ДВУГЛАВАЯ ПАРТИЯ ВЛАСТИ Июнь 2002 г.

 

Весной 2002 года на собрании новой двухглавой партии власти («Единая Россия») заместитель главы Администрации президента сурово выговорил активу: «Интеллектуальная жизнь в партии на нуле, не высказывается ни живых мыслей, ни даже запоминающихся глупостей, необходимо активизировать мыслительный процесс; не видно интересных инициатив снизу, партия не умеет и не хочет бороться за власть, полностью провалился пропагандистский блок, в руководстве не видно информационных менеджеров, у партии должно быть своё «Священное Писание», из которого было бы ясно – какие книги читать, кто наш автор, для всего этого мы должны быть политиками, а не чиновниками». В принципе – всё правильно, если ставится задача построить полноценную политическую партию. Но возникает несколько вопросов. Строили ли высокопоставленные технологи именно такую партию изначально? Сами каждого персонально отбирали, причём назначенные партийцы вполне справились с той ролью, на которую их назначили: властная вертикаль выстроена; парламент послушно штампует нужные законы; губернаторы взнузданы и в большинстве своём готовы поддержать государственную централизацию; олигархи отменены, а капитаны бизнеса выстроены по принципу: поддерживаешь власть – кормись, в том числе из её рук, а не поддерживаешь – пошёл вон, со всеми вытекающими последствиями. Так отчего же паника в руководстве?

Задачи взятия и консолидации власти вполне выполнены, по ходу дела вполне выстроилась и политическая армия, – только командуйте «куда». Тут и стало очевидным, что эта армия не готова для выполнения дальнейших задач. Прежде всего – потому, что не для того её создавали. Но поскольку блистательные кремлёвские тактики оказались никудышными стратегами, то их врасплох застали очередные грозные исторические вызовы – и предсказуемые, и не очень. С одной стороны, с кремлёвских высот эти вызовы стали явственно слышны, но с другой, с этих же высот видна неподготовленность властного «воинства» ответить на них. Политические стратеги (не путать с политическими технологами) должны были бы учитывать, что с приходом к власти путинского призыва начинается период строительства новой России. Поэтому заранее должны были готовить кадры, которые были бы способны не только чинопоклонно выполнять поручения, но и проявлять признаки интеллектуальной жизни, мыслительного процесса, инициативу снизу, а также формулировать «Священное Писание», – то есть идеологию строительства новой России. Судя по всему, хоть и поздновато, но высокопоставленные советники это поняли. Но тогда встаёт вопрос: почему они обращаются к чиновничьему набору с требованием вершить революцию духа. Здесь одно исключает другое. Действительно, главными сейчас являются вопросы стратегии: что мы строим и для кого? Во имя чего? То есть, какие формы государственности, общественно-экономического уклада мы создаём, а также во имя чего мы должны прилагать титанические усилия? Это – вопросы национальной идеи. Той самой, на поиски которой отряжались ряды приближенных спецов, что уже опостылело одним и дискредитировано в глазах других. Но если до сих пор не удавалось, то это не значит, что это невозможно или не нужно. Это означает только то, что проблему пытались решать не те, не во имя того, и не вовремя. И вот налицо предзнаменования того, что время пришло. В связи с этим встают вопросы: какими могут быть основания для органичной национальной идеи, какие политические структуры могут проводить её в жизнь. Начнём со второго.

Прежде всего, необходимо, осознать некоторые российские реалии. Партии сейчас в России – это либо партия прошлого – коммунистическая, либо партия настоящего – партия власти. Только они имеют реальную социальную и политическую базу. Все остальные партии у нас – это группы влияния определённых олигархическо-чиновничьих кланов или ярких публичных политиков. Есть политик – есть партия, нет – нет. Никому ещё не удалось создать полноценную политическую партию, способную сформировать популярную программу преобразований, объединить политических профессионалов для того, чтобы победить на предстоящих выборах. То есть создать партию, способную влиять на будущее страны. Но, может быть, никому не удаётся именно потому, что это принципиально невозможно?  Возможно, в России не может быть и потому не будет многопартийности? Это не значит, что партии были не нужны и многопартийность – ошибка. Это значит только то, что многопартийность была необходима на переходный период. Далее выживание возможно только через возврат к национальным традициям. Тысячу лет на огромной территории с суровейшими географическими, климатическими и геополитическими условиями, с большим количеством народов, с разнообразнейшими религиозными и культурными традициями существовала единодержавная централизованная власть – в монархической, генсековской или президентской форме. Единственный короткий период многопартийности в России в 1917 году вверг страну с тяжелейшую затянувшуюся катастрофу.

Если кремлевские политтехнологи в лице «Единой России» создают очередной приводной ремень очередной администрации, то они действуют адекватно, но говорят при этом что-то иное. Необходимо трезво признать, что партия власти необходима для завершения преобразований, требующих не только чиновничьей, но и политической консолидации власти. И это – в данный момент – нормально, так же как нормально существование партии системной оппозиции, то есть коммунистической. Этот реликт не следует болезненно обрубать, нужно дать ему возможность либо преобразоваться в органичную общественную структуру социальной защиты, либо самому отмереть со временем. Эти естественные процессы идут в режиме управляемой демократии, которого не следует стесняться. Ибо в тысячелетней российской государственной традиции органична никакая не многопартийность, а корпоративная, сословная государственность, со своими же формами демократии и либерализма. Далее читайте многих российских же авторов и услышьте, наконец, многолетние призывы и глубокие разработки Александра Солженицына.

Вместе с тем, есть основания полагать, что кремлёвские советники не только требуют от своей партии новой платформы, но сами готовят для неё некий идеологический бульон. С одной стороны, на Конгресс гражданского общества не были приглашены представители Русской православной Церкви и других религиозных конфессий, – то есть изначально выведены за скобки наиболее традиционные, влиятельные и потому перспективные общественные структуры. С другой стороны, в политических тусовках замелькали носители новомодной идеологии – евразийства.