкурсе П.И. Чайковского! Для Лосева это
было трагедией.
В.Б. Вы – лидер Российского христианского
демократического движения, человек, по вашим словам, глубоко верующий. Расскажите,
как же вас «занесло под своды таких богаделен на искреннем вашем пути»?
В.А. Христианство предлагает человеку путь
Спасения. Но у каждого в нём своя дорога и различные их формы. Кто-то выбирает
монашескую аскезу, кто-то гражданское служение.
В.Б. Белый дом для вас – путь гражданского
служения?
В.А. У меня на самом деле одно призвание – я
прирождённый философ не только по образу мыслей, но и по образу жизни. И я был
бы счастлив, если бы занимался только философией и писал книги. Но я живу в
страшное, катастрофическое время и вынужден пойти туда, где мне быть
противопоказано. Поверьте, от моей политической деятельности я не испытываю
никаких положительных эмоций. Они возникают лишь тогда, когда я оказываюсь один
на один со своими книгами или семьёй. Кстати, у меня готовятся к печати ещё два
больших «кирпича», один из них («Бог и Отечество. Историософия России») я
надеюсь издать в этом году. А сегодняшняя моя работа в Белом доме – это долг
перед земной Родиной, и уйду отсюда и лишь тогда, когда посчитаю его
выполненным.
В.Б. Долго вам придётся ждать.
В.А. В августе девяносто первого мы ходили
здесь с моим другом Глебом Анищенко, и я сказал ему, что теперь наконец-то
смогу всё бросить и заняться своей любимой философией. Он ответил, что всё
только начинается, и оказался прав. Однако я надежды не теряю.
В.Б. Поскольку вы работаете в одной «Связке»
с Борисом Немцовым, то, наверное, именно с ним связываете определённые надежды?
В.А. Это политик новой плеяды, безусловно
честный…
В.Б. «…высеченный из кремня и стали»?
Помилуйте, честных политиков не бывает по определению!
В.А. Бывает, как это ни странно. Я общаюсь с
Немцовым по работе каждый день и вижу, какие требования он предъявляет к своим
сотрудникам. Это мужественный, принципиальный человек, чрезвычайно высоко
ценящий мужскую дружбу. Это качества, с которыми рождаются, – они или есть, или
их нет. Да, у него есть недостатки, но они большей частью связаны с возрастом,
а потому исправимы.
В.Б. Принято считать, что власть портит
людей.
В.А. Он во власти давно, и все эти годы я
знал его достаточно близко, но каких-то разительных перемен не заметил. У
Немцова очень мощная харизма и верный Ангел-хранитель. Когда он поступает
сообразно своему предназначению, то непременно выигрывает даже в ситуациях,
казавшихся изначально проигрышными. Во многом поэтому он и является одним из
самых перспективный политиков. Немцов персонифицирует как бы вершину горы,
которая сейчас только поднимается. Идёт формирование нового поколения, а
значит, и новых политических лидеров, среди которых Немцов явно выделяется.
В.Б. Что вы читаете, кроме узкоспециальной
литературы?
В.А. Моя жена говорит, то у неё очень
тривиальный вкус – она любит розы. Я люблю Пушкина, Гоголя, Достоевского,
Лескова. Из современных писателей – Распутина, Белова, Астафьева, сокрушаясь
его общественно-политической позицией. Ни и, конечно, особняком стоит
Солженицын, – величайший гений современности, на самом деле ещё далеко не
оценённый. Его «Красное колесо» – это величайшая историческая эпопея и
величайшее художественное произведение одновременно. Возьмите «узел» «Октябрь
Шестнадцатого» – это наиболее совершенный роман в русской литературе. Там есть
сюжеты, которых никогда не было в мировой литературе. А как там звучит тема
Любви!
…
Тут
молоденькая помощница Виктора Владимировича принесла нам по чашке чая, и он,
отхлебнув маленький глоток, спустился на «грешную землю»:
В.А. А это моя старшая дочь Ина, редактор
моей книги. Младшая – ей всего шесть лет – тоже помогает. Мой внук учится на
Афоне, в Академии – по благословению Его Святейшества Патриарха Алексия II и схиархимандрида Илии, который приехал с Афона
возрождать Оптину Пустынь. У нас творческая семья. Кстати, приходите на
премьеру спектакля, который поставила моя жена в театре им А.С. Пушкина.
В.Б. Спасибо. Насколько я понял, вы оптимист
по натуре, и ничто земное вам не чуждо.
В.А. Конечно! Сама жизнь есть сопротивление
небытию, она оптимистична по своей природе. Жить – значит утверждать оптимизм
бытия.
К присланным мне гранкам статьи была
приложена записка главного редактора журнала: Уважаемый Виктор Владимирович, благодарю Вас за прекрасное интервью, –
по сложности мысли и её необычной в то же время прозрачности и честности у меня
такая статья впервые. Очень хочу сотрудничать с Вами и в дальнейшем. С
уважением Мария Дмитриева.
Комментариев нет:
Отправить комментарий